Черное счастье

— Я тебя убью, чего бы мне этого не стоило!

Сирена накинулась на Лукаса ещё раз. Лукас что-то почувствовал, и как только сирена дотронулась до лица Лукаса, он резко увернулся, пронзил грудину сирены, а после отрубил её голову. После всего этого Лукас обратился к рыцарю, он толкнул его, поэтому рыцарь заваливается на бок. Лукас понимает, что он погиб. Лукас проронил слезу и двинулся к отцу. Отец и сын встретились в бою и боролись за жизни других. Отец сражался не как человек, а как зверь. Убил первую сирену без всяких усилий, потом вторую, а после третью, а рыцари просто убивали, как будто ковырялись в зубах зубочисткой. Рыцари разносили этих сирен, и вышла огромная сирена-матка, которая еле-еле залезла на корабль. Пушки не наносили ей вреда. Рыцари договаривались, что магию они ни за что не используют, но время пришло. Они встали по периметру матки: первый снёс матке сирен ноги, а их там было шестнадцать штук, второй рыцарь уничтожил руки, третий в прыжке вспорол матке брюхо, а четвёртый подстраховал. Все резко прыгнули и с той же скоростью нанесли немыслимый удар. Но это чудовище ещё живое. Матка сирены начала громить корабль, и это заметил Генри Швец и не по-детски разозлился. Он наклонил голову, у него резко вырос красный ирокез, он быстро телепортировался и дал по голове сирене. Она разорвалась от удара, после чего Генри ударил ногой по-спартански и выгнал эту матку с корабля. После он закричал:

— Никто не смеет царапать мой корабль, понятно вам, морские твари?!

Все рыцари похлопали Генри. Рыцари редко кого-либо хвалят, даже Илья побил его по плечу, Лукас с удивлением посмотрел на него и подумал:

— С какими я сильными ребятами плыву. Генри Швец пошёл, как ни в чём не бывало на капитанскую рубку. Юлий II смог приподнять уровень реки, и Генри смог развернуть корабль. Им придётся переплывать через устье речки, впадающей в море, и через море они попадут в сердце страны.

Лукас почти упал от бессилия. Отец поймал сына и отнёс его в каюту, положил на кровать, выключил свет и закрыл дверь. Илья задумался, насколько стал его сын сильнее. Он понял, что ему надо многому научиться, чтобы видеть мир такой, какой он есть. С этой мыслью он поднялся на борт. Илья не знал, радоваться или грустить. С такой жестокостью Лукас убивал этих сирен. Хоть мир наш жесток, но не надо превращаться в животных. Надеюсь, Лукас не собьётся с правильного пути, который он себе наметил. Илья встречает Юлия II. У них завязался разговор.

— Илья, что ты такой грустный, мы победили чудовищ, надо радоваться.

— Да, неважно. Вы в порядке — самое главное.

— Со мной всё хорошо, правда, маловато магии, но она скоро восполнится. Я чувствую твою тревогу, рассказывай, легче станет.

— Раз мне станет лучше, ладно, рассказываю. Мой отец работал во флоте, он настолько “любил” это дело, что, когда выходил на сушу, сразу пил, чтобы забыть тот день. Ему отлично жилось на корабле и на морской глади. Я всегда просто мечтал, чтобы мой отец гордился мной, но это все лишь мечты. Когда он приходил домой, он бил мою мать. Я пытался ударить его, но все было тщетно, мне тогда было десять лет. Он меня бил и после всего садился на стул, брал водку или самогон и хлебал из бутылки. Столько ненависти и злости накопилось. Как только я немного подрос, где-то мне было шестнадцать, я был уже женат на Нине Нежные Руки, родился Лукас. Я с женой договорился не говорить о моём отце только потому, что он алкаш, быдло, просто зло, а не человек. Мы с Ниной условились, что у меня нет ни отца, ни матери. Я думал, что так будет лучше. Когда Лукасу исполнилось четыре года, я поехал на лошади проверить мать, всё ли у неё хорошо, а что с отцом, меня мало интересовало, но я спросил, где конкретно папа, и мать заплакала. Я её успокоил и пошёл туда, где отец пьёт, в бар «Ночной странник». Его там не было, я пошёл в порт к его знакомым, подошёл к душной компашке, и спросил, где мой отец. Один Геннадий узнал меня. Он был его другом, но сказал очень тяжёлые для меня слова: "Он умер во время нападения сирен". Я понял только то, что я в нём нуждался как сын и никак иначе. Я не хочу такой судьбы для моего сына.

