Первый и непобедимый

* * *

Ночью я уже не просила отозваться дракона, а просто взвыла в отчаянии, глядя на полную, желтую, как топленое масло, луну: «Ну где ты?! Ты же мне так нужен! Меня убить хотят!!!»

И ни полсловечка в ответ.

Только луна скалилась над чёрными горами. Да звезды горели. Яркие, прямо как в Начале Времен…

Чтоб ему камень на макушку упал! Не очень большой…

Пришлось жить своим умом. Логически рассуждая, как сказал бы Нож, я потому здесь и сижу, что кому надо искать меня за тридевять земель на самом краю мира? По документам я никуда не уезжала, в Отстойник на практику отправилась какая-то Ветка Ивы. Стрелявший в меня погиб. Отстойник далеко от Ракушки. Практика не пыльная — знай, шуруй тряпочкой, да не высовывайся из Огрызка. Всё хорошо.

Но ведь теперь меня до конца жизни искать будут?! Неужели нельзя другим способом проверить? А если всё это напрасно, и даже после моей гибели магия никуда не денется?! Вот будет обидно-то, хотя, конечно, тогда мне уже будет глубоко плевать…

Мне стало жалко себя до слёз, и я разревелась.

Ревела долго, даже проголодалась.

Всхлипывая, пошла, натыкаясь в темноте на углы и спотыкаясь на ступеньках, в подвал на кухню, не возясь с плитой, разожгла огонь в открытом очаге, при неярком свете пылающих поленьев налила и поставила чайник, а пока он грелся, умылась, чтобы опухшие от слёз глаза не так щипало.

А потом присела к столу и заревела с новой силой.

На пороге кухни появился заспанный Профессор, держа свечу в оловянном подсвечнике.

— Душа моя, что с тобой? — перепугался он.

— За мно-о-ой отря-а-а-ад убийц охотится-а-а-а-а… — прорыдала я. Даже с некоторой гордостью прорыдала, не каждому ведь такое выпадает.

— Узнала, значит, — спокойно сказал Профессор, да так спокойно, что я от неожиданности поперхнулась, икнула и перестала реветь. — Не расстраивайся, тебя давно ищут, но ты же жива, как видишь.

— Я боюсь, — всхлипнула я.

— Не бойся, Отстойник — место малонаселенное, здесь каждый человек на виду, — поставил свечу на стол и снял чайник с огня Профессор. — Доставай чашки, почаевничаем, на ночь глядя… Так что зря ты ревёшь, волноваться не стоит. За вновь прибывшими будем наблюдать, а живущие здесь в желании убить тебя пока не замечены.

— Профессