Двойка чаш. Приворот из гримуара

Тот вечер, когда он сказал, что мог бы ее приворожить, его глаза… Вспоминая, Эстер погрузилась в воспоминания. Глаза Кейна светились, но было ли в них признание? Или это просто ее воображение, подстрекаемое страхом и сомнениями, подбрасывало ей неверные трактовки?

Она прогнала эти мысли, пытаясь сосредоточиться на тексте. Мимоходом она касалась строк, шептала слова, пытаясь не дать им силы, а только понять смысл. Ее понимание магии было достаточно глубоким, чтобы распознать настоящее заклинание от пустышки.

Настроив себя на предельное внимание, Эстер начала разбирать магические формулы, ища связь между словами и реальностью. Она знала, что если Кейн действительно использовал приворот, то в этих страницах она найдет подтверждение.

Но чем больше она читала, тем сильнее голос внутреннего скептика говорил ей, что ее подозрения — не более чем результат перенапряжения и беспокойства. Ведь чувства не так просто поддаются влиянию магии, и кроме того, она сама ведьма, она бы почувствовала любое вмешательство. К ни го ед . нет

Пролистав последнюю страницу, Эстер задумчиво вздохнула и закрыла гримуар. В глубине души она знала, что Кейн не стал бы так поступать. Она чувствовала его искренность, его уважение к ней, как к равной. Ее собственные чувства к нему были слишком яркими и настоящими, чтобы быть результатом колдовства.

И все же… и все же. Не слишком ли много благородства она ожидает от чернокнижника? Эстер решает пока не поднимать эту тему с Кейном снова, но ее мысли продолжали вертеться вокруг этих таинственных возможностей. Сумел бы он действительно воспользоваться запретной магией, чтобы повлиять на ее сердце? Слишком уж много загадок и тайн прячется в тени некромантии.

Теперь, когда семя сомнения было посеяно, Эстер невольно начала выискивать признаки его возможного обмана. В каждом жесте, в каждом взгляде Кейна она искала скрытые мотивы. Ее собственные чувства казались ей теперь загадкой, которую она обязана разгадать.

С каждой встречей с Кейном она внимательно, даже слишком, вслушивалась в подтекст каждой его фразы. Каждое слово, каждое предложение она расчленяла в своем уме, пытаясь выявить намек на манипуляцию. Неужели привычка держать все под контролем, которая так долго служила ей, теперь превратилась в проклятие?

Но чем больше она искала, тем меньше находила. Возможно, она просто боялась признать, что ее чувства могли возникнуть самостоятельно, без какого-либо волшебства. Что она просто влюбилась в некроманта.

***

В просторной, мрачноватой мастерской Кейн сидел на полу, окруженный костями. Бледный свет луны пробирался через щели в ставнях, создавая на каменном полу танец теней. В углу лежали разбросанные черепа, ребра, кости конечностей — останки Принца, который героически повторно погиб в битве с некромантами Гильдии. У хозяина только сейчас руки дошли его собрать.

Кейн спокойно поднял бедренную кость, внимательно рассмотрел ее в мерцающем свете и аккуратно приставил к тазовой. Его пальцы ловко работали, словно он восстанавливал не скелет, а деликатный механизм часов. В зале звучал его мелодичный напев — низкий, умиротворяющий, даже в такой макабрической обстановке.

Каждая кость щелкала на своем месте, и вскоре скелет начал принимать человеческую форму. Кейн осторожно поднял череп Принца, легонько постучал по нему, как старый друг по плечу, и установил на позвоночник.

— Вот так, старина, — пробормотал он, улыбаясь скелету. — Снова в строю, да?

Между костями вспыхивали синие искры, когда Кейн применял немного магии, чтобы скрепить их вместе. Синий свет создавал иллюзию вен, пульсирующих с новой жизнью внутри мертвой тишины каменной комнаты.

