Миллион поцелуев в твоей жизни

Я: Я проспал. Скоро буду. Не беспокойся обо мне.

Малкольм: Кто-то должен.

Не утруждая себя ответом, я кладу телефон в карман, мой взгляд устремлен на двойные двери здания общежития. В этот момент я практически хочу, чтобы появилась Рен, и когда правая дверь распахивается и появляется она, я почти вздыхаю с облегчением. Она так же укутана, как и я, на ногах у нее зимние ботинки вместо обычных "Мэри Джейн", на ногах толстые шерстяные колготки, а на ней огромное теплое пальто. На голове одна из тех шапок, которые любят носить девочки, с огромным меховым пуховым шариком на макушке, а также перчатки и шарф в тон. Я едва могу разглядеть ее милое личико.

Она даже не замечает меня, слишком поглощенная своим продвижением.

"Рен!"

Ее глаза расширяются, когда она замечает, что я жду ее, и я направляюсь в ее сторону, ступая осторожно, чтобы не поскользнуться и не сломать что нибудь о лед.

"Что ты здесь делаешь?" — нервно спрашивает она.

"Я хотел поговорить с тобой". Я останавливаюсь прямо перед ней, испытывая искушение заключить ее в свои объятия и прижать к себе. Она действительно выглядит напуганной. "Убедиться, что ты в порядке после вчерашнего".

"Ох. Я в порядке."

"С твоим отцом все в порядке?"

"Моим отцом? О да, с ним все в порядке. Он просто проверял, как я. Он звонит каждый день с тех пор, как было объявлено о разводе." Она поджимает губы, как будто не хочет больше ничего говорить о своих родителях или их разводе.

"Да, он вроде как- прервал нас". Я говорю это нарочно, желая вернуться к тому вчерашнему моменту в библиотеке. Повлияло ли это на нее так же сильно, как и на меня? Неужели она так же потрясена интенсивностью этой встречи? Это длилось даже не так долго, но я знаю, что если бы это продолжалось еще немного, я бы заставил ее кончить.

Если бы она мне позволила, я бы трахнул ее у того окна. И она бы тоже наслаждалась каждой секундой этого.

Ну, может быть, и нет. Она девственница.

Хотя я определенно хотел трахнуть ее у этого окна, это уж точно.

"Я знаю". Ее голос тихий, и она опускает голову, ее волосы падают вперед, меховой шарик на макушке подпрыгивает. "Извини за это".

Я подхожу на шаг ближе, скользя пальцами под ее подбородок и приподнимая ее лицо, чтобы у нее не было выбора, кроме как смотреть на меня. "Не извиняйся. Ты часто это делаешь."

"Я знаю." Она заметно сглатывает. "Это привычка, от которой я пытаюсь избавиться".

"Ты действительно в порядке, Птичка? Ты выглядишь…"

Напуганной.

Уязвимой.

Чертовски красивой.

"Я в порядке. Я просто… наверное, нам не следовало этого делать." Ее голос такой тихий, что я едва ее слышу.

"Ты сожалеешь об этом? Что случилось?"

Она качает головой. "Наверное, я все сделала неправильно".

"Ты была идеальной". Она действительно была такой. И я повторяю те же самые слова, которые она сказала мне вчера.

"Правда?"

Я ненавижу, как эта девушка сомневается в себе. Кто-то проделал с ней такой номер, что она стала такой застенчивой.

"Да." Я оттягиваю ее шарф вниз, обнажая ее щеку, чтобы я мог прикоснуться к ней. "Правда."

Звонок звенит вдалеке, так как мы находимся далеко от главного здания, где проходит большинство наших занятий, и выражение паники, которое появляется на лице Рен, почти комично."Нам нужно идти!" Она бросается вперед, ее ноги скользят по льду, и я хватаю ее за руку, чтобы она не упала.

"Притормози. Ты собираешься что-нибудь сломать." Я беру ее под руку, и мы оба начинаем идти. "Все в порядке. Мы можем опоздать."

"Мне это не понравится", — говорит она, ее ноги, кажется, двигаются в два раза быстрее, чтобы не отставать от моего ровного темпа. Я чувствую, как она снова начинает скользить, и снова поддерживаю ее.

