Дом теней

— Я хочу этого, — сказал он ей. — И я боюсь, что потеряю тебя.

— Ты не потеряешь меня.

— Ты не знаешь этого. Ты помолвлена с другим. Мы оба часто в смертельной опасности.

— Завтра я разорву помолвку, — сказала она. — И если мы уже будем в опасности, мы должны наслаждаться, пока можем.

Он прижал палец к ее губам.

— Не говори это. Я не хочу торопиться с тобой. Получать, что мы можем, обрывками.

Она убрала его палец со своих губ, нежно поцеловав кончик.

— Если мы не будем брать это, кто — то заберет это у нас. Ты любишь меня, Фордхэм. Я люблю тебя. Ты хочешь этого. Я хочу этого, — она опустила его голову к своей, их губы почти ничего не разделяло. — Прошу.

Рычание вырвалось из него от этого слова, от мольбы в ее голосе. Она знала, что они должны были подождать, пока все не разрешится. Пока не пропадет Марч между ними. Пока они не закончат обучение Общества. Пока мир не перестанет гореть. Но если они будут ждать, у них никогда не будет времени. Ей надоело ждать.

Его рот врезался в ее с яростью, рожденной из первобытного желания. Словно он тратил все силы, чтобы держаться подальше от нее, а теперь мог не сдерживаться.

Они рухнули в горячем источнике. Ее открытая спина ударилась об каменную стену, вонзившуюся в кожу. Он прикусил ее губу при этом. Кровь потекла в ее рот, но боль была ничем, по сравнению с его руками на ее коже, его ртом на ее, ощущением его, прижимающегося к ее телу. Она тоже этого ждала. Ждала в агонии, пока он увидит, что было перед ним.

— Боги, я люблю тебя, — сказал он, целуя ее шею.

Она провела ногтями по его спине, желая больше, больше, больше.

— Прошу, — повторила она.

Его зубы скользнули по ее шее, и она трепетала. Этого она ждала. Поцелуев украдкой и моментов было мало. Не с ним. Его ладони скользили под водой по ее голой коже. Они ласкали ее бедра, ее попу, скользнули под ее бедра. Он поднял ее легко, и она обвила ногами его пояс. Ее глаза округлились от того, каким твердым он был, прижимаясь к ней.

— Форд, — выдавила она.

Но он уже двигался, нес ее по пруду. Она могла взорваться в любой миг. Он губил ее. Так всегда было. Она отдавала себя раньше, но в детской одержимости. У них было другое. Сегодня происходило другое. Фордхэм был ее единственным. Она поняла это тяжелым путем. Она не хотела терять этот момент.

Фордхэм опустил ее на ступени горячего источника. Она лежала, обнаженная, на влажном камне, его взгляд скользил по ней. И он любовался ею, словно еще ничего прекраснее не видел. Она не тратила время зря, ее глаза расширились, когда он вышел из воды, обнаженный, во всей красе, вода стекала по его красивому телу.

Он улыбнулся с каплей ярости и хищности.

— Моя, — прорычал он, прижался поцелуем к ее опухшим губам.

— Да, — выдохнула она, придвигая его к себе.

Его тело двигалось над ее, открывая ее по — новому. Ее спина выгнулась, она хотела больше него. Он понял это, и его губы опустились на ее. Он подвинулся над ней, и все сузилось. Она тихо застонала, волна пробежала по ее телу. Он подвинулся, и они, наконец, соединились.

Ощущение было незнакомым, почти неприятным. Но потом он погрузился полностью, и боль прошла. Она резко выдохнула, открыла глаза и посмотрела на него. Совокупление во время зимнего фестиваля было благословением. Фордхэм был больше, чем ее сердце могло объять, и он был тут, это было почти нереально вынести. Тут они были едиными. Так всегда должно быть.

Вода набегала на них, Фордхэм начал двигаться, и вскоре они совпали с плавностью воды вокруг них. Удар, идеально совпавший с волной, и произошло неизбежное. Магия загорелась в ответ на них, словно огоньки фейри с праздника не тускнели. Словно они просто следовали за ними до этого момента. Свет луны касался поверхности прудов, делая воду и лес вокруг ярче. На ее глазах расцвели подснежники. А потом снег стал падать, словно стихии одобряли это.

