Созидатели. В поисках рассвета

Путники покинули деревню и продолжили идти по кепарисовому лесу, солнце становилось все жарче, хотя время было еще семь утра.

— Вроде конец весеннего месяца, а так жарко. У вас всегда так? — спросил Софос.

— Всегда. Но пик жары будет примерно через месяц. В честь этого даже устраивают праздник. Это самый долгий день в году, когда солнце не заходит за горизонт очень и очень долго, а ночь короткая. Это кстати было в песне, которую я пела. Что Солнце так скучает по Луне, что ждет и ждет ее, но Луна может выйти только тогда, когда Солнце покинет людей.

— Я уже засыпал тогда, наверное, упустил. Ты очень красиво поешь, кстати. В храме все так поют?

— Не все, — у Леды появилась довольная улыбка. — Нас всех учат, но те, кому не дано просто рассказывают баллады и легенды. Все должны уметь делать это. А иначе какой праздник без песен и сказок.

— Чему посвящен твой храм? — вдруг сменил тему мужчина.

— Как чему? — яркие глаза блондинки широко раскрылись, она смотрела с недоумением на спутника. — Жизни! Как и все храмы. Мы прославляем саму Жизнь!

— Да, но насколько мне известно у Жизни несколько лиц и ипостасей, — увидев еще большее удивление в глазах, Софос пояснил слегка смущенно. — Мне мама рассказывала. Например, в некоторых храмах Жизнь — это здоровье. Они умеют заговаривать раны, варить снадобья и помогают лекарям. Именно в храмах, кажется лекари и учатся перед тем как потом вернуться в свои края.

— Это хорошо, что она не забыла наши традиции и рассказала тебе. — Девушка удовлетворенно покивала и продолжила дальше. — В нашем храме Жизнь — это праздник. Мы все рождаемся, стареем и умираем. Жизнь скоротечна. Наверное, на Элиросе посмеялись бы над нами, ведь мы живем дольше вас. Но тем не менее, все умираем, болеем. На пути человека бывает много невзгод, но всегда нужно помнить, что мы живые и радоваться каждому дню. Отмечать особые даты, как бы напоминая всем предкам, что лежат уже в земле, мол, мы еще тут. Станцуем за вас, выпьем лишнюю кружку вина, нацелуем вдоволь любимых, так как сделали бы это вы, будь десь. Это традиция. Традиции — важная часть праздников. И задача храма поддерживать все это. Радость жизни.

— Так, значит вас в храме учат петь песни и пить вино? — скептически спросил Софос.

— Ну вот опять! Ты все переиначил! — девушка заливисто засмеялась, у нее был очень приятный, заражающий смех, что хотелось смеяться вместе с ней. — Мы, конечно, можем выпить вина. Но только, когда уже нам исполняется семнадцать. И мы не пьем днями на пролет. Вообще, в храме есть порядок, дисциплина и расписание. У каждого есть свои обязанности. А иначе бы это был не храм. Всегда нужно знать золотую середину. Ведь праздника без рутины не бывает.

— Ты любишь свой храм? Это твой дом?

— Мой дом, там, где мое сердце. А нет дома надежнее для сердца, чем храм, — это было сказано полушепотом, как нечто благоговейное.

— Понимаю, но лишь отчасти. У меня нет дома.

— Как? А на Элиросе?

— Моя мать вышла замуж за отца, когда ей уже было восемдесят два, выглядела она на сорок. Она всегда хотела увидеть, что есть за океном, увидеть что-то кроме Рокиноса. В одной из ежегодных обменных кораблей она приплыла к нам на остров. Отец был капитаном корабля, она влюбилась в него. А он не смог устоять перед ней. Она забеременела сестрой, и они поженились. Потом родился я спустя два года. Отец погиб в шторм, когда мне было пять…

Софос сделал тяжелый вздох, Леда аккуратно погладила его по плечу, и он продолжил рассказ.

— Мать умерла с сестрой, когда у нас ходила чума. Много померло людей. Я учился уже и жил отдельно, нас выпускали по выходным домой. Но во время чумы заперли при академии. Я даже не смог попрощаться. Я не знал почему она умерла и сестра. Если корни идут с этого острова, у нее должно быть хорошее здоровье…

— Возможно она забыла свои корни, традиции, потеряла важность всего к тому моменту и не передала знание твоей сестре… — задумчиво произнесла Леда.

— Что это значит?

— Мало родиться на Рокиносе, мало иметь корни отсюда. Нужно понять течение Жизни и помнить о нем.

Это звучало так загадочно, примерно, как одна из тех вещей, которые Софос не понимал, которые звучали дико для него. Но первый раз за их знакомство, в его груди что-то кольнуло. Как будто какое-то узнавание. Он не понял, о чем говорит Леда, но какая-то часть него поняла.

— Она передала мне записку. Рассказала о том, что, когда-то ее отец был учителем в школе Рондоса. Вряд ли он жив, конечно. Но последняя просьба ее была отправиться сюда, изучить премудрости деда. Меня отец, конечно, и до этого научил рыбачить и плести сети. Но видимо, она хотела, чтоб я овладел этим искусством в совершенстве…

Он сделал паузу. А в глазах Леды было понимание, такое, будто он говорил десять слов, а она слышала двадцать. Смотрела так, будто ей было известно что-то тайное и глубокое.

— Я не очень был в восторге. Я люблю науку, формулы, книги, чистые руки, от которых не воняет рыбой. Но последнее желание матери не мог не выполнить. Тем более, дом в котором они жили не был выкуплен до конца и его забрали власти. Окончив академию, я дождался ежегодного корабля, который ходит к вам поехали с торговым обменом, скопив перед этим, денег. Подрабатывал ассистентом в академии у преподавателей, по ночам выходил на рыбалку, хоть и не особо это люблю, как сказал раньше. И вот я тут. Неделю бродил по острову, посетил две деревни, но никто точного пути не мог сказать, у меня были лишь примерное описание. Так, я вышел к морю в одно утро и нашел тебя. Дальше ты все знаешь.

— Воистину Парки постарались, сплетя такой узор. — Девушка всплеснула руками и покачала головой, на что Софос по-доброму усмехнулся.

— Не ожидал других слов.

— О, так я предсказуемая становлюсь?

— Немного. Ай!

Девушка шлепнула его по плечу и поджала губы, ускорилась, пошла вперед.

— Эй, ну подожди, куда бежишь! Я не хотел обидеть тебя. Леда, если будешь так бежать, я отстану, заблужусь. Неужели, ты думаешь у меня такая судьба?

Леда слегка хихикнула, но сделала вид, что все еще сердится. Софос продолжал ее нагонять, предлагая ей то персики, то воды. И вообще уже долго идут, Леда, наверняка устала, надо привал делать.

Она начала смеяться, а вместе с ней и Софос.

На огромном булыжнике сидели двое и ели персики, солнце пекло невыносимо, а по спине бежал пот. Они вытирали губы от фруктового сока, запивали водой и смеялись над липкими руками друг друга.