Темный. Плохой. Дикий

Они провели нас в смотровую, и Каллум положил ее на стол, поглаживая по голове и все время разговаривая с ней.

— Что произошло? — воскликнула я. — Что он ей дал?

Он вытащил из кармана прогорклый кусок мяса, и они поспешили в лабораторию.

Ветеринар посветил ей в глаза и открыл ее рот.

— Гиперестезия, рвота, учащенное сердцебиение. — Он сосредоточился на Каллуме. — Какие симптомы были, когда вы ее нашли?

— Тяжелое дыхание… она плакала… ее рвало.

Ветеринар протянул руки.

— Она стояла, как козлы для пилки дров? Вот так?

Калулм кивнул.

— Потом начала вся дергаться.

— Нам нужно промыть ей желудок, попытаться удалить оставшийся токсин. Пожалуйста, подождите снаружи.

Страх в глазах Каллума разбил мне сердце. Его голос был таким нервным, таким непохожим на него.

— Помогите ей, пожалуйста. Пожалуйста, сделайте так, чтобы она снова была в порядке.

— Мы сделаем все, что в наших силах.

Я взяла его за руку и осторожно потянула.

— Пойдем, Каллум. Пусть работают. Она в лучших руках.

Он задержался ровно настолько, чтобы приблизиться к Кейси.

— Ты должна поправиться, хорошо? Эти милые люди позаботятся о тебе. Люблю тебя, Кейс, так сильно.

Глаза дикаря были мокрыми от слез, когда он поднялся, но больше не задерживался. ***

Каллум рухнул в углу, как только ветеринар скрылся из виду.

— Я убью его, черт возьми, — прорычал он. — Как только с ней все будет в порядке. Собираюсь вырезать его гребаное сердце.

— Нет, — сказала я. — Он хочет сражения. Не играй ему на руку. Ты лучше, чем это.

— Не чувствую этого, черт возьми.

— Кейси бы не хотела этого, — проговорила я. — Она хотела бы, чтобы ты подумал о своем искусстве, о том, как не попасть в тюрьму, о том, как сильно я хочу, чтобы ты пошел домой со мной. Мы нужны ей, мы оба. Теперь мы — ее дом, Кал. — Я прижимаюсь щекой к его спине, промочив его толстовку слезами. — Пожалуйста, не отталкивай меня.

— Я не собираюсь снова быть вместе ради Кейс, — ответил он.

Мое сердце упало, боль накапливалась поверх боли.

Я онемела, когда он потянулся к моей руке, едва осознавая, что он держит меня, пока он не произнес эти слова:

— Я сделаю это ради себя. ***

Мы просидели так, как мне показалось, несколько часов. Ожидание, надежда, молитва. Мы вздрагивали каждый раз, когда слышали шаги, но они только предлагали кофе. Я думала, что мне удалось успокоиться, как образ ее больших карих глаз снова ударил меня. Каллум был спокоен в своем горе, заперт внутри себя, лишь изредка вспыхивая, но для меня это было дико.

— Ты должна идти, — сказал он. — У тебя работа и все такое.

— У меня ее нет. Они меня отстранили.

— Почему?

— Теперь это не имеет значения.

Он не настаивал, а я не делилась.

— Все это такой пиздец, — проговорил он. — Все это. Завтра у меня гребаная выставка, все мои картины и прочее дерьмо. Я мечтал об этом, когда был маленьким ребенком, а теперь все пошло прахом. Не могу сделать этого сейчас, когда она в таком состоянии.

Я улыбнулась, но это была совсем не счастливая улыбка.

— Ты будешь в новом комплексе Саусбанк.

— Не знаю. Да, возможно.

— Нет никаких «возможно». Это самое большое событие года. Я знаю, мои родители построили это чертово место.

— Теперь это не имеет значение, не так ли? Никуда не пойду.

Я протянула руку, чтобы коснуться его — легчайшее прикосновение моих пальцев к его колену.

— Конечно, это имеет значение. Ты должен пойти, это твой большой прорыв.

— Теперь это ничего не значит.

Я печально вздохнула, поток воздуха прогремел в моей груди.

— Что бы ни случилось здесь сегодня вечером, Каллум, это искусство что-то значит. Не упусти это.

Я молчала, позволяя его демонам самим разобраться. Он заговорил так тихо, что это было шоком, когда он снова это сделал.

— Мама впервые выгнала меня, когда мне было четырнадцать. Джимми был мертв, и у меня больше никого не было.

— Она не пустила тебя домой?

