Наследство Ушедших

— Везти сюда надо медовуху. Я разговор двух купцов подслушал, один из них хвастался, что бочонок за очень хорошие деньги управляющему князя отдал. А южные вина здесь в три раза дешевле, чем в Березове.

— Жидкости возить неудобно, — задумался отец. — Хотя попробовать стоит. На обратном пути возьмём, сколько в возок поместится.

Помолчали. Мысль о возвращении домой сопровождалась слегка угнетающим чувством… Не поражения, нет. Отсутствия успеха. Мы, вроде бы, исполнили программу-минимум и в то же время понимали, что можем добиться большего. Уехать сейчас означает запомнить это неприятное ощущение почти провала навсегда.

— Половину товара мы продали.

— Зато вторую — нет. Умники вроде нас каждый день приезжают и цены сбивают.

Я подумал. Подумал ещё раз. Местные покупатели нормальной цены за ту же кость не дадут, они и так ей склады забили, с остальными позициями ситуация похожая. Продавать ниже себестоимость невыгодно и очень обидно.

— Так, может, нам в Биляр съездить?

— В Биляр? — переспросил отец.

— Там рынок больше, расторгуемся. И на их кербати поплаваем. Оценим.

Кербати назывался тип большого корабля, настоящего гиганта, ходившего на дальние расстояния. Мы их в порту видели. Путь от Сувара до Биляра занимал три дня, от ветра не зависел, обратно из-за течения плыли на день дольше. Лично мне было очень интересно посмотреть, как у булгар организовано речное плавание и за счет чего они справляются.

— А давай! — махнул рукой Ратибор. — Будет, что на пиру рассказать!

Он, вообще-то, рисковый. И молодой, о чём можно легко забыть, глядя на его взрослых детей.

Организация поездки заняла немного времени. С самого утра сходили в порт, разыскали в нём судно, отправляющееся в Биляр тем же вечером. Поговорили с одним из офицеров, на пальцах показали ему размер возка и вола, тот в ответ так же запросил за перевозку два дирхема и ярнак за корм скотине. Охранять товар предстояло самим. Условиями обе высокие договаривающиеся стороны остались довольны и ударили по рукам, после чего разошлись. Чем занимался моряк, мне неведомо, а вот нам ещё предстояло собрать вещи, оплатить постой, попрощаться со знакомыми, на всякий случай отослать весть родным с объяснением, куда едем и зачем… Еле успели к отплытию.

Ходить по Ра осмеливаются только большие корабли, в сотню метров длиной и больше; мелких лодчонок немного, они пугливо жмутся к чистым водам или своим величественным собратьям. Название гиганта, на котором плыли мы, перевести не получилось, я его выговорил-то не с первого раза. Впрочем, плевать — главное, что разместились с относительным комфортом. Пассажиры, повозки и живность занимали две верхние палубы, нижние части судна были отданы под бочки, ящики, сыпучие материалы и прочий груз. Дерево, пошедшее на постройку кербати, опознать не удалось, могу сказать только, что по прочности оно не уступало стали. Скорее всего, местные мастера-ремесленники постарались, укрепляя доски неведомым способом, или сразу вырастили породу с нужными качествами.

Момент отплытия я пропустил, занятый уходом за волом. Животное не автомобиль, его недостаточно поставить на стоянку и запереть двери. Отец воспользовался царящим на дворе патриархатом, скинул на меня всю работу и убежал наверх, осматривать корабль и наблюдать за действиями команды. Ему тоже было интересно. Мне пришлось ждать его возвращения — мы, пока что, с попутчиками не познакомились, кто из них чего стоит, не знали, поэтому оставлять вещи без присмотра опасались. Да и потом не слишком собирались доверять соседям.

Вернулся Ратибор часа через два изрядно задумчивый.

— Помнишь, Пламена Избавление Света показывала? — без подготовки спросил он.

— Не только она. Его все целители учат.

— А, ну да, точно. Какое самое большое Избавление видел?

— Шага на два, — прикинул я.

— Угу. На сто шагов не хочешь? Иди, взгляни, — кивнул он на выход.

Само собой, уговаривать меня не пришлось.

Пока шел, вспоминал всё, что слышал про Избавление Света. Штука это нестандартная. Не заклинание, не приём, а своего рода методика работы с собственной энергией. Довольно сложная, доступная с третьего круга, то есть новички ей не овладеют при всём желании. Обычно используется целителями при лечении поражений организма тьмой. Избавление в прямом смысле выжигает любые следы тьмы в заданном объеме пространства, что очень актуально в некоторых случаях. Ещё могут небольшой кусок земли очистить для обрядов или там воду отфильтровать, если других способов нет, а пить хочется.

Применяют Избавление редко. Во-первых, радиус у воздействия небольшой, от ладони до пары шагов. Чем дальше от тела, тем сложнее контроль за испускаемой энергией. Во-вторых, так называемый «Свет» сильно влияет на божье сплетение, перестраивая его под свои параметры и ослабляя склонности к другим областям. Например, если человек воин, или целитель, или с растениями любит возиться, то его сплетение меняется не очень сильно, а вот у тех, кто активно практикует Свет, отклонение от среднего шаблона очень велико. Это не единственная методика, которая сильно влияет на сплетение, просто про изменение энергии в Мысль или там Ярость я вовсе ничего не знаю — просто слышал, что есть такие.

Короче говоря, применять Свет почти негде, учиться долго, от всего остального в процессе обучения придется отказаться. Воином не стать, ремесленником тоже… Неудивительно, что методика не пользуется популярностью.

