Не для посторонних глаз…

Кристина, конечно, не следила за каждым шагом босса, но не замечала, чтобы он ездил на свиданки с женщинами (и уж тем более кого-то приводил в дом). Нет, когда у него было плохое настроение, которое она уже научилась чувствовать, но он по обыкновению старался скрыть, Алексей Викторович уходил в своё крыло.

Значит, вот какой способ самоуспокоения он выбрал для себя. Хотя, насколько можно было разглядеть, в углу висела и боксёрская груша, так что кроме тенниса шеф, очевидно, не гнушался и помахать кулаками. Когда последовал особо громкий рык Горского и мячик отлетел в окно (благо там была специальная защита, чтобы стекло не разбилось), Алексей Викторович прикрыл глаза и с силой выдохнул, как после обильных нагрузок. Ещё несколько глубоких вздохов — и его лицо снова стало невозмутимой маской. Он открыл глаза, пригладил волосы и вновь выглядел спокойным и уравновешенным боссом, от одного взгляда на которого мурашки по коже идут.

Кристина тихонько отошла от двери и стала пятиться прочь от этой комнаты и чужих секретов. Если Мистер Суровость застукает помощницу за подглядыванием, ей конец. Бросившись прочь, она снова положила пиджак начальника на кресло и ринулась в свою комнату, будто за ней кто-то гнался.

Достав личный Дневничок, на который у неё в последний месяц практически не оставалось времени, она просто не могла не выплеснуть всё, что только что видела и испытала. Божечки, как же теперь смотреть шефу в глаза? Его взмыленный вид, который до сих пор стоял перед мысленным взором, будил странные, тревожные ощущения. Рубашка в беспорядке, наполовину обнажённая грудь, разгорячённое мужское тело… Совсем не таким она привыкла лицезреть босса, который практически всегда был одет с иголочки.

Да, сегодня Кристина видела слишком личное, открыла для себя совершенно другого начальника и не знала, что с этим делать.

«Просто притворись, что ничего этого не было!»

Угу, легко сказать. Нет, по-прежнему ничего уже не будет, нужно принять, что Его Сиятельность может быть и таким. А ещё стало интересно, скоро ли он позволит ей (сам, по собственному желанию) увидеть его в минуту слабости и позволит ли вообще.