Он продолжал работать, прикрепляя рукава к плечам, затем с легкостью вставлял пальцы, каждый к своей кисти. Удовлетворенно кивая на каждый успешный шаг, Кейн снова напевал, словно его голос мог кого-то отвлечь от жути процесса.

Наконец, Принц был цел. Кейн поднялся, отступил на шаг назад и рассматривал свою работу. Скелет стоял перед ним, чистый и готовый к выполнению своих обязанностей, хоть и без мяса и кожи, но с нескрываемым величием.

— Ну что, Принц, как насчет небольшой прогулки? — спросил Кейн, подмигивая пустым глазницам.

Скелет, оживленный магией и заботой своего хозяина, кивнул и, проверяя, все ли закрепилось прочно, бесшумно прошелся по комнате. Ну как. Слегка все-таки поскрипывал.

Эстер стояла в дверном проеме, облокотившись об косяк, и смотрела на Кейна и Принца с легкой усмешкой. Воспоминания о том, как в первый раз она увидела Принца и как ее сердце чуть не выскочило из груди, заставляли ее теперь улыбаться. Тогда, костлявые пальцы скелета, казалось, могли достать ее из самых темных уголков ее снов, но теперь она смотрела на него с легкой насмешкой.

«Теперь понадобится что-то куда более пугающее, чем скрипящая кучка костей, чтобы напугать меня», — подумала Эстер, не отрывая взгляда от завораживающего процесса. Невольно засмотрелась, с какой легкостью работает некромант. Мрачное, отступническое искусство, но все же искусство.

Кейн, обернувшись, заметил ее в дверях и улыбнулся.

— Стучаться нужно, миледи, — он даже пальцем ей погрозил. — А то вдруг Принц не одет. Он же получит моральную травму на всю смерть!..

— Что ж, — ответила Эстер, входя в комнату и подходя поближе к Принцу, — простите меня, Ваше высочество. Виновна.

Принц коротко ей поклонился. Она не могла больше к нему серьезно, а уж тем более — с опаской, относиться. Для Эстер он стал костлявой версией забавного щеночка, который уже лет пять как вырос размером с хозяина, но просто этого не понял, и не научился рассчитывать силу.

— За главного теперь ты, — наставительно сказал ему граф, — пока мы в отъезде. Если будут гости — сначала бей, потом спрашивай.

Учитывая, что ни одного органа речи некромант ему так и не приделал, спрашивать не будут в принципе.

— А ты готова к пути, родная? — спросил Кейн, ласково поцеловав Эстер в висок.

Мгновенно ей стало стыдно за все подозрения в подтасовке чувств — такой трепет в ее сердце вряд ли можно вызвать по книжке. Нет, так может только этот невыносимый, высокомерный, наглый и жестокий еретик. Чудо, а не мужчина.

— Я всегда готова, — она хмыкнула и поправила ему непослушный выбившийся локон на лбу. — Мне кажется, я за всю жизнь столько времени в дороге не провела.

— Есть в этом свое очарование. Дорога, ветер, свобода. Что еще нужно для счастья?

— Безопасность, — предложила Эстер, закатив глаза. Вы только посмотрите, кто романтиком заделался.

— Тут тебе волноваться не о чем, — Кейн сверкнул лукавой улыбкой, — тебя есть, кому защищать.

— Я и сама отлично справлялась, спасибо вам большое, — Эстер фыркнула.

Давайте еще посчитаем, сколько раз кто кого спасал, и посмотрим, в чью пользу счет выйдет, а, граф Винтер?

— Ну, а теперь не нужно, — некромант ласково приподнял ее лицо за подбородок, — теперь это моя забота.

От его поцелуя по венам Эстер заструилась чистая лава; ей мгновенно расхотелось спорить.

Защищайте, граф. Рушьте. Рвите на куски. Собирайте по клочкам.

Вся ваша.

