Перебежчик

Глянув на него, Ревик кивнул и слегка сглотнул, отпуская его руку.

Затем, ожесточив свой свет против любых внешних отпечатков, он последовал за разрисованным человеком во тьму хижины с пальмовой крышей.

Человек отодвинул занавеску и толкнул Ревика в проём прежде, чем Ревик уложил у себя в голове факт входа.

Он осознал, что стоит прямо за дверью в тепло освещённом пространстве, большая часть которого занята западной с виду кроватью.

Темноволосая женщина сидела на толстом матрасе в окружении подушек, прислоняясь к деревянному изголовью. Сам матрас, похоже, покоился на корпусе, сделанном из той же древесины, что и сама хижина.

Матрас, возможно, состоял из ткани, набитой пальмовыми листьями, или же видящие привезли его с собой из Соединённых Штатов, но он выглядел удобным.

На матрасе рядом с темноволосой женщиной лежал растянувшийся мужчина, смотревший на маленький свёрток в одеяле, который лежал между ними.

Ревик осознал, что это, должно быть, младенец.

Он избегал смотреть на кого-либо из троих в упор, особенно на Кали.

Вместо этого он поднял взгляд вверх, на сетку, окружавшую их маленький анклав, видя, как человеческие ткани сочетаются с органическими материями, которые не пропускали насекомых и хотя бы часть жара и влажности. Он глазами отслеживал конструкцию, подмечая, где с прутьев свисает изменяющаяся органическая ткань, создающая импровизированную крышу, будто они построили полноценную палатку внутри хижины.

Тут определённо было прохладнее.

Должно быть, ткань обладала свойствами, с которыми он не был знаком.

Кто-то повесил над кроватью что-то вроде туземных религиозных тотемов, а также христианский крест, нечто деревянное и старое с виду.

Над всеми этими вещами, затмевая их своими размерами, висело традиционное для видящих изображение меча и солнца в серебряном и золотом цвете.

Более местные с виду тотемы наводили на мысли о защите, так что наверняка должны были отпугивать злых духов. Ревик мельком изучил их своими глазами и светом, затем ощутил рябь веселья с кровати, от присутствия, которое должно быть Кали.

— Ты вообще планируешь признавать моё присутствие? — поинтересовалась она, забавляясь.

Почувствовав на себе теперь уже два взгляда, Ревик напрягся, и к лицу прилило тепло, несмотря на прохладный воздух внутри палатки.

Он неохотно опустил взгляд и обнаружил, что Кали улыбается ему.

Похоже, она была искренне рада видеть его, и это слегка выбило его из колеи.

А ещё на мгновение лишило дара речи.

Прочистив горло, он официально поклонился.

— Надеюсь, с тобой всё хорошо, — сказал он.

Она рассмеялась, и Ревик слегка вздрогнул.

Он помнил этот смех.

Это послало по нему дрожь воспоминаний о том, как он стоял с ней на берегах реки Сайгон и подзывал лодочника, чтобы убраться отсюда нахер. Он вытолкнул из головы воспоминание и глянул на мужчину, лежавшего рядом с ней.

Мужчина-видящий поднял взгляд от свёртка на кровати, хотя его пальцы продолжали поглаживать маленькую ручку. Чувствуя странную боль в груди при виде этой бледной мягкой кожи, Ревик вздрогнул, затем поднял взгляд и увидел, что мужчина настороженно наблюдает за ним.

Ревик переступил с ноги на ногу. Посмотрел на Кали.

— Ты хотела меня видеть? — спросил он.

Она снова рассмеялась, прищёлкнув языком в притворном раздражении.

— Gaos, брат! Разве я заслужила так мало тепла от тебя? Ты не можешь хотя бы подойти сюда? Поцеловать меня?

Ревик переступил с ноги на ногу, глянув на её мужа.

— Я бы предпочёл этого не делать, сестра, — сказал он. — Без обид.

В ответ на это мужчина фыркнул.

Этот звук был почти смешком.

