Честная сделка

Глава 4

Глава четвертая, в которой чай не отравлен, а слуги подозрительно любезны

— Не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома. — Мэйн Рэйнер широким насмешливым жестом обвел ни капли не изменившуюся за неделю гостиную, и восторг от его дара и невероятного путешествия окончательно развеялся.

Лучше б оставался каменным солдафоном, ерничанье по поводу и без ему не к лицу.

Я чопорно кивнула, сделав вид, будто не заметила издевки, и гордо прошествовала к креслу.

Ну хорошо, относительно гордо, потому что все так же ждала подвоха, а совмещать настороженные взгляды по сторонам и опасливые движения с горделивой осанкой довольно проблематично. На каждый мой шаг дом отзывался едва слышными судорожными вздохами по углам, словно я ступала по чьей-то груди, но больше ничего не происходило. Наконец я опустилась на мягкую подушку, и в тот же миг перед лицом материализовалась затянутая в белую перчатку рука с подносом.

— Чаю? — как всегда невозмутимо поинтересовался Аццо.

Появляться полностью он не спешил, но если мне зависшая в воздухе рука дворецкого была привычна — да и готовилась я к чему-то подобному, потому даже не вздрогнула, — то мэйн Рэйнер взирал на нее в крайнем ошеломлении, словно за прошедшую неделю ему ни разу…

Да быть не может!

— Благодарю. — Я осторожно поднесла к губам одну из двух дымящихся чашек да так и замерла, наблюдая, как поднос подплывает к Рэйнеру.

Признаю, держался он прекрасно. В считанные секунды взял себя в руки, нацепил на лицо привычную маску и на приближение частично невидимого дворецкого смотрел уже не потрясенно, а скорее изучающе. С легким любопытством и нелегкой насмешкой. От воспоминаний, как я сама при первой встрече с визгами носилась по дому и швырялась в преследующую меня перчатку чем ни попадя, стало вдруг мучительно стыдно и завидно.

Но это же любимая их «шутка», почему же за неделю жизни в доме мэйн Рэйнер так с ней и не познакомился? А он точно не познакомился, такую первую реакцию не подделаешь.

— Мэйн? — Аццо наконец добрался до хозяина, застывшего в проеме, и протянул ему вторую чашку.

— Я так понимаю, вы дворецкий? — с усмешкой поинтересовался Рэйнер, но подношение принял.

Я думала, хрупкий фарфор в солдафонских лапищах будет смотреться детской игрушкой, но пальцы у него оказались на удивление длинными и изящными — музыкальными, как сказала бы матушка — и за тонкие изгибы ручки и блюдце держались со всем возможным пиететом.

— Так точно, мэйн.

— Не соизволите ли появиться полностью?

— Нам велено обратное, мэйн, — не меняя почтительного тона, отозвался Аццо.

О да, свои обязанности обитатели Арве-мал-Тиге знали от и до и всякую лазейку использовали с размахом. К примеру, велено им было вовсе не шнырять по дому в виде разрозненных рук и ног, а «как можно реже показываться на глаза», но старый Гантрам сам виноват, надо было четче формулировать.

Рэйнер явно собирался сказать еще что-то, но едва открыл рот — рука вместе с подносом исчезла. Пуф — и мы в гостиной снова вдвоем. На первый взгляд. А на второй… лучше даже не думать, сколько их сейчас наблюдает за глупыми смертными и строит коварные планы.

На лбу уже выступила испарина, и я наверняка раскраснелась от обдававшего лицо пара, так что чуть опустила чашку. Делать глоток без одобрения Тильды было боязно, но кулон я так и не надела, а сама она не спешила воспользоваться возможностью передвигаться по дому призраком, как все прочие. Нет, отравить нас никто бы не смог, по крайней мере, насмерть — уж это старик предусмотрел. А вот залечить до какой-нибудь пищеварительной оказии — запросто.

— Вы не пьете, — заметил Рэйнер, и я вскинула голову.

— Не уверена, что это безопасно, — призналась честно.

— Так и думал, — хмыкнул он и… одним махом осушил чашку.

Как только язык не ошпарил и внутренности себе не сжег.

— Что вы… — ахнула я, но тут же спохватилась.

Какое мне, собственно, дело? Хочет человек всю ночь на горшке просидеть, кто я такая, чтобы лишать его удовольствия? Может, у них там, в императорском полку, развлечения такие.

Сама я для виду вновь поднесла чашку к губам, умасливая возможных наблюдателей, и тут же поставила на стол. Обмануть кого-либо вряд ли удалось, но хоть что-то…

Рэйнер наблюдал за мной с тем же выражением, что и за самостоятельной рукой дворецкого, и признаков острого отравления пока не демонстрировал. Потом все же опустился в кресло напротив и снизошел до объяснений:

— Всю неделю ничего горячего в рот не брал, соскучился. — Он повертел перед глазами расписной фарфор, будто диковинную безделушку, и с легким звоном тоже поставил блюдце с чашкой на стол. — Почему вас встречают чаем, а я был вынужден питаться сырыми овощами?

Хороший вопрос, хоть и сложный.

— A вы… — я замялась, не зная, как бы так выразиться, чтобы мэйн не решил, будто я считаю его идиотом, — …просили?

Раздражение в его исполнении оказалось даже красноречивее гнева. Признаюсь, я было понадеялась, что закатившиеся очи — это первый шаг к вызванному чаем припадку, но через мгновение они выкатились обратно, пена изо рта так и не пошла, и мэйн окинул меня снисходительным взглядом:

— И кого же мне следовало просить? Бестелесные голоса? К вашему сведению, со мной тут всю неделю общались исключительно завываниями и кровавыми надписями на стенах, и эта рука в перчатке — первая конечность, кою мне посчастливилось лицезреть, исключая собственные. Как, кстати, она удерживала поднос? И куда он исчез, ведь не призрачный же?

Ненавижу такой тон, хотя должна бы уже привыкнуть. Что дед, что отец, что муж иным со мной и не разговаривали. Каждое их слово так и сочилось неприкрытым «да что ты можешь понимать». Рэйнера спасло лишь то, что на последних вопросах он будто бы одумался и задавал их с непритворной надеждой на ответ. To есть понял, что я все же что-то да понимаю и как минимум дом этот знаю получше некоторых.

С одной стороны, помогать не особо хотелось из-за жгучей обиды. Нет, не на дурацкий тон, а на несправедливость. Мне Арве-мал-Тиге достался без всяких инструкций, до всего пришлось доходить собственным умом и горьким опытом. Так почему я вдруг обязана облегчать кому-то жизнь? Тем более мэйн Рэйнер сразу заявил, что возвращает меня только из-за разбушевавшихся призраков, которых мне следует отвлекать и развлекать, пока он решает проблему. Об иной помощи он не просил.

С другой стороны, если я все же помогу, дело пойдет бодрее. Предупрежденный, Рэйнер избежит многих оплошностей (а чего не избежит, то, несомненно, порадует мое разобиженное нутро). И чем меньше он отвлекается от очистки дома, тем скорее я окажусь у моря. Я, может, и не самый хороший человек, но вредить другим в ущерб себе никогда не стану.

Потерев виски, я подняла на мэйна усталый взгляд и вздохнула:

— Идемте. Научу вас языку бестелесных голосов.

Для начала пришлось спрятать саквояж в кабинетный сейф. Можно было начать экскурсию и инструктаж оттуда же, но мне вдруг почудилось, что мэйн иссыхает прямо на глазах, щеки его вваливаются все сильнее, движения становятся вялыми, и вообще бедолага вот-вот грохнется в голодный обморок. Уверена, то было лишь разыгравшееся воображение и недодавленные остатки совести, но справиться с собой не вышло, потому из кабинета я повела мэйна прямиком на кухню.

Конечно, из-за перехода по туннелю мы потеряли несколько часов и из прибрежных сумерек шагнули в ночь, уже накрывшую эту часть материка, так что наесться до отвала ему все равно не грозило. Ну хоть завтраком себя обеспечит. Если сумеет.