XX. Страшный Суд

Сумерки наползали на деревню, словно тени вековых лесов, окутавших ее покровом мистического спокойствия. Эстер и Кейн, усталые, но беспокойные, остановились на пороге этой укромной деревеньки, где каждый домик, словно капля утренней росы, сверкал в последних лучах солнца, гаснущего за краем мира.

Дома, утканные из темно-коричневых бревен и украшенные резными наличниками, словно старинные сундуки, хранили в себе тайны и судьбы мирных обитателей. Стрекозы, мерцающие над манящей прохладой ручьев, танцевали в воздухе, а бабочки, словно кусочки разноцветного неба, порхали среди вновь распустившихся цветов. Деревья, некогда безмятежные стражи бесплодных земель, теперь покачивали своими зелеными гривами в такт веселому ветру, который приносил с собой ароматы жизни и надежды.

Люди деревни, одетые в простые, но чистые одежды, собрались у центральной площади, где разновозрастные дети, подобно звездам на ночном небе, сверкали своими смеющимися глазами, запуская в небо поделки из цветных бумаг. Женщины, ведомые древними ритмами природы, распевали песни благодарности богам за их милость и щедрость, в то время как мужчины, сильные и гордые, обменивались рассказами о первых всходах, что прорезали насыщенную темно-зеленую землю.

Сердце деревни пульсировало жизнью у костра, который пылал в центре площади, искрами отправляя свои молитвы к небесам. Свет огня танцевал на лицах людей, рисуя истории прошлого и мечты о будущем на их загорелой коже. На мгновение, Эстер и Кейн ощутили себя частью этой древней и вновь обретенной гармонии, забыв о своих заботах и невзгодах.

— Смотри, — шепнула Эстер, указывая на далекий холм, где последние лучи солнца касались тяжелых колосьев, вызревающих под золотым покровом заката, — земля снова дышит.

Кейн, несмотря на свою темную сущность, уловил в своем сердце отголосок той же радости, что заполняла воздух. В эту ночь, когда звезды вышли на свой вековой дозор, души двух путешественников, хоть и ненадолго, нашли покой в объятиях земли, которая, наконец, обрела спасение от своего проклятья.

— Твоя заслуга, миледи, — он преувеличенно-низко поклонился. — Не удивляйся, если тебя сочтут новой богиней весны.

— А ты тогда кем будешь? Дьяволенком на моем плече?

— Злодеем, что украл солнце.

Кейн мягко прикоснулся к ее щеке. Удивительно, как изменчиво сердце, как неисповедимы пути судьбы!.. Как даже в душе, проданной мраку, может расцвести нежность, как одни и те же руки могут быть способны на ласку и на убийство, губы — на поцелуй и на проклятие. Эстер смущенно опустила глаза.

— Кейн, — начала она, набравшись смелости, — ты… ты никогда не задумываешься? Обо всем этом осуждении. Я помню, как сама к тебе относилась в начале. И хотя я увидела, кто ты на самом деле, твое… ремесло… Я вряд ли смогу с этим смириться.

Кейн отвел взгляд от города к ней, его глаза отражали спокойствие заката.

— Знаешь, миледи, — его голос был нежен и уверен одновременно, — мнение толпы меня не волнует. Когда в тебе просыпается сила, ты начинаешь понимать, что их слова — всего лишь шум на фоне. Даже если они звучат громко, они не имеют веса.

Она всматривалась в его лицо, пытаясь прочесть там что-то еще, скрытое и неведомое.

— Ты показала мне, что даже мои темные навыки можно использовать для светлых дел, — продолжил он, протягивая руку и аккуратно убирая прядь волос со лба девушки. — Я никогда не ожидал, что ты полностью примешь мою тьму, как и ты не должна ожидать, что я отвергну ее.

Улыбка скользнула по его губам, добавляя тепла его словам.

— Если мы выбираем друг друга, выбираем каждый момент, проведенный вместе, — глаза его блестели, — то мы выбираем принять все то, что делает нас… нами. И не позволить бездне между нами разрастись.