"Фиг может отсосать у меня", — бормочу я.

"О, это довольно грубо", — отчитывает она, но когда я смотрю на нее, я не вижу ничего, кроме ее глаз, благодаря ее шарфу.

И они мерцают.

"Я думаю, ты начинаешь привыкать к моим грубым манерам", — поддразниваю я ее, ведя по дорожке, ведущей к задней части главного здания. Я вижу, как студенты бегут по коридорам через окна двойных дверей, и я знаю, что в конечном итоге мы опоздаем на несколько минут.

Мы можем списать это на погоду, хотя я уверен, что Фиг на это не купится. Он не из тех, кого волнуют опоздания, но я думаю, что когда дело дойдет до меня, он устроит мне разнос.

Он ненавидит меня.

Это чувство взаимно, так что я не против.

"Я действительно тоже так думаю", — искренне говорит она, и я не могу удержаться от смешка.

"В конце концов, я заставлю тебя трахаться здесь и там, Птичка".

"О, я сомневаюсь в этом. Я не могу представить, как произнесу это слово."

Я могу. Когда она обнажена, тяжело дышит и умирает от желания, чтобы я заставил ее кончить. Я заставлю ее умолять. Я заставлю ее сказать: трахни меня, Крю, и когда я, наконец, войду в нее, она кончит на мой член.

Да, это те мысли, с которыми я имею дело со вчерашнего дня. Все до единой с Рен в главной роли в моих самых грязных фантазиях.

Прозвенел последний звонок, и теперь Рен бежит впереди, ее рука все еще в моей, так что она почти тащит меня за собой. Мы с грохотом проходим через двойные двери, поворачиваем направо и направляемся в наш класс английского языка. Дверь закрыта, что необычно, и Рен отпускает мою руку, чтобы потянуться к дверной ручке, я прямо у нее на хвосте.

Мы мчимся к своим местам в центре, Фигероа отмечает учеников, и я в немом восхищении наблюдаю, как Рен снимает пальто и оставляет его висеть на стуле, шарф тоже болтается там. Она снимает шапку, встряхивая головой, так что все ее шелковистые каштановые волосы рассыпаются по плечам.

Мне сразу же хочется прикоснуться к ней. Почувствовать, как мягкие пряди обвиваются вокруг моих пальцев.

Вместо этого я снимаю пальто, мой взгляд натыкается на Фига, который смотрит на меня так, словно хочет оторвать мне голову.

Попробуй что-нибудь сделать, братан.

"Сегодня мы будем работать над эссе для "Великого Гэтсби", — объявляет он, начиная расхаживать перед классом. "К настоящему времени все вы должны заканчивать книгу или уже закончили. На следующей неделе будет тест для подготовки к финалу." Раздается какое-то ворчание, но Фиг его игнорирует. "И газета будет готова в тот день, когда мы вернемся с зимних каникул".

Теперь жалобы звучат всерьез. Очень редко наши учителя поручают нам проекты во время каникул. Они знают, что нам действительно нужен перерыв, и они тоже не хотят оценивать задания, когда вернутся. Думаю, Фиг — исключение, мудак. "Итак, давайте используем время занятий на этой неделе, чтобы наверстать упущенное в нашем чтении, обсудим темы книги и начнём работать над эссе. Если вы уже закончили книгу и понимаете многие темы, содержащиеся в этой истории, поздравляю. Считайте, что вы опережаете события, и, скорее всего, вы закончите эссе на следующей неделе, прежде чем начнутся зимние каникулы". Он улыбается, игнорируя тот факт, что большинство из нас недовольны.

Рен поднимает руку, и он улыбается ей, его взгляд мягкий. "Да, Рен?"

Я сжимаю руки в кулаки, жалея, что не могу разбить его гнилую физиономию.

"О чем именно должно быть эссе?" — спрашивает она своим сладким голосом.

"Отличный вопрос". Он поворачивается к доске, хватает синий маркер и яростно пишет на ней, прежде чем отойти от доски, постукивая по ней концом маркера. "Как Гэтсби представляет американскую мечту? Это и есть тема".

