Презумпция невиновности

Марья Васильевна принесла две кружки горячего чая, молча забрала пустую посуду и опять вернулась на кухню. Атрощенко пододвинул к себе кружку, кивнул:

— Теперь давайте ваши вопросы.

— В ночь убийства шофера Голубева вы дежурили на проходной автобазы?

— Дежурил, — кивнул Петр Ильич. — Голубев приехал около одиннадцати вечера. В автобусе на переднем сиденье находился какой-то парень. Я присмотрелся, это был сынок нашего секретаря Генка Белокопытов.

— А вы не ошиблись, Петр Ильич?

— Нет, не ошибся. Личность в городе известная. Шалапут. Город буквально стонет от него... Да и на базе Генка частый гость, последнее время дружбу с Голубевым завел... Часа через полтора Генка и Голубев вышли из гаража. Оба были уже в подпитии, Генка даже пошатывался. В руках он держал какой-то продолговатый предмет, завернутый в бумагу, размахивал им и за что-то ругал Голубева. Они ушли, и больше я их в ту ночь не видел...

— Вы об этом следователю говорили?

— Меня сам прокурор допрашивал, я ему все и выложил, что видел. Но он заносить в протокол мои показания не стал, дал мне понять, что они в какой-то степени компрометируют первого секретаря райкома, что преступник уже задержан и сознался в совершении убийства, а от меня требуется только одно — назвать точное время приезда на базу Голубева. Предупредил, чтобы во избежание крупных неприятностей я помалкивал о встрече Голубева с Генкой. Но когда ко мне пришел майор Благовещенский, я рассказал ему о событиях того вечера, собственноручно изложил все это на бумаге...

— Придется это сделать еще раз, Петр Ильич, — я достал из дипломата стопку бумаги.

— Да вы заполните сами протокол допроса, а я подпишу.

— Я же предупредил вас: не имею права допрашивать...

— Вот уж эта юридическая казуистика! — Атрощенко забрал у меня бумагу, достал из кармана авторучку. — Что ж поделаешь: надо — так надо!

— Вот именно, Петр Ильич, надо для установления истины.

— Не дурак, соображаю, что к чему.

Через несколько минут он протянул мне густо исписанный лист бумаги, сказал:

— Мой посильный вклад в дело установления истины.