— Я слишком горд, чтобы просить, даже тогда, — он вздохнул. — Я помню, как она велела мне убираться, сказала, что ненавидит меня. Я чувствовал себя чертовски глупо, но старался не показывать этого. Притворялся крутым, но это было чертовски больно. Никогда раньше не говорил об этом. — Он встретился со мной взглядом. Жестко. — То, что случилось с твоей сестрой, казалось, что это происходит снова и снова.

Я вздрогнула внутри.

— Я была глупой коровой, пытаясь соблюсти приличия. Я занималась этим всю жизнь. — Я положила голову ему на плечо. — Причинить тебе боль было последним, чего я хотела.

— Теперь это не имеет значения, — сказал он. — Я думал, что мы с ней будем скучать по тебе, но теперь ты здесь, и она борется за то, чтобы вернуться к нам.

Новые слезы защипали мне глаза.

— Помогает задуматься о будущем, не так ли? — Я немного помолчала, пока не смогла произнести эти слова. — Я собираюсь рассказать о нас родителям, Кал. Отталкивай меня сколько хочешь, я все равно скажу им.

Он потянулся к моей руке и крепко сжал ее.

— Ты расстроена из-за Кейс, вот и все.

— Это не имеет никакого отношения к Кейси.

— Она свела нас вместе, не так ли? — улыбнулся он. — Лучшее, что со мной когда-либо случалось.

— Да, она это сделала. И любовь к ней снова свела нас вместе, Кал. Не позволяй всему этому быть напрасным. Это не может быть напрасным.

— И что теперь? — спросил он. — Я выбит из гребаной колеи, Соф. Понятия не имею.

— Мы разберемся с этим, — ответила я. — Как это делают семьи.

Мой прекрасный дикарь взял меня за руку, и, наконец, пришел ветеринар. ***

Кейси слегка вильнула хвостом, но этого было достаточно. Ее глаза были сосредоточены, она улыбалась нам, когда мы гладили ее по морде.

— Она настоящий боец, — сказал врач. — Не сдавалась.

— Конечно, нет, — улыбнулась я. — Она похожа на своего хозяина.

— Нам нужно будет подержать ее несколько дней, — закончил ветеринар. — Сделать несколько анализов ее почек и взять образцы крови. Ей нужно отдохнуть и восстановиться, поэтому, пожалуйста, оставьте ее с нами, пока она не поправить настолько, чтобы вернуться домой.

— Слышишь, Кейс? — спросил Каллум. — Ты вернешься домой, как только эти милые люди проведут несколько тестов.

Она снова вильнула хвостом, счастливая, будто понимала каждое слово. Может так и есть.

Я крепко обняла ее перед тем, как мы ушли, и подождала моего прекрасного дикаря снаружи. Мне не терпелось отвезти его домой. ***

Я не стала включать свет. Каллум сам потянулся к выключателю, но я остановила его, перехватив руку своими пальцами.

— Не думай, — сказала я. — Просто чувствуй. Почувствуй меня. Я прямо здесь.

Его руки были сокрушительными. Он крепко обхватил меня за талию и уткнулся лицом мне в шею. Я почувствовала, как он вздрогнул.

— Мне нужно сказать тебе кое-что, — прошептал он. — Насчет Вики. Она хотела меня… и я… я не…

Я пригладила его волосы.

— Теперь это не имеет значения.

— Я не трахал ее, — признался он. — Не могу. Была только ты, Соф. Ты единственная, кого я когда-либо хотел.

Он был так послушен, когда я сняла его одежду, бросив ее на пол, словно мертвую кожу, когда тащила его в спальню. За окном начинало светить солнце, купая нас в мягких волнах рассвета. Я провела по темным линиям на его груди, целуя губы в такт тяжелому биению его сердца.

— Теперь только ты и я, — сказала я. — Мы в порядке, мы вместе. Я собираюсь быть завтра там, с тобой, рядом. Вот где мое место.

— Твои родители… — простонал он. — Они будут?..

— Они будут там, — ответила я. — Будут скакать по этому месту, будто оно принадлежит им.

— Ясненько.

Я протянула руку, наклоняя его лицо к своему.

— Они будут там, и я рада. Больше никакой видимости, Каллум, только то, что реально. Мы реальны.

— Эта фигня с мусорными баками… Мне очень жаль, Соф. Я хотел напугать тебя.

Я откинулась на кровать, выпутываясь из собственной одежды, пока дикарь наблюдал за мной. Я протянула руку между ног, раскрывая себя без каких-либо оговорок.

— Мне нравится, когда ты пугаешь меня…

Он опустился на колени передо мной, его влажные горячие руки легли мне на бедра. На его губах играла легкая улыбка.

— Тогда ты действительно, блядь, сошла с ума.

Я улыбнулась потолку, выгнув спину, когда его язык нашел то самое место.

— Что-то в этом роде…