Пособие честолюбца

Школа — по крайней мере так декларировалось — пыталась прививать в числе прочего и любовь к родной природе. Люблю ли я русскую природу? Да насрать мне на природу. Что в ней любить — совокупность древесно-кустарниковых насаждений? Равнинную топографию? Насекомых и всяких ёжиков-белочек-зайчиков? Или может снегом и другими осадками прикажешь любоваться? Многие очевидно привычные вещи вовсе не очевидны. Всё дело в смыслах, которыми мы наделяем явления. Что красивого в звёздном небе? Только наш ужас перед ним.

Нам пытались привить любовь к родине как совокупному результату исторических усилий государственных и общественных деятелей, а также как историческое творчество огромных народных масс. Как начинаю это слушать, у меня падает планка и выносит чердак со всем содержимым.

Если прочесть нашу историю меж строк, то ничего радостного мы не увидим. Норманны подмяли восточно-славянские и финно-угорские племена, бездумно проживавших на этой территории. Первые князья — самые обычные бандиты, а государственная деятельность сводилась к банальному рэкету, разводкам и стрелкам с другими князьями. Потом все перессорились и отдельные князья, не располагавшие мощными своими бригадами (тогда они назывались дружинами), вызывали на подмогу диких степных воров и хулиганов. Естественно, кончилось тем, что степные бандиты подмяли под себя наших доморощенных. Так установилось почти на двести пятьдесят лет степное иго. Оно заключалось в том, что без ярлыка (специального аусвайса) русский князь даже пёрнуть не смел, и систематически выдаивал своих подданных, чтоб занести ясак (бабло) в Орду. В отличие от распространенных заблуждений, никакого героического сопротивления наш народ в течение двух веков не оказывал. Монголы не сильно нас тромбовали, лишь бы вовремя грев им подсылали. Иго рассосалось само собой.

Потом московские князья стали собирать земли — в основном через террор. Это сейчас в учебниках он называется государственным строительством. В предыдущих цедулях я тебе дал несколько импрессионистских мазков нашей истории, нет смысла повторяться. Почитай Карамзина с Ключевским и Соловьёвым, потом почитай русский эпос (страшная кровавая баня с расчленёнкой и сплошным душегубством), а затем посмотри на это глазами иностранцев или малоизвестных критиков вроде Андрея Георгиевича Купцова.

Поскольку с экономикой у нас всегда было слабовато, родина наша пошла по пути развития не товарно-денежных, а феодальных отношений. Это означает, что первичной ценностью является не промышленное производство, а сельскохозяйственное. Земельный надел стал священной коровой, хотя должен был стать обычным легко оборачивающимся товаром. Но не в наших широтах следовало бы так самозабвенно ковыряться в земле. Надо было развивать руки. Но, увы…

Как ты, наверное, не знаешь, мой дружочек, с рукоделиями у нас всегда был швах. Кроме пеньки мы до двадцатого века вообще ничего не могли экспортировать — такого качества было то немногое, что производилось русскими руками. Хлебный экспорт был всегда незначительным и не от избытка производительности. Так вот, наша история — это история пассивной и непассионарной ползучей экстенсивности и в промышленности, и в сельском хозяйстве. Наша территориальная экспансия тоже была экстенсивной — в незаселённые и непригодные для жизни Сибирь и Север. Никаких колоний в Африке, Азии и Америке мы не нажили. На халяву прихваченную Аляску не смогли удержать.

Присоединённые народы скорее присасывались к нам, нежели чем сами были как-то полезны метрополии, давая её хоть что-то. Вплоть до развала СССР в 1991 году они в чистом виде паразитировали на титульной шее. Это не метафора — достаточно сравнить уровень жизни в РСФСР и прочих республиках Советского Союза в 1965, 1985 и 2005 годах. Сразу станет ясно, кто чей хлеб жрал и кто кого угнетал.

Петровские завоевания, так называемое окно в Европу — не более чем досужий поэтический образ. Выход к балтическим волнам был сравнительно бесполезен, потому что торговать свободно в европах нам так и не давали. И сейчас, триста лет спустя, обрати внимание, не дают, под всякими надуманными предлогами ограничивая наш экспорт. Более-менее Россия обрела силу после взятия Парижа казаками. Их медными яйцами восхищался Наполеон. А до этого с Россией вообще не считались. Я тебе рекомендую читать не досужих сочинителей учебников, а торговые и таможенные хартии и статистические справочники, а также мемуары реальных деятелей, принимавших решения. Тогда у тебя будет в уме не идеологическая, а практическая реальность картины мира.

Подражательство Западу в модах, манерности и куртуазности не дало нам главного — мы не создали мощных научных школ и сильных промышленных предприятий. Пришлось сметать царский режим и на костях и из костей малограмотного и тёмного народа ковать достаточно примитивную советскую промышленность. Примитивной она была потому, что не было вообще никакой базы, кроме нескольких заводов типа Путиловского (в промышленности группы А) и нескольких мануфактур типа Трёхгорки (группа Б). Объективности ради стоит признать, что товарищ Сталин был крупнейшим государственным деятелем в истории России. Все наши государи до и после — чистые соплежуи по сравнению с ним. И дело не в том, что он утрамбовал и превратил в лагерную пыль всю революционную сволочь. И не в том, что одолел Германию ценой не стратегии, а огромной крови. И дело даже не в промышленности, особенно военной, которую создали на ровном месте за несколько лет. Его заслуга в том, что он выстроил систему производства умственности — среднюю и высшую школы лучшего мирового уровня. Только это обеспечило тогдашней России прорыв во всех областях жизни, завело её ненадолго в ранг сверхдержавы и создало багаж, который мы до сегодняшнего дня пропиваем.