— Я тебе не наврежу, щенок, — произнёс он с мрачным юмором в голосе. — Не то чтобы я хотел избавлять тебя от этих опасений…

Он умолк, глянув на свою жену достаточно резко, чтобы у Ревика сложилось ощущение, что она ткнула его своим светом. Закатив глаза, широкоплечий мужчина прищёлкнул себе под нос, затем наградил Ревика более сдержанным и лишь относительно более дружелюбным взглядом.

— Я Уйе, — сказал он.

Посмотрев на крохотные пальчики, обхватившие его большой палец, Ревик сглотнул.

Он всё ещё не приближался к кровати.

— Ты теперь с кем-то, — сказала Кали.

Ревик повернулся и обнаружил, что её зелёные глаза изучают его более пристально.

— Так и есть, — сказала она, глядя ему в лицо. — Ведь так?

Он кивнул.

— Да.

— Мы встретимся с этим загадочным парнем? — спросила она, выгибая бровь. — Почему ты не привёл его с собой?

Ревик почувствовал, как его непонимание усиливается.

Поколебавшись, он обернулся назад, на занавеску, закрывавшую вход. Растерявшись, он глянул обратно на Кали, и его голос выражал неуверенность.

— Он здесь, — сказал Ревик. — Снаружи.

Она улыбнулась.

— Почему ты не привёл его с собой?

Ревик нахмурился

— Мне сказали, что ты хотела увидеть каждого из нас по отдельности, — увидев, как теперь уже в её свете и на лице проступает непонимание, и она переглядывается с Уйе, Ревик добавил: — Ты просила о встрече с ним. Он здесь, потому что ты призвала его, сестра. Я думал, ты знаешь.

Кали поджала губы.

Она во второй раз озадаченно глянула на своего мужа.

Ревик увидел, как большой мужчина пожал плечами, и его голубые глаза ничего не выражали, после чего он снова посмотрел на свёрток рядом с ним. Как только он взглянул туда, его глаза тут же сделались теплее и мягче, выражая любовь, которую Ревик почти осязал.

Желание защищать, исходившее от другого мужчины, было настолько явным, что Ревик невольно ощущал это даже с по большей части закрытым светом. Он заметил, что у Уйе имелся заживающий ожог на шее, порезы на ладонях и руках.

Он вспомнил, что Уйе был в Гуоруме с Кали, и что Шулеры и агенты Чёрной Стрелы поместили его в карцер в попытках завербовать. Они наверняка избивали его, хотя бы чтобы дезориентировать его свет, а также морили голодом… не говоря уж об играх с его разумом и aleimi в поисках точек давления.

Должно быть, всё было весьма плохо, если Уйе до сих пор не до конца поправился.

Посмотрев обратно на Кали, Ревик осознал, что она снова наблюдает за ним, и та пытливость вернулась в её светлые глаза.

— Тогда зачем ты хотела видеть Даледжема? — спросил Ревик. — Чего ты от него хотела?

Воцарилось молчание.

Затем Ревик увидел, как в её глазах промелькнуло осознание, и они с мужем переглянулись. Затем Кали посмотрела на него, улыбаясь, и Ревик осознал, что невольно реагирует на тепло в её свете.

Уйе бросил на него резкий взгляд, и Ревик сделал шаг назад, так что его спина почти оказалась у двери маленького отгороженного участка.

В то же мгновение он сильнее закрыл свет щитами.

— Ты не хочешь подержать ребёнка, брат? — спросила Кали с любовью в голосе.

— Нет, — без раздумий выпалил Ревик.

Уйе издал очередной фыркающий смешок, покосившись на свою жену.

— Не хочешь? — озадаченно переспросила Кали.

Ревик один раз качнул головой.

— Нет.

Та боль ещё резче вернулась в его грудь.

Ревик увидел, что Уйе смотрит на него с жёстким выражением в синих глазах. На сей раз, глянув на свою жену, Уйе нахмурился. Ревик увидел, как мужчина посмотрел на ребёнка на постели, затем обратно на Ревика, потом свет Уйе заметно сгустился, окутывая младенца на постели ещё более плотным щитом.