Как ни странно, ночного Арве-мал-Тиге я никогда не боялась. Ладно, боялась первые несколько месяцев, а потом вдруг обнаружила, что в мягком сиянии свечей, в определенный час вспыхивающих разом по всему дому, уродливая расцветка стен кажется уже не такой мрачной. И тишина не так оглушает, и гулкие комнаты словно наполняются чем-то теплым, незримым, но осязаемым, прогоняющим пустоту и из дома, и из моего сердца. Да, порой призраки шалили так, что волосы на затылке вставали дыбом, и из спальни после наступления темноты я старалась не выходить, но со временем ко всему привыкаешь. Разве что с «Учгунжским заклинателем» я так и не свыклась, но он изначально меня не пугал, а только раздражал.

Играли в него исключительно по ночам, когда ни у кого нет привилегий в виде предписанных обязанностей и возможности часами удерживать любой из предметов быта. Ночью все прозрачны и равны — кроме Аццо, который, кажется, умер и был пленен вместе с этим треклятым подносом, но сомневаюсь, что и при иных обстоятельствах он бы снизошел до столь плебейского развлечения. Проглоченный кол не дал бы пасть так низко.

Судя по затишью, вскоре нас ждал очередной раунд игры, но я отчего-то не переживала. Даже дергаться и оглядываться перестала, вдруг уверившись, что, пока рядом Рэйнер, меня не тронут. Было странно сознавать, что эту ночь под крышей Арве-мал-Тиге я проведу не одна, а с еще одной живой душой. Впервые за десять лет. Странно, но приятно.

Задумавшись, я не заметила, как мы добрались до кухни. Выпитый чай, похоже, окончательно вернул Рэйнера в привычное агрегатное состояние холодного камня, и я совсем успокоилась. Так и мне проще, и ему полезнее, учитывая, что нужно сделать.

— Кхм… это кухня, — глупо сказала я, и мэйн слегка изогнул бровь, мол, да что вы говорите. — Еда там, — добавила я, указав на огромную дверь с широкой металлической ручкой, которую лично я могла повернуть с трудом и только в состоянии аффекта от невыносимого голода.

За дверью помещение делилось на кладовую и морозильный шкаф, где и хранилось все мало-мальски съедобное в доме.

— С этим я и сам разобрался, — хмыкнул Рэйнер.

— Полки пополняются… — занудно начала я, но он перебил:

— Да-да, по мере необходимости прямыми порталами из нескольких лавок. Это было прописано в договоре.

Точно, было. И лично я считала данный пункт самым лакомым для возможного покупателя, ибо мой муженек так жаждал прожить долгую и счастливую жизнь подальше отсюда, но при этом убедиться в моем физическом благополучии, что обеспечил бесперебойную поставку продовольствия на сорок лет. За счет казны. Миновало только десять, потому новый владелец Арве-мал-Тиге мог не волноваться о пропитании. По крайней мере, в плане доступности продуктов.

— Ингредиенты я нашел, — продолжил Рэйнер, — но, как и говорил, был вынужден ограничиться сырыми овощами, ибо приготовить на кухне ничего невозможно. Печь не топится. Дверцы шкафчиков с посудой бьют по пальцам. И даже костер во дворе не развести — меня тут же присыпало грязью, прошлогодней листвой и демон знает чем еще.

Да, Джерт не любит огонь. Огонь опасен для его любимых деревьев и цветочков.

Я прикрыла улыбку ладонью, прокашлялась и спросила:

— А едой пахло?

Рэйнер явно хотел ответить что-то резкое, даже рот открыл, но тут же нахмурился, тряхнул головой и скривился:

— Пахло иногда. И мясом жареным, и сладостями. Я думал, что помешался от голода.

— Нет, просто они готовили. — Я со вздохом опустилась на ближайший стул. — Они обязаны готовить, если в доме есть хозяин. Но подавать… тут нужны конкретные указания. Точное время. Определенные блюда, иначе могут и потроха зажарить. При смене хозяина все договоренности отменились, так что вы должны установить собственные правила. Это касается всего быта.