Русская сказка. Избранные мастера

Нагружают все товары. Фискал рапоряжается всем. Жона спрашиват: «Что жо это, Иван купеческой сын, у тебя он прикашшик, али кто нибудь?» Он говорит: «Молчи, не твое дело!» Приказал дворнику коня запрягать. «Но, садись. Поедем со мной!» Сяли на лёкку шлюпку. Выехал он за город и говорит: «Я надеялся на тебя, как на стену каменну, а ты себя погубила и меня раззорила». Згреб ее и стал молотить. Избил до полусмерти, потом свалил ее в ему́рину.

Потом она лежит. Отлежалась. Пастух пас скота. Слышит, что человеческой голос. Пастух думат: «Что тако?.. Кто ето кричит?» Подходит к емурине, видит человек лежит. «Ах, кто доброй человек, крешшоной, выручи меня из этой емурины!» Он раньше ее знал, а тут узнать не мог: избита она. Он пас в отгоне, у него нашлась косушка вина. Он напоил её. Прожила она у него две недели — поправилась.

Когда у нее все знаки зажили, пошла она в город, где шьют лопать. «Сшейте мене мужицку лопать: брюки, сюртук и фуражку с козырьком». Надела, приходит в присутственно место, волосы обрела, груди подтянула. Ее начальник спрашивает: «Што надо, молодец?» — «Хочу, говорит, послужить богу и великому восударю вольноопределяшшим!» Забрели ее, взяли. Как она раньше многому была обучона, выходит дядька, показал, росказал — она всё делает сразу, все понимает и словесность и ружейные приемы. Он и говорит начальнику: «Толи этот вольнопределяшшой, али какой учоной. Все хорошо делат».

Ковда она обучилась всему, жалуют ее чином, ундер-офицером, офицером и так дослужилась до енерала. Женшина!

А тот с етой досады стал пить с горя. Жил плохо. Дожил — в одной рубашке остался. Пошел в кабак, сидел, думал, думал и додумался. Таким же манером приходит, на службу записался. Его также дядька учит. Но у него с печали мешаться стало. Но все таки он понял и словесность и ружейные приемы, смог до возвышения дослужиться, но только до полковника.

Вдруг делатся в том месте тревога. Нужно прибавить в город войска. Приказывают полковнику: «Гони войско в этот город. А ты, енерал, держи войско и наследуй как следушшим порядком».

Ковда она узнала его, своего хозяина (сошлись они в присутственном месте, али где в беседе, а у него рубец был на шее), она подошла и говорит: «Ах, кака одежа у вас хороша! Кто её шил? Расстегни ка ворот, я лучше разглежу». Тот, дурак, росстегнул. Она поглядела рубец. «Верно — думат — правду, мой хозяин».

Ну, потом нужно гнать полк. Гонят. Доехали до станции. Енерал распоряжатся: «Ну, полковник, иди ишши фатеру!» Ну тот нашол. Не худу́ жо фатеру нашол. А енералу не ндравится. «Запах, говорит, плохой». Ругатся, подошел: хлесь, хлесь — набил полковника. Завтре опеть енерал бьет полковника. А ей хочется свои побои отплатить. Тот думат: «Ну енерал!.. Хошь бы убрали его куды небудь!»

Вот последня станция. Это был тот город. Он кроме своего дома ничего не мог лучше найти енералу. Енерал говорит: «Вот ето хорошой хозяин. Очень рад!» Разошлись по разным комнатам. Енерал с хозяином пошол в отдельну комнату, а полковнику приказал итти в суседню. «Ступай и все пиши». Вот енерал спрашивает: «А што жо, ты — старожил, али приезжой?» — «А я, говорит, вашо превосходительство, мене все это имущество досталось так, дарма»... «Как дарма?» — «Да вот так. Были мы в одном месте. Все хвалились то тем, то другим, а он (прежней хозяин) нечем не хвалится. А я ему и говорю: «Похвались хошь бабой своей». А я ему и говорю: «Я ее угребу».