Фордхэм запустил ладонь в ее волосы и поцеловал ее в губы. Жар вспыхнул в ней, она взлетела на волне. И все рухнуло вокруг нее. Она дрожала в его объятиях, и он достиг пика в ее руках.

Они лежали, вытянувшись на ступенях горячего источника. Они тяжело дышали, выпуская горячий воздух в небо. Снег касался их ресниц.

Фордхэм притянул ее тело ближе.

— Я боюсь спрашивать…

— Спрашивай, — сказала она, целуя его грудь.

— Как только твоя помолвка будет разорвана, я могу ухаживать за тобой должным образом?

Она рассмеялась, приподнявшись на локте.

— Как ты объяснишь это?

Его глаза были искренними. Он хотел сделать это правильно.

Она поцеловала еще раз его красиво опухшие губы.

— Да. Как только я со всем порву, ты сможешь ухаживать за мной.

Он опасно улыбнулся.

— Тогда нам стоит сделать это еще несколько раз, пока мы не дойдем до этого.

Она рассмеялась с облегчением и снова упала в его руки.

43

ГЭЙВРЕЯ

Гэйврея наступила следующим утром с ярким зимним пейзажем. Снег укрыл землю толстым слоем, накрыл лес. Стало холодно посреди ночи, и Керриган заметила бы это, если бы дошла до своей кровати.

— Нет, не вставай, — простонал Фордхэм, когда она попыталась выскользнуть из — под одеял.

Она рассмеялась и прижалась ближе.

— Нам нужно сегодня вернуться в Роузмонт для праздника.

— Может, стоит остаться тут.

— Хотелось бы. Нас пригласили король и королева.

Он вздохнул и провел рукой по своим волосам.

— Политика, — фыркнул он.

— Ну же, — сказала она. — Нужно собираться.

Он притянул ее для долгого поцелуя.

— Мы не спали. Может, стоит побыть в кровати чуть дольше.

— А я думала, я плохо влияю.

Он опасно улыбнулся и ущипнул ее за попу, пока она выбиралась из кровати. Она шлепнула его и натянула нижнее платье через голову. Она нашла в шкафу плотный халат и накрыла им плечи.

— Мне стоит переодеться, пока никто не заметил.

В дверь резко постучали, ее сердце заколотилось. Она махнула Фордхэму и поспешила скрыться за шторами.

— Да? — отозвался Фордхэм.

Служанка, Мереда, заглянула в комнату.

— Сэр, лорд Аргон послал меня сюда. Лорд Марч прибыл из Роузмонта для завтрака Гэйвреи с Домом Круз.

Керриган прикусила губу так сильно, что открыла след укуса с прошлой ночи.

— Завтрак начнется, как только вы прибудете. Мне нужно найти леди Аргон, — сказала она, озираясь, словно Керриган могла выпрыгнуть в любой момент, — и подготовить ее. Мы не хотим, чтобы лорд Марч понял, что ее не было в ее постели прошлой ночью.

— Большое спасибо, — Фордхэм кивнул. — Я спущусь в должном виде.

Дверь за Мередой закрылась. Керриган выдохнула с облегчением.

— Боги, Марч тут? Что он тут делает?

— Не знаю, — сказал Фордхэм, отбросил одеяло и натянул брюки. — Но я выясню, пока ты наряжаешься.

Она подбежала к нему и поцеловала его решительно в губы.

— Я на минутку.

Керриган выглянула в коридор, никого не увидела и поспешила в свои покои, где ждала Мереда. Она приподняла бровь.

— Миледи?

— Да — да, — Керриган отмахнулась. — Давай без лекций.

Она усмехнулась.

— Он вполне красивый.

— Керриган рассмеялась.

— Вполне.

* * *

Через полчаса она спустилась по широкой лестнице в платье как у королевы на аудиенции. Мереда настояла, чтобы она переоделась для пути, но сначала показалась своему суженому. Она была права. Стоило Марчу ее увидеть, что — то голодное заблестело в его глазах. Его порадовал ее облик, особенно огромное кольцо, которое она вернула на палец.