Наверху уже наступила ночь, немногочисленные фонари с трудом разгоняли темноту. Носовая часть судна являлась закрытой зоной, ещё при погрузке нас предупредили, что туда и на корму никого не пускают, поэтому я подошел к борту и взглянул вперед. Корабль шел между двух больших пятен серебристого цвета. Переднее представляло собой то ли полукруг, то ли овал — с моего места было не понять — форму более мелкого заднего не удавалось разглядеть вовсе. Внизу, если присмотреться, иногда проплывали ошметки, прежде бывшие измененными тьмой рыбами или другими речными обитателями.

О-фи-геть.

Они просто идут по реке, уничтожая любую встреченную живность. Вернее, темную живность, на чистый геном Свет не действует. А сильных чудовищ так можно? У кого бы спросить? Я завертел головой. Как назло, рядом не нашлось ни одного офицера или хотя бы матроса, а разговаривать с такими же пассажирами бессмысленно — больно недоверчивые взгляды в мою сторону бросают. Не ответят.

Так что, успокоившись, я продолжал стоять у борта, всматриваясь в корабельную суету и пытаясь понять, как булгары дошли до жизни такой. Ведь, если подумать, их способ намного удобнее, чем используемый в словенских землях. Там речки значительно у же, плавание проходит по немногочисленным, давно проложенным маршрутам только в дневное время. Три-четыре лодьи идут посменно, чередуясь, на передней стоят с десяток гридней, пристально следящих за водой и берегами. Любая замеченная опасность быстро уничтожается. Здесь мало того, что убивают чудищ — попутно ещё и реку чистят, и не боятся плавать ночью, и груза берут на борт больше, чем пяток наших лодий вместе. И охраны задействовано меньше, то есть нападения не боятся.

Когда я вернулся вниз, отец что-то жевал. Возле него стоял котелок, от которого тянуло вкусным мясным духом.

— Садись, поешь горяченького, — протянул он мне миску. — Тут недалеко особый угол устроен, где огонь разводить разрешают. Ну, что скажешь?

— Спасибо, — я с удовольствием принялся за еду. Значит, отец хочет услышать мои мысли по поводу плавания. — Не считая простых лодейников, команда делится на две части. Первые — гридни вроде наших, особо сказать про них нечего. В деле не видел. Вторые интересней. Носят длинные белые хламиды и шапки серебряного цвета, на палубе появляются редко. Хотя с людьми общаются вроде бы спокойно, слова не цедят, то есть либо мало их, либо работы сейчас много. Вот они-то, сдаётся мне, воду и чистят.

— Кербати без парусов идёт, — дополнил отец. — Его сильный водник ведет, скорее всего, не один.

— Водники, положим, и у нас найдутся. А про кого-то, на этих серебряных похожего, я не слышал.

— Нет их у нас. Не нужны, — отец пожал плечами. — Слишком узко заточены. Людям Свет вреда не причинит, против чудищ… Должны быть какие-то недостатки, иначе бы мы давно использовали. Надо бы завтра выяснить, тот умелец, что впереди сидит — он вообще любую темную тварь губит или только тех, что послабее?

Хороший вопрос. Логично предположить, что среди водоплавающих есть своя элита, подобно вожакам наземных чудищ способная игнорировать враждебные заклинания. Насколько им опасны умения местных спецов?

— Всё ж как без языка-то тяжко, — в который раз посетовал Ратибор. — Даже не расспросить никого. Ладно, утро вечера мудренее. Ложись спать.

Спали здесь же, в возке. Вся палуба разбита на три блока, два из которых, возле бортов, отведены под содержание животных. Там устроены небольшие стойла, рассчитанные на лошадок, так что место для нашего вола отыскали не сразу. В центре же просто свободное пространство с начерченными по доскам линиями на прямоугольники, каждый прямоугольник считается одним местом и оплачивается отдельно. Причем в пол вмурованы особые проушины, с их помощью фиксируются телеги, чтобы по помещению не катались. Свет тусклый, открытого огня почти нет, по нужде надо подниматься на верхнюю палубу, там устроены специальные кабинки возле бортов. Столовой или буфета нет, что с собой в дорогу взял, тем и питайся, хотя можно договориться с корабельным коком, готовящим для команды. Уровень комфорта в целом… Не круизный лайнер, конечно, но по местным меркам очень даже неплохо, в таких условиях можно путешествовать долго и далеко.

Говорят, булгары до Хвалынского моря ходят. Всё свое царство насквозь, зону темного леса, затем через Чагай до самого Шарена, огромного города в дельте Ра, служащего степной империи вратами на юг. Надо думать, скоро там прибавится славянских купцов. Далеко не все степняки, собиравшие богатые пошлины за проход по их земле, будут этим фактом довольны.

Спалось не очень хорошо. Вентиляция не справлялась с дыханием сотен тел, запахами от животных, из-за спертого воздуха болела голова и хотелось выйти на улицу, проветриться. Дважды я так и делал. Поднимался на верхнюю палубу, стоял минут пять, наслаждаясь прохладой, и возвращался обратно, в густую духоту. Полуночников вроде меня было много и не все ходили тихо, поэтому какие-то стуки, шаги звучали постоянно, ещё больше мешая спать. Вдобавок наличие незнакомцев вблизи тревожило инстинкты и не позволяло расслабиться. Ничего удивительного, что утром мы с отцом выглядели не слишком бодрыми.

Так и плыли. Ели, ухаживали за волом, пытались спать, разговаривали с соседями. Смартфонов здесь нет, тупить не во что, книг немного и они дорого стоят. Что люди делают? Общаются. К нам сначала подбежали дети, заинтересованные непривычным видом попутчиков, затем подтянулись их старшие родственники. Словарный запас потихоньку рос и уже позволял худо-бедно понимать друг друга, так что процесс пошел.