Новогодняя сказка для ведьмочки

Вечер плавно течет. За столом обсуждают поездки на курорты, учебу Ники в Англии, обсуждают каких-то мне неизвестных людей, кто-то обанкротился, кто-то взлетел вверх и перебрался в Европу. Ничего интересного. Все пустое.

В середине ужина извиняюсь и ухожу. Надо уже отдохнуть от этих разговоров ни о чём, ищу туалетную комнату.

В туалетной все такое же пафосное, навороченное и дорогое. Как говорят клиенты: Дорого — богато!

— Ой, девушка, — слышу я за спиной, — тут я нечаянно гель для мытья пола разлила…

Я оборачиваюсь, позади меня стоит тётенька в фирменном синем костюме подсобного рабочего со шваброй и тряпкой, и показывает на пол. А там лужица прямо посередине комнаты, прилично геля натекло.

— Скользкий он, осторожнее ходите, я пойду, воды принесу да тряпок, соберу его с пола…

И тетка уходит. А я остаюсь одна. Смотрю на себя в зеркало и поражаюсь. Всегда считала себя некрасивой, рыжей, с соломой на голове. Может потому, что первый муж на мне женился, когда я была беременная, второй просто хотел жалостливой тетке сына подбросить, а третий женился, так как пришло время обзаводиться семьей. И никто из них комплименты мне не говорил, даже ласкового слова не сказал. Мама же повторяла мне снова и снова: на мне никто никогда не женится; и дылда я; и некрасивая; и фигурой бог обидел. Вот и выросла вся в комплексах.

Из зеркала на меня смотрит высокая рыжеволосая девушка с кошачьими глазами, высокие скулы, пухлые губы. Молодцы визажисты, они только чуть подчеркнули красоту, ни мазка лишнего. Волосы из копны превратили в роскошную гриву локонов блестящих и здоровых. И фигура у меня очень даже ничего. Хоть грудь и маловата, зато талия тонкая, ноги длинные. Зря я всю жизнь взращивала в себе комплексы.

И тут дверь в туалетную комнату с громким стуком открылась, и на пороге возникли два мужика и Ника.

— Ну, что, стерва? Думала мужика у меня увести? Фигушки тебе! — Ника брызжет слюной и показывает мне фигуру из трех пальцев. Где там сказал ее папаша, она училась? Вот по лексикону, так закончила она ПТУ в Мухосранске, причём еще в девяностые годы, и манеры такие же — гопника из Зажопинска.

— Ника, я думала, интеллигентные девушки так не выражаются, вы же в Кембридже учились.

— В Кембридже — хуембриндже, а какой х… разница, у меня ни одна телка парня не уводила. Так, мальчики, девочку взяли и увези далеко-далеко, поучите немного, чтобы знала, как чужих мужиков уводить, — рявкает Ника и смотрит на меня презрительно, свысока.

— Мальчики, осторожно ступайте, не поскользнитесь, — предупреждаю я молодых людей, а сама рукой тереблю кулон, что одела на меня бабушка перед отъездом, как чувствовала неприятности.

Но амбалы хищно улыбаются и вразвалочку идут ко мне. Ой, зря они под ноги не смотрят. Шаг в лужи, тонкая подошва фирменных ботиночек скользит по мокрому полу. Рожи качков вытягиваются, они таращат глаза, как песчаные крабы на мелководье. И ну махать руками не хуже любой мельницы. Только не удержаться на скользкой поверхности. Тут вода, сдобренная густым гелям, да на скользкой плитке. Их ботиночки скользят, как коньки по льду. Они пытаются схватиться друг за друга, но это только усугубляет ситуацию. И один из амбалов Ники падает, ударяясь лицом о столешницу, разбивая в кровь нос и губы. Второй же падает навзничь и барахтается в луже, лежа на спине, как черепаха, которую волной перевернуло и выбросило на берег. Эх, мышцы накачали, про мозги забыли!

— Вы чо, идиоты совсем! — орет на них Ника и делает шаг вперед.

— Осторожно, не упади! — кричу я ей и выставляю вперед руку, но Ника только злобно вращает глазами и делает еще один шаг. Скользкий пол не прощает беспечности.

Тонкий каблук ее дорогих золотых туфелек попадает в гель, как в западню. Нога скользит и уходит вперед, Ника судорожно взмахивает руками и с грохотом падает на спину, ударяясь при этом головой об пол. Миг, и она теряет сознание.

И тут в туалетную вваливается уборщица, таща швабру и кучу тряпок, и замирает на пороге с вытаращенными глазами. На полу валяется Ника с раскинутыми в разные стороны руками и в бессознательном состоянии, мужик ползает на корячках в луже, второй стоит спиной к ней у раковины и водой кровь с рук смывает, кровавая вода уже наполнила раковину до половины, а на белом кафеле подтеки почти черной крови. И я у стеночки прижалась, от страха голову в плечи втянула. Вот что там, в голове у уборщицы пронеслось — не понятно.

— Ироды, девчонок убивают! Ах вы, ироды, — и она со всей своей мощи опустила швабру на голову мужика, который смывал кровь. Тот крякнул, глаза его закатились, и он упал рядом с Никой, тоже разбросав руки по сторонам. Затем последовал удар, тетка шваброй угодила второму амбалу как раз по причиндалам, тот уже было встал, и даже стоял устойчиво, но удар его добил. И второй мальчик Ники валяется на полу, жалобно скуля и держась за причинное место.

На крик сбежалось куча народа, возле Ники топчется ее отец, пытаясь привести ту в чувства, а она, как тряпичная кукла, с болтающимися ручками и ножками. Шум, гам.

Тетка уборщица причитает: Я думала, они девчонок убивают.

Я выбираюсь из толчеи и тихонько иду к нашему столу, по дороге меня догоняет встревоженный Ярослав.

— Что произошло в туалете, они на тебя напали?

— Все хорошо, Ярослав, — у меня «откат», начинает трясти толи от страха, толи от смеха.

— Юля, это нельзя спускать, — он заглядывает мне в лицо, переживает, наверное.

— Они и так тяжело пострадали, это будет им уроком, поедем домой, — только сейчас я поняла, как устала за этот вечер.

Глава 29(от Ярослава)

Видимо разговаривать с животными у них семейное, и как, черт возьми, бабушка узнала, что по утрам мой кот ест паштет?

Вот так и рождается вера в сверхъестественное, теперь я точно уверовал, что в этой семье все женщины — ведьмы. Да и как тут не поверить, мой кот ни на шаг не отходит от старшей ведьмы, мурчит, о ноги трется. Для кота с его царскими замашками это не характерно.

Через полчаса к дому подъехало такси, и с огромными чемоданами из него вышел седовласый мужчина, статный, высокий, видимо Юли дед. Все высыпали на крыльцо, ребятня виснет на дедушке, шум, гам. Мне даже стало как то завидно. В нашей семье не было принято бурно выражать свои эмоции, никогда я вот так тепло и весело не встречал своих родственников, лишь холодные объятия, да поцелуй в щёку, больше похожий на то, что тебя клюнули. Пришлось забрать у мужчины чемоданы, а тот рассеяно оглядываясь по сторонам, идет вслед за толпой в мой дом.

— Давайте я представлюсь, я Золотов Ярослав.

Он пожимает мне руку и вдруг спохватывается: Денис Васильевич, я дед Юли. А вы случайно не сын Игоря Ярославовича Золотова?

— Он самый, — киваю головой.

И вижу, как кривится лицо моего гостя, не лучшие воспоминания у моего гостя о Золотовых, что-то говорила Юля о своем деде, вроде он — архитектор, ну тогда точно их пути пересекались.

Мне до их конфликтов отцов, тут надо решать, что с Юлькиным коттеджем делать.

Коротко рассказываю деду о тех проблемах, что устроили горе строители.

— Мы посмотрим и придем, — бросает он на ходу, и мы идем в разгромленный коттедж.

В доме все стало еще хуже, воду с пола никто не убрал, лёд теперь покрывает нижний этаж, по первому этажу в валенках с галошами шаркают строители и Павел Петрович. Тот разводит руками, охая и причитая.

— Павел Петрович, объясните мне, как вы могли набрать на работу столь некомпетентных людей?

— Ярослав Игоревич, ну у них у всех были документы, допуски, кто ж знал, что они вот такое натворят?

— Можно подумать, вы не видели, они не только здесь накосячили, на них постоянно жалобы сыпется.

Павел Петрович охает, ахает, трет лысину платком и разводит руками.

Денис Васильевич только качает головой и пишет что-то в блокноте.

— Вот, я примерно посчитал, что надо сделать и сколько это будет стоить, и это только наброски, смету попозже составлю, — он подает листок Павлу Петровичу, у того глаза из орбит выкатились. — И это только навскидку, если начнем разбирать, то сумма будет больше.

— Помилуйте, у нас и денег таких нет….

— А меня это не интересует, это ваши ремонтники тут устроили каток ледяной, вам и исправлять, — резюмирует Юлин дед.

Мы спорим, обсуждаем каждую сумму, ругаемся и снова обсуждаем. Наконец приходим к консенсусу, и идем домой.

— В копеечку тебе ремонт выйдет, Юля, — говорит дед, потирая затылок, — практически по всему первому этажу надо переделывать теплый пол, за ним подтянется все остальное, так что большой ремонт предстоит.

— Можем, составит смету, подадим в суд, и отсудим деньги, — предлагает я, зная, что председатель начнет жульничать, стараясь удешевить ремонт.

— Суды дело долгое, а где им жить? — Денис Васильевич хмурится, я понимаю его озабоченность, хотя уже знаю, что им предложу.

— Юля может пока жить у меня, я все равно в Америку улетаю, там у меня бизнес, коттедж будет стоять пустой.

— Ярослав, мне неудобно, мы создаем тебе трудности.

— Юля, пустое, коттедж все равно большую часть времени пустует.

Мы продолжаем обсуждать ремонт, у деда Юли еще остались в России знакомые, которые занимаются строительством и ремонтом.

И тут звонит мой телефон, на дисплее высветилось «Отец».

— Да, слушаю тебя, отец.

— Ярослав, мы вечером собираемся с Сергей Сергеевичем и нашими партнерами посидеть в ресторане Кристалл, приглашаем тебя.

— Это обязательно?

— Да! Ты мне должен, так что будь любезен к восьми часам…

— Хорошо, но я буду не один, — бросаю ему и отключаюсь.

У меня созрел план!

— Юля, можно тебя на минуту, — я знаю, как насолить отцу.

— Сейчас…

Мы отходим в сторону.

— Юля, у меня к тебе деловое предложение.

— Какое?

— Я обратился за помощью к отцу, и теперь он хочет ответного жеста с моей стороны, ….

Я даже не подозревал, какую цепочку событий запущу…

Но сначала по плану у нас магазин игрушек. Мы едем покупать елочное убранство, благо елку я перетащил в свой дом. Ненавижу ходить по магазинам, одежду для меня подбирают стилисты, по хозяйственным магазинам ездит экономка, и вот теперь мне предстоит самому пойти в ненавистный мне мир магазинов.

Но это оказалось даже интересно.

И мне понравилось ходить с Юлей, может, позже мы как-нибудь повторим такую вылазку.

А потом мы поехали к знакомому имиджмейкеру выбирать платье, туфли и аксессуары Юле, от него к стилисту. И когда все было сделано, я увидел результат и обомлел. На миг увидел картину Боттичелли «Рождение Афродиты из пены морской». Она моя Афродита.

Прекраснейшая и непостижимая, рыжеволосая Афродита, вышедшая из-под кисти лучшего визажиста, у нее рыжие локоны, красивый профиль, фарфоровая кожа, и бесподобные глаза цвета спелого ореха.

Бог одарил ее красотой, в ней красиво все и лицо, и тело, и платье только очертило ее фигуру. Специально просил имиджмейкера подобрать ей наряд не вульгарный, без огромных вырезов на спине и спереди, и не в обтяжку.