Должен тебе ещё раз заметить — чистой справедливости ради — что русская история не самая неприглядная и позорная история. Английская или французская истории не менее кровавые и бесстыдные. Но история — такая штучка, что требовать от неё соблюдения личной гигиены бессмысленно. Мы можем лишь ретушировать портреты предков, замарывая оспины, прыщи и язвы. Чем, собственно, все народы и занимаются. Все хотят выглядеть пристойно.

Сегодня мы пытаемся творить историю, на своё усмотрение переформатируя реальность. Я вижу изъяны в правовой базе и общем людоедском настрое наших сограждан. Я нахожусь на фидбэке с кое-какими чиновниками категории А и знаю умственное бессилие этой среды. Но им умные не нужны. Им нужны послушные, бессловесные, бессовестные.

Я не борюсь с ветряной мельницей всеобщего абсурда русской жизни. По мере сил я выступаю против конкретной глупости и несправедливости, против нелепостей и крайностей. Я стремлюсь упростить порядок землепользования в Российской Федерации, развязать руки девелоперам и пустить страну по пути малоэтажного коттеджного строительства. Пока у меня это получается слабо, потому что эта тема абсолютно по херу тем, кто назначен за неё отвечать.

Вот, кстати, один из примеров, почему русские люди презирают и ненавидят государственную власть, а заодно и бегут с родины, проклиная свою жизнь. Казалось бы, в России чего-чего, а земли много, больше, чем сожрёт любая даже самая ненасытная задница. Почему бы не дать людям строить себе дома, обустраивать их, рожать детей и чувствовать себя относительно счастливыми? Тем более, когда русские физически вымирают, когда им надо создавать все условия, чтоб плодились и размножались. По идее, так должны думать высшие должностные лица, считающие, что они управляют государством.

Поздновато, но как-то хватились, что как жильё было страшной проблемой двести лет назад, так и осталось. Приняли решение сделать такой национальный проект. Что за проект, хоть убей, я понять не мог, потому что любой проект предполагает начало и конец, чёткий план последовательных действий, привязанных к срокам, ответственных лиц, исполнителей и бюджет. Естественно, всё было сделано по-русски, когда главное — принять резолюцию и взять на контроль.

Помимо того, что, разумеется, ничего не вышло, в ситуации с землепользованием и обеспечением участков необходимой инфраструктурой вышло значительное ухудшение предыдущей ситуации, при которой хоть что-то строилось.

Приняли разнородные и разноплановые законодательные акты, запутавшие и усложнившие все процедуры до чрезвычайности. Во-первых, всю предварительную работу по подготовке земельных участков под застройку свалили на местное самоуправление, у которого, по существующему и почему-то неизменённому для этих целей порядку, просто не было средств для выполнения необходимых землеустроительных процедур. Во-вторых, ввели процедуру предоставления участков через аукцион. Получилось, что муниципалитеты стали сами предлагать застройщикам за свои деньги формировать земельные участки, а потом выставлять их на открытые аукционы и за них бороться со всеми желающими. Понятно, что дураков нашлось совсем немного. При остановившемся процессе получения участков и сокращении объёмов строительства и предложения жилья была стимулирована ипотека, резко увеличившая платёжеспособный спрос. В результате цены на жильё взлетели за запредельный уровень. Помимо этого, жизнь застройщиков обременена незаконными, но неизбежными обременениями: взятками, откатами, необходимостью отчислять часть своих инвестиций как на нужды местных властей, так и за свой счёт строить и вводить в эксплуатацию объекты инфраструктуры с последующей безвозмездной их передачей монополистам из сферы жилищно-коммунального хозяйства. И всё это на фоне невозможности кредитоваться по приемлемым ставкам, при полном произволе административных, фискальных, надзирающих и правоохранительных органов.

Вот тебе пример, как благие пожелания властей, у которых левое полушарие мозга не дружит с правым, из нашей просто плохой жизни делают абсолютно несносную. Вот на преодоление чего я перевожу годы своей жизни, вот за что я борюсь и не собираюсь сдаваться. Я подключаю всех приличных людей, которых удаётся встретить. Я стремлюсь остановить процесс изведения и уничтожения собственного населения. Или хотя бы затормозить, иначе вся мало-мальски приличная публика либо издохнет, либо разбежится. И мне тогда будет не с кем выпить и поговорить.

Стремление зарабатывать на строительстве огромных посёлков — не мой, как ты знаешь, мотив. Я к коммерции отношусь с подозрением. Но заметь, мой друг, зарабатывать, а не воровать, — это не только ненаказуемо, но и вообще-то, по-хорошему, должно только приветствоваться. Зная мою склонность к эстетическим наслаждениям, можно с уверенность предположить, что деньги я, как всегда, буду просаживать не в казино (хотя это было бы моё личное дело), и не на благотворительность (я её просто не люблю), а на скупку арта, наём музыкантов, поддержку балерин, пьянство с художниками, писателями и поэтами. Такие, как я, на свои деньги и по своей прихоти создают культурный фон, который потом становится достоянием нации, её культурным наследием и основным предметом гордости перед потомками и чужестранцами.