— Какой сюрприз, — она попыталась изобразить энтузиазм.

— Моя леди, — Марч изысканно поклонился и поцеловал ее ладонь, как только она спустилась. — Счастливой Гэйвреи.

— И тебе. Как ты добрался с такими дорогами?

— Со мной, — ответил голос, Одрия Атер вышла из фойе, сияя, но и выглядя виновато. — Он настоял, что должен увидеть тебя в Гэйврею, а дороги были непроходимыми.

— Одрия, — сказала Керриган. Она обняла ее, сжав слишком крепко. — Не стоило.

— Знаю, — прошептала она едва слышно. — Прости.

Фордхэм тоже вышел из фойе, Киврин был с ним. Он с презрением посмотрел на кольцо на ее пальце. Он был готов пронзить Эшби Марча. Ее отец улыбался от иронии.

— Позавтракаем, а потом откроем подарки? — предложил он.

Они вошли в столовую. Ее усадили рядом с Одрией и напротив Марча. Фордхэм сидел напротив Одрии, а Киврин — во главе стола. Он поблагодарил богов перед тем, как начать есть, и они взялись за еду. Керриган ела аккуратно, хотя запихивала еду в рот при каждой возможности, чтобы не говорить с Марчем.

Киврин и Одрия заполняли дыры в разговоре с легкостью. Но, когда они закончили и перешли в гостиную, Керриган заметила плохое настроение Марч. Его враждебность к Фордхэму была все заметнее. И тени Фордхэма, собравшиеся близко к нему, не помогали. Ее суженый и мужчина, которого она любили, в одной комнате были неминуемой катастрофой. Если бы тут был Дозан, это было бы вишенкой на торте самой неловкой Гэйвреи.

Киврин раздал подарки, как Отец Гэйврея — дары весны. Он быстро отыскал подарки, потому что у него был рубиновый браслет для Одрии и вышитый плащ для Марча. Она не думала, что получит что — то от отца. Это был ее первый подарок от него за двенадцать лет, и когда она убрала яркую бумагу, на ее ладонь упала бриллиантовая брошь. Ее глаза округлились, когда она увидела символ Дома Круз в ней — ворон и роза сплелись в полете.

— Это принадлежало моей матери. Госпожа Энара носила ее на поле боя и в бальный зал. Я подумал, что тебе стоит надеть это вечером, — мягко сказал Киврин. — Ты уже не из Дома Круз, но это все еще твое.

Ее глаза были мокрыми, когда она посмотрела на отца.

— Спасибо… отец.

Он улыбнулся, показывая, что использование этого слова уже было подарком.

Одрия нарушила момент, встав и хлопнув в ладоши.

— Все было чудесно, лорд Аргон…

— Зови меня Киврином, Одрия.

Она благодарно кивнула.

— Нам нужно вернуться в Роузмонт для вечеринки, и нам с Керриган нужно подготовиться.

— Было приятно увидеть всех вас тут. Жаль, что я не буду на вечеринке, но счастливой Гэйвреи, и передайте королю и королеве мои наилучшие пожелания.

Керриган спрятала брошь в карман и обняла отца на прощание.

— Я еще увижу тебя в городе?

— Да, я вернусь, когда снег растает. Меня надолго не прогнать.

Она улыбнулась.

— Хорошо. Может, еще проведем так время.

— Был бы рад.

Он отпустил ее, и она поспешила в свою комнату, чтобы переодеться для пути. Мереда уже собрала ее сумку и отнесла к Тьерану. Когда Керриган пришла, Тьеран, Нетта и Эвьен сидели вместе, словно сплетничали. Фордхэм стоял, бесстрастный, рядом с Неттой, а Одрия болтала бесконечно с Марчем. Как только он увидел Керриган, он оборвал беседу с Одрией и подошел к ней.

— Я прилетел сюда с Одрией, но я предпочел бы вернуться со своей суженой, — сказал он с широкой улыбкой. Он был очень красивым. Красивее, чем она помнила. Словно Брионика подходила ему лучше любого места в мире.