Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии

Календарь.

На рубеже XIX–XX вв. корейцы отмечали Новый год в основном по лунно-солнечному календарю, тесно связанному с традиционной корейской культурой.

Хозяйственная деятельность древних насельников Корейского полуострова, прежде всею занятие земледелием, определила необходимость наблюдений за небесными светилами, за изменениями в природе, связанными с различными сезонами. Древнекорейские эпиграфические памятники, а также сообщения китайских династийных хроник и средневековых корейских летописей свидетельствуют о том, что к первым векам пашей эры необходимые для сельскохозяйственной деятельности наблюдения за небесными светилами имели у древних корейцев давние, многовековые традиции. Так, в «Самгук саги», в «Летописях Силла» («Силла понги») солнечные затмения начинают упоминаться со времени правления полулегендарного Хёккосе-косогана (57 г. до н. э. — 3 г. н. э.); первое упоминание датируется 54 г. до н. э.[374]. В «Летописях Пэкче» («Пэкче понги») первое сообщение о солнечном затмении датируется 6-м годом правления Основателя — Онджо-вана (18 г. до н. э. — 7 г. н. э.), т. е. 13-м годом до н. э.[375]. В «Летописях Когурё» («Когурб понги») солнечные затмения фиксируются со времени правления Тхэджо-вана (53-145); первое упоминание относится к 114 г.[376]. Сведения о солнечных затмениях, содержащиеся в «Летописях Когурё», подтверждаются аналогичными записями в китайской династийной хронике «История династии Поздняя Хань» («Хоу ханыпу») (раздел «Записи о пяти стихиях природы»[377].

Развитие астрономических знаний в Корее в период Трех государств (57 г. до н. э. — 668 г. н. э.) было связано, прежде всего, с развитием земледелия, с попытками оказать воздействие на сельскохозяйственное производство. В тот период широкое распространение имела древнекитайская астрология, согласно которой небесные явления оказывали непосредственное влияние на ход событий на земле. Отрасль знаний, связанная с астрономическими наблюдениями, получила в древней Корее название «небесная грамота» (чхонмун). В государствах Когурё, Пэкче и Силла существовали учреждения, в ведении которых было наблюдение за небесными светилами и составление календарей. В Когурё такое учреждение называлось Ильча, в Пэкче — Илькванбу. Ученые-астрономы (чхонмун пакса — досл. «профессора небесной грамоты») вели большую работу по составлению календарей и астрономических карт, которые являлись символами королевской власти, прерогативой правителей. Первые астрономические карты появились в Когурё. Одна из таких карт была вырезана на каменной плите. Как считают ученые КНДР, с этой каменной плиты еще в период Когурё были сняты карты-эстампы; сама стела со звездной картой была утрачена во время войны в VII в., а эстамп с нее был найден лишь в конце XIV в., в первые годы правления династии Ли. В 1395 г. с него была снята копия, в которую были внесены некоторые поправки.

На этой астрономической карте показана небесная сфера с Северным полюсом в центре, точно отмечены 282 созвездия с 1467 звездами. На ней показаны также точки весеннего и осеннего равноденствия, выделены 24 сельскохозяйственных сезона[378]. Изображения небесных светил, которым придавалось магическое значение, широко представлены на фресках гробниц эпохи государства Когурё, датируемых IV–VII вв. Солнце, Луна и созвездия (например, Большая Медведица) помещались древними художниками на потолочных сводах гробниц, символизировавших небесную сферу. В государстве Силла в VIII в. была сооружена обсерватория — Башня для наблюдений за звездами (Чхомсондэ), сохранившаяся до наших дней в г. Кёнджу.

С первых веков нашей эры древним корейцам был известен лунно-солнечный календарь. Год состоял из 12 месяцев, каждый из которых имел свой порядковый номер. Поскольку календарь был теснейшим образом связан с земледелием, уже в древности особо выделялись месяцы завершения посевных работ (5-й месяц) и сбора урожая (10-й месяц). Как свидетельствуют древнекитайские историки, именно в эти месяцы у корейских народов происходили массовые торжества, жертвоприношения Небу, добрым и злым духам, предкам.

Начиная с периода Трех государств, а возможно, и ранее жители Корейского полуострова выделяли четыре сезона: весну, лето, осень, зиму. Так, из сообщений китайской летописи «История Северных династий» («Бэйши») следует, что в государстве Пэкче год делился на четыре сезона, причем в «среднюю луну», т. е. в средний из каждых трех месяцев того или иного сезона, устраивались жертвоприношения. Каждый день лунного месяца имел свой порядковый номер.

На протяжении всей истории в Корее особо выделялись 1, 5, 20, 21-й и последний дни месяца, они имели и имеют до сих пор свои наименования[379].

По мнению корейских ученых, уже в период Трех государств существовал сезонный сельскохозяйственный календарь, согласно которому год делился не только на четыре времени года, но и на 24 сезона. В основе выделения этих сезонов лежало наблюдение за положением Солнца на эклиптике. Полагают, что сезонный календарь был изобретен в Китае в период правления династии Цинь (246–201 гг. до н. э.)[380]. Необходимо иметь в виду, что деление года на сезоны не совпадало с делением года на лунные месяцы. Сезонный календарь, тесно связанный с сельскохозяйственной деятельностью корейских крестьян, оказал огромное влияние и на систему и характер календарной обрядности.

Вот наименования этих 24 сезонов (исибса чолги), которые до наших дней сохранили свое значение в жизни корейского народа:

Изучение календарной обрядности корейцев невозможно без рассмотрения еще одной системы счисления времени, а именно шестидесятиричной системы летосчисления, которая сформировалась в Китае на рубеже нашей эры. Эта система была известна в Корее уже в первых веках нашей эры. В последующие столетия она прочно вошла в корейскую культуру и быт и использовалась для счета лет, месяцев, дней, часов, а также в произведениях исторической и художественной литературы. Шестидесятиричный цикл, значение которого для культуры народов Восточной Азии огромно, восходит к десятеричному и двенадцатеричному циклам.

Знаки десятеричного цикла называются «небесными пнями»: 1. цзя (кор. кап); 2. и (кор. ыль); 3. бин (кор. пёнъ); 4. дин (кор. чонъ); 5. у (кор. му); 6. цзи (кор. ки); 7. гэн (кор. кёнъ); 8. синь (кор. син); 9. жэнь (кор. им); 10. гуй (кор. кэ).

Как и в Китае, в корейской литературе знаки десятеричного цикла сопоставляются с пятью стихиями и с пятью планетами. Обычай использовать знаки десятеричного цикла для обозначения дней декады широко бытовал в Корее на рубеже XIX–XX вв.[381]:

Знаки двенадцатеричного цикла называются «земными ветвями»: 1. цзы (кор. ча); 2. чоу (кор. чхук); 3. инь (кор. ин); 4. мао (кор. мё); 5. чэнъ (кор. чин); 6. сы (кор. са); 7. у (кор. о); 8. вэй (кор. ми); 9. шэнь (кор. син); 10. ю (кор. ю); 11. сюй (кор. суль); 12. хай (кор. хэ).

С периода средневековья в традиционной корейской литературе знаки двенадцатеричного цикла, иногда заменяемые названиями животных, служили для обозначения часов, суток, месяцев и даже сторон света[382]:

Сочетания знаков десятеричного и двенадцатеричного циклов строятся по определенному правилу: первый знак десятеричного цикла сочетается с первым знаком двенадцатеричного цикла, второй — со вторым, третий — с третьим, и так до десятого. Затем первый знак десятеричного цикла соединяется с одиннадцатым знаком двенадцатеричного цикла, второй знак десятеричного цикла — с двенадцатым знаком двенадцатеричного цикла, третий знак десятеричного цикла сочетается с первым знаком двенадцатеричного цикла. В совокупности получается 80 несходных сочетаний, которые и составляют один шестидесятеричный цикл. В летосчислении каждое сочетание соответствует одному году шестидесятилетнего «века».

На протяжении многих веков новогодний праздник у древнекорейских народов ассоциировался со сбором урожая и нередко приходился на 10-й месяц. Так, о народе когурё в «Саньгочжи» записано: «в десятом месяце (курсив наш. — Р.Д.) устраиваю жертвоприношения Небу, и все люди собираются в центре страны на большое собрание, называемое тонмэн»[383]. У народа в «в десятом месяце (курсив наш. — Р.Д.) устраивают праздник поклонения Небу, во время которого днем и ночью пьют вино, ноют и пляшут. Это называется мучхон („совершать танцы Небу“)»[384]. В «Саньго-чжи» также сообщается о том, что у народа хан «каждый год в пятом месяце после завершения полевых работ (курсив наш. — Р.Д.) совершаются жертвоприношения (добрым и злым духам). И тогда собираются толпами днем и ночью, беспрерывно поют и пляшут, пьют вино… То же самое повторяется опять в десятом месяце после завершения полевых работ (курсив наш. — Р.Д.)»[385].

В период средневековья праздник Нового года у корейцев начинался с зимнего солнцестояния (совпадающего иногда с 10-м, иногда с 11-м месяцем лунного календаря). Вплоть до конца XIX — начала XX в. в Корее существовала традиция, согласно которой специальные чиновники (как правило, историографы и астрологи) составляли календари на будущий год к дню зимнего солнцестояния. Подготовленные календари помещали в футляры желтого или белого цвета и подносили вану. Во дворце на календарях ставилась личная печать вана. После этого они вручались высшим чиновникам, которые, в свою очередь, раздавали копии этих календарей подчиненным, друзьям, родственникам как подарки по случаю дня зимнего солнцестояния. Календари в голубых футлярах рассылались чиновниками Палаты чинов своим коллегам в провинциальных ведомствах[386].

В конце XIX в., а точнее, с 1895 г. в Корее была введена григорианская система летосчисления, однако в народе еще долго сохранялись, а частично сохраняются до наших дней традиционные системы измерения времени, а соответственно и обычаи, и обряды, связанные с празднованием Нового года.