— О боги, как же ты много натерпелся, я тебе искренне сожалею. Такая история заслуживает целой пьесы. Но не стоит унывать, мы вылечим твоего сына, и ты поплывёшь со спокойным сердцем домой.

— Я понимаю, что это жизнь, поэтому надо всегда быть готовым к её испытаниям. Вы же говорили, что всё будет хорошо, но все оказалось наоборот, мне грех жаловаться. Вы же мне практически спасли жизнь, так как вы моего сына везёте к магу, чтобы вылечить его.

— Это моя работа.

Они долго беседовали, до часу ночи, после они разошлись по каютам и уснули крепким сном. У Генри Швеца была бессонница, он управлял любимым кораблём. Все близкие Генри погибли во время второй мировой войны. А ночью, когда никто не видел, он скорбил о потерянных дорогих ему людях, вспоминал прошлое. Генри служил в секретном ордене П А Н К — дословный перевод: П — породистость, А — архиопасный, Н — настоящий, К — колоссальное количество манны. Но, к сожалению, орден распался, причины не ясны до сих пор. ПАНК защищали слабых людей и не брали ничего взамен, вот так.

На следующий день Лукас первый проснулся, вышел из каюты, аккуратно закрыл дверь, чтобы отец не проснулся. Пошёл он на верхнюю палубу и почувствовал собственным носом запах свободы. Ветер играет с парусами, и тёплый воздух пронизывает его. Это так бодрит. Краем глаза Лукас заметил Генри Швеца у руля, и он вытирал глаза. Лукас не придал особого значения, он просто наблюдал за морем. Такие тёплые волны заставляют задуматься куда-нибудь уйти подольше от морской суеты. Лукас смотрит вдаль, как будто гонится за какой-то мечтой. Проходит время, Лукас упал с табуретки. А тем временем Илья — Железная Грудь просыпается со счастливым лицом, и, поднявшись на верхнюю палубу, он заметил в глазах Лукаса настоящее счастье.

— Лукас, доброе утро. Давно не спишь?

— Доброе, отец, я встал где-то в шесть, а что?

— Ты в плохом настроении, когда стаёшь в шесть, а тут счастливый.

— Отец, ты просто глянь на море и горизонт… Ты выспался?

— Более чем, что удивительно. Море и вправду красивое, жалко, жены с нами нет. Она приготовила бы нам вареники и увидела бы эту красоту.

— Да уж, надо было маму взять.

— Лукас, не стоит унывать, надо бы найти Юлия II.

И моментально за спиной Ильи появляется Юлий II, словно телепортировался:

— Ну что, господа, пошли завтракать. Я вас долго искал.

— Доброе утро, Юлий II. У меня вопрос: почему вы никого не послали за нами?

— И тебе доброе утро, Лукас. Мальчик, я никого не послал, потому что сейчас рано, я забочусь о своём персонале, а многих даже не волнует, что это тоже люди и им надо выспаться для тяжёлой работы на корабле.

— Я все понял, извините, я не знал.

— Ничего страшного, но сначала подумай, прежде чем что-нибудь сказать. Илья, вы сегодня выспались, не так ли?

— Да, кстати, я единственный раз выспался, может быть, в подростковом возрасте. Вы нас позовёте на завтрак?

— Конечно, вы же мои гости на корабле, и через полчаса все проснутся потому, что это время, когда они все встают.

Проходит время, и корабль словно оживает. На всех парусах плывут к назначенной цели, рабы начали заниматься своим делом. Персонал готовил на кухне что-то аппетитное.

— Мне доложили, что вы любите вареники.

— Я просто обожаю вареники, можно даже сказать, я на них помешан.

— Мне тоже нравятся вареники, но мамины никто не заменит.