«Поспорили, составили договор — достать знаки: перстень, бруслет, чесы. Все сделали. Ежели я принесу знаки — то все заберу, ежели нет — я ему вечной слуга. Вот я явился к ней с письмом, што его товарищ. Она меня приняла честь честью, потом повела в отдельну комнату. Я ей и говорю, што муж ее велел с ней ночевать. Как она закричит, затопат. Сбежались слуги. Она говорит: «Возьмите етого человека нече́сно». Стали меня бить. Избили, выбросили. Лежал я до солнца. На другой день стал, пошол в кабак шкалик вина выпить. Пошел, попадает мене старуха встречу. — «Што ты, дитетко, печальной?» Меня серцо взяло, пнул ее. Та говорит: «Не пинай, дитетко, я теби ишшо пригожусь!» Верно, думаю, стары люди! Росказал ей, как меня напотчивали и проводили. Она научила сделать гартироп, на середку выбрать доску с сучком, сучек выбить, дырку сделать и сделали. Старушонка повезла на базар. Та едет, спрашиват: «Как цена?» — «25 рублей». Купила, поставила в свою спальну. Вечером сидела, сидела, плакала, потом уснула своим крепким сном. Я вылез, забрал все: часы, бруслет, перстень. Забрал, пришел в условлено место, где условие писали при всей публике, принес все знаки и все заступил у него сколько было».

А полковник все пишет там. Тут енерал и говорит: «Ну што записал, полковник?» Тот говорит: «Записал всё!» Ну россудил енерал хозяина. Сразу и расстреляли этого человека. А у него были родственики. Оне донесли все в сенат амператору. Тот приехал, призвал енерала, спрашиват: «За что ты росстрелял его?» Тот все россказал, как было. Прочитал царь: — «Правду», говорит: «все тут записано?» — «Правда», говорит: «вашо величество». Тот его выше енерала сделал графом, графску одежу на него надел.

Приежат он в этот город свой. А полковник и думат: «Штоб тебя язвило! Я думал ему там голову снесут, а он графом приехал!» Ну, с дороги все таки стали пить, гулять, хоть и трудно это полковнику.

Ковда погуляли, граф и говорит: «Полковник, как хошь, а эту ночь ночевать со мной должен». Ковда пришло време ночевать, граф розделся, а полковник медлит. Граф кричит: «Што ты думать — роздевайся!» Тот розделся. «Ну, ложись со мной!» Тот лег. «Обнимай», говорит: «меня!» Тот боится. Наконец, узнал, што это женшина. Ну, она и спрашиват: «Ежжал ты в эти ворота» Он говорит: «Што вы, вашо сиятельство!» А она ему: «А помнишь, что ты писал за стеной. За што ты меня избил товда? Я ни в чем не виновата была».

На утро она одеват на него графску одежу, а сама наряжатся графиней. На том и дело кончилось, и сечас так живут.

(Сказки из разных мест Сибири... 72—76 стр.).

СКАЗКА А. М. ГАНИНА

Андрей Михайлович Ганин (Белозерский край) — одновременно и сказитель-былинщик и сказитель-сказочник. Это владение двумя видами устного творчества своеобразно отразилось и на его сказках. Влияние былевого эпоса сильно проявляется в его стиле, изобилующем разного рода былинными формулами, «общими местами», эпитетами и пр.

Что же касается сказок новеллистического типа, то из них А. М. Ганин рассказал только одну и, по верному замечанию, собирателей — «своей формой она свидетельствует, что это не жанр Ганина; в его изложении, она вышла в значительной мере циничной и малоискусной». Действительно, сказка о верной жене несколько выпадает из общего стиля Ганина и производит впечатление как будто рассказанной другим мастером. Сказочная обрядность в ней выражена очень бледно; изложена она с явными пропусками, вследствие чего ряд эпизодов в ней кажется не достаточно мотивированным. Так, напр., у него пропущено самое заключение пари, неожиданным является вмешательство короля и королевы, о которых ранее ничего не упоминалось; мотив «чудесного солопа» занесен из несколько сходных сказок о мудрой жене (см. наст. сб. № 9) и совершенно неуместен в данном сюжете и т. д. Не отличается сказка также и психологической глубиной или остротой социальных моментов. Текст Ганина интересен лишь, как один из вариантов популярного сюжета, в котором отчетливо сохранились черты различных социальных сфер, через которые прошла в своем формировании сказка о верной жене. Ганинский текст примыкает к солдатским редакциям, — но на ряду с солдатскими чертами, в нем очень сильны и черты купеческой среды, в которой, главным образом, и культивировался этот сюжет, противопоставлявший дворянской распущенности добродетель женщины-буржуазки.