Кали щёлкнула языком в знак мягкого укора мужу.

По выражениям их лиц Ревик понимал, что они наверняка разговаривают меж собой.

— Ты что-то хотела мне сказать, сестра? — спросил он наконец.

Они оба посмотрели на него, будто он их перебил.

Осознав, что так и есть, Ревик сделал одной рукой извиняющийся жест.

— Простите, — сказал он. — Я не знаю, что я тут делаю.

Кали вздохнула, села более прямо на кровати и убрала свои тёмные волосы от лица. Отбросив покрывала, она свесила длинные ноги с края, и Ревик увидел, что на ней бледно-зелёная юбка, светлее оттенка её радужек, а также похожая на тунику кофточка, которую он уже заметил. Стиль одежды казался почти индийским.

Она поднялась на ноги и подошла прямо к нему.

Ревик просто стоял там, когда она обняла его, закрыл свой свет, а его взгляд нервно скользнул к мужчине на кровати.

Когда Кали легонько шлёпнула его по груди, Ревик глянул вниз, опешив.

— Я думала, ты захочешь её увидеть, — укоризненно сказала она. — Я думала, ты захочешь увидеть меня, — добавила она ещё более укоризненно. — Вместо этого ты стоишь тут, отказываешься поздороваться, ведёшь себя так, будто я пытаю тебя самим фактом приглашения сюда. Уйе реально настолько пугает? Или ты ребёнка так сильно боишься?

Мужчина на кровати мягко усмехнулся, подняв взгляд.

Впервые улыбнувшись Ревику, он слегка закатил глаза и с нежностью посмотрел на жену.

Ревик осознал, что слегка расслабляется.

— Прости, — сказал он.

Она снова шлёпнула его, и он подпрыгнул.

— Не извиняйся! — пожурила она. — Поздоровайся.

Ревик слегка закатил глаза и прищёлкнул языком.

— Здравствуй, Кали.

— Ты рад меня видеть?

— Я рад видеть, что с тобой всё хорошо, — сказал Ревик, сжимая челюсти. Он глянул на Уйе и добавил: — Я беспокоился о вас. Я рад, что вы скоро уезжаете. Все вы трое, — добавил он, увидев вскинутую бровь Уйе.

— Моей дочери ты тоже боишься? — спросила она.

Он покачал головой.

— Нет, — постаравшись подумать, он вздохнул и более нормально прищёлкнул языком. — Кали, я чувствую себя странно. То, что ты сказала мне во Вьетнаме… как я должен на это реагировать?

Уйе на кровати фыркнул, глянув на свою жену.

У Ревика сложилось отчётливое впечатление, что это взгляд в духе «Я же тебе говорил».

Кали лишь рассмеялась, обняв Ревика рукой за талию.

— Значит, ты не хочешь подержать на руках свою будущую возлюбленную, брат?

— В виде младенца? — парировал Ревик. — Да как-то не особенно. Нет.

Подумав над её словами, он почувствовал, как хмурится сильнее.

Посмотрев ей в глаза, он позволил увидеть эту хмурость и покачал головой.

— Мне такое не комфортно, сестра. Думаю, мне лучше уйти.

Кали отпустила его со вздохом, но он увидел понимающее выражение в её глазах.

— Потому что ты сейчас влюблён? — мягко спросила она у него.

Ревик почувствовал, как к лицу приливает тепло.

Оглянувшись на безликую завесу шторы позади него, Ревик прищёлкнул себе под нос, слыша лёгкое раздражение в этом звуке.

— Прекрати донимать его, жена, — сказал Уйе с кровати. — Я, как и он, предпочёл бы, чтобы он пока не питал интереса к нашей дочери, если ты не возражаешь.

Кали закатила глаза в адрес своего мужа, поджав губы, затем посмотрела на Ревика, более пристально изучая его глазами цвета листвы.

— Брат, — нежно сказала она. — Я счастлива за тебя. Поистине.