— Я попросил своих поваров приготовить вареники, которые знатокам понравятся, и ещё я им пригрозил смертью, если гостям не понравятся.

Поварам понадобилось полтора часа для приготовления, но Юлий II их подгонял.

— А это не слишком — угрожать смертью за то, что они не справились с заданием?

— Ничего страшного, я со всеми так. Я всего лишь угрожаю, но до дела так никогда и не доходит.

— Вы же говорили, что хорошо относитесь к людям.

— Да, Лукас, я так говорил, но если меня не раздражать элементарными вещами, то я не буду наказывать людей.

— Вы сегодня встали не с той ноги. Выпейте мой чай, это вас успокоит.

— Не думал, что скажу это, но ты, Илья, прав. Дашь этот великий чай?

— Конечно.

Илья достал из-за пазухи чай в банке, неторопливо открывал её, насыпал в стакан чай и залил горячей водой. Чай готов. Илья толкает стакан, и он скользнул по столу в руки Юлия II. Этот тонизирующий напиток был выпит залпом.

— Хороший отвар, из чего он делается?

— Чай судьбы, цукор, чуть горилки и это всё вливаем в тару и варим где-то два часа.

— Я скажу, чтобы мои повара приготовили этот напиток богов, но принесут они вареники.

— Юлий II, посмотрите, какое прекрасное море.

— Да, Лукас, оно прекрасно. Илья, твой сын понимает, как прекрасно море.

— Мой сын любит смотреть на море, он просто мечтал жить здесь, как только вырастет.

— Не рассказывай мои мечты, я их должен сам добиться, чтобы ты мною гордился.

— Лукас, у тебя есть девушка?

— Нет, к сожалению.

— А сколько тебе лет?

— Четырнадцать, а что?

— Я в твоём возрасте с разными девушками пребывал в отношениях, но нашёл ту единственную, неповторимую. Её зовут Алена. Хотя бы есть варианты?

— Есть, конечно, но я сомневаюсь, что заполучу её сердце.

— Почему ты сомневаешься в своих силах?

— Даже не знаю. Может быть, из-за татуировок или потому, что та, которую я желаю и люблю, встречается с моим другом. Я не могу забрать у друга любовь и сделать ему больно, так как весь мир держится на любви. Я так считаю.

— Сложная ситуация. Крепись, малец, все ещё впереди.

— Лукас, ты мне не рассказывал о своих переживаниях, я тебя в любом случае поддержу.

— Я не смог в прошлом рассказать тебе о моих чувствах, но теперь свободен, как птица в небе, просто быт наш не давал мне возможности тебе рассказать что-либо. Я не жалуюсь, я говорю по существу.

— Я не ожидал, что ты такой чувствительный, Лукас.

— Это не важно, что чувствительный, надо уничтожить все чувства, а то жить в этом мире мне будет тяжело.

— Лукас, чувствительность ко всему — это и не плохо, и не хорошо. Скорее всего, оно несёт нейтральный характер в жизни.

— Юлий II, я с тобой не согласен, можно стать, например, писателем или музыкантом, если можно было бы.

— Илья, если Лукас будет без татуировок, то ему будет тяжко.

— Замолчите оба, я получу татухи, чего бы мне этого не стоило.

Лукас резко встал и с равнодушием ушел из-за стола.

— Лукас, стой, не смей уходить.

— Не стоит идти за ним, он сейчас обижается, если пойдёт сюда, то будет просить прощения.

— Откуда вы всё знаете?

— Знаю, у меня сын точно такой же, не слушается, делает и говорит, что захочет. Лукас очень сильно похож на моего сына именно по характеру.

— Надо, чтобы мой сын с ним пообщался. Юлий II, сколько вам лет, Вы выглядите очень молодо.

— Мне 33.

— Ничего себе, а мне 34.

И как только Илья сказал это, принесли сытные вареники, вкусный запах распространился на весь корабль. Запах просто отменный, повара несли вареники, как божество, они положили на стол огромный поднос и пожелали приятного аппетита. Как раз Лукас пришёл к столу и попросил прощения. Юлий II и Илья простили его и начали, есть в мире и спокойствии. После небольшого промежутка времени Илья и Лукас начали диалог.