Я откидываюсь на спинку сиденья, мне уже скучно. Я могу справиться с этой темой во сне. Я все еще не прочитал книгу, и мне, вероятно, следует подготовиться к предстоящему экзамену, но я думаю, что со мной все будет в порядке. В Интернете достаточно информации, которую я могу найти.

Есть еще несколько вопросов, но я не обращаю на них внимания, сосредоточившись на Рен, сидящей передо мной, ее голова наклонена, обнажая затылок. Я помню, как целовал ее там вчера, заставляя ее дрожать.

"Мистер Ланкастер? На пару слов?

Я поднимаю взгляд и вижу, что Фигероа наблюдает за мной, его руки в карманах, его поза обманчиво небрежна. Я могу сказать, что он напряжен, по напряженной линии его плеч.

"Конечно". Пожав плечами, я поднимаюсь на ноги и следую за ним из класса, Рен все время смотрит на меня. Я бросаю на нее быстрый взгляд, замечая беспокойство в ее глазах, и быстро улыбаюсь, чтобы успокоить ее.

Ее улыбка слаба. Едва ли заметна.

Девушка слишком сильно волнуется. Как только мы выходим в коридор, Фигероа поворачивается ко мне с мрачным выражением лица. "Почему ты опоздал?"

Это от учителя, которому обычно насрать. Который сказал нам в начале учебного года, что посещение занятий было рутиной, которую он ненавидел, но был вынужден выполнять.

"Из-за погоды. Разве ты не был снаружи?"

"Сегодня утром все тротуары были расчищены. Если бы ты вышел вовремя, ты бы успел." Он скрещивает руки на груди, защищаясь.

"Тротуары были чертовски скользкими".

"Следи за своим языком". Его веки подрагивают, как будто у него судорога.

"Почему вы опоздали с Рен?"

Вот в чем все дело. Старый добрый Фигероа любопытен.

"Это не твое чертово дело," — протягиваю я, прислоняясь к стене. "И ничего, что мы опоздали примерно на две минуты?"

"Опоздание есть опоздание".

"Слышу от учителя, у которого нет политики опозданий".

"Я все еще должен следовать школьным правилам". Его взгляд стальной. "Как и ты с Рен".

"Ты просто сумасшедший," — бормочу я так тихо, что мне кажется, он меня не услышал.

Но он услышал. Я вижу гнев, отразившийся на его лице в тот самый момент. "Объясни мне, из-за чего, по-твоему, я злюсь?"

"Тот факт, что Рен не интересуется тобой — что она интересуется мной. У нас уже был этот разговор, Фиг. И я сказал тебе, что должно было произойти. У тебя нет ни единого шанса залезть к ней в трусики." Я улыбаюсь, наслаждаясь гневом, который, как я вижу, вспыхивает в его глазах. "Что бы почувствовала мисс Бомонт, узнав, что вы говорите о ней в такой манере?"

Разве он не похож на надутого старого учителя, который уважает своих учениц? Что за кусок дерьма.

"Во-первых, ты никогда ничего ей не скажешь, потому что ты знаешь, что она была бы более оскорблена тем фактом, что ты вообще поднял перед ней вопрос о ее трусиках. А во-вторых, я был в этих трусиках, так что она не сможет этого отрицать, даже если ты ей об этом скажешь." О, теперь я чувствую себя по-настоящему самодовольным, упоминая фразу "в ее трусиках", и мне это чертовски нравится.

"Я тебе не верю", — говорит Фигероа сквозь стиснутые зубы.

"Можешь не верить. Спроси ее." Я мотаю головой в сторону закрытой двери класса. "Позови ее сюда".

"Я не собираюсь вмешиваться в сексуальные дела моих учеников", — говорит он.

Я смеюсь. "Круто слышать это от тебя. Мы закончили этот разговор?"

"Следи за своим тоном. И не опаздывай. В следующий раз я напишу тебе опоздание и Рен тоже." Его слова отрывисты.

О, ей это не понравится. Эта бумажка может вывести ее из себя.

Выпрямившись, я отдаю ему честь, как мудак, которым я и являюсь. "Да, сэр".