КАК КУПЕЦЬ БИЛСЯ ОБ ЗАКЛАД О СВОЕЙ ЖЕНЕ

Был купець богатой, у купця был сын. Купець и помер. Стал у него сын, надо ему жениться. Стал он ходить по балам, по банкетам выбирать себе невесты. По господам, по купецеским, и по генеральским, и по крестьянским. Нашел он себе любую невесту в деревне у крестьянина доць вдовичю. Она пондравилась.

Приходит дядя. «Такую», говорит: «я нашел невесту». Те его бранят. «На што эту берешь?» — «О, мне ладно!» — «Не поедем мы к тебе на свадьбу». Он говорит: «По мне, хот ввек не ездите, а мне», говорит: «эта важна». Он и взял эту девичю себе за̀муж; они и рассердились на его.

Вот он и живет с ей. И стала у него житье, как бы на умаленьё. Попрожил он всё житьё, не стало у него товару, не стало и денег. Приходит время, сряжаются дѐдья за море торговать. А у него ехать нѐ с цем. Приходит он к дѐдьям и просит денег или товару. Дѐдья ему товаров не давают и денег не давают.

Приходит домой невёсёлый, не лёжит невесёлой. А вот жонка и спрашивает: «Што же ты не вёсёл?» — «К цему же мне веселиться, как у меня нет ни денег, ни товару?» — «Не тужѝ ты, молись ты спа̀су, вались ты спать. Утро вецера мудреняе, кобыла мерина удаляе, жена мужа хитря̀е». Вот он повалился спати.

По утру она будит ранёхонько: «Давай, раздевай, снимай с себя рубашку, надевай на голоё тело». Потом он надел солоп, надел рубашку; подала она 50 рублей, все рублями. «Ступай, бери товару, хоть на десятку набери, а подай рубль — а скажи: всё в расчёте. На сотню набери, отдай 10 рублей и скажи: всё в расчёте. Набери ты на 200 рублей, отдай 20 рублей и скажи: всё в расчёте. И тебе скажут, што всё в расчёте».

Вынет денег десять, двадцать, а сунет в карман — денег всё не убывает. Набрал кое-какого товару, нагрузил три судна, и порядил он людей ехать с собой на три года, порядил рабочих. Вот они сошли эти рабочие и запировали в трактире. Эти дѐдья и пришли в этот трактир и говорят: «Што вы, от кого в роботники пойдитѐ?» — «Пойдём», говорят: «от вашего Ивана». — «Да Иван сам приходил, сам просился в роботники. Он не на смех ли вас порядил?»

Они как равно испугались. «Пойдём, найдём его!» Пошли, нашли его трехтире, а он сидит и пьянствует. Наставлено перед ним всяких водок. «Эх, вот мы пришли у тебя задаточку попросить». — «Эх! Берите сколько надо!» Они и говорят: «Што это дѐдья-то наврали!»

Вот они поехали за моря́. У Иванушки весь товар обрали в трое суточки, а у дедьей никто ницего не купил. Ванюшка взял весь товар откупил, и у его обрали весь товар и этот. Дедья сошли в трахтир, и Иванушка сошел в тот трахтир. И за́пили они. Вот они и спрашивают: «Што это у тебя денег объявилось вдруг много?» — «Ой вы, такие маковки, у меня теперь денег убыли нет, могу весь товар в городе перекупить. Мне, как жонка дала солоп, так мне от цясу́ денег все прибывает».

Вот они поили, поили; напоили его без цювствия, он и похвастал: «Знаю, што с моей жонки именного перстня не снять и патрету с ней не списать никому». А тут некоторые и говорят: «Может, она согрешит с кем-нибудь и гульнёт?» — «Нет!» И заложился за жонку все своим имуществом.

Доброй молодец и не знает ницего, торгует себе. Выторговался и поехал в родительской город. Открыл лавочку и объявился иноземным купцем, дешевых товаров навез. И этот — купциха живет месяц и в глаза не можот увидать. Вот и спрашивает: «Што же я ее не могу никак увидать?» — «Она никого не пускает и сама никуда не ходит». «Есть старуха такая, то там сказали ему, через неё ты, можот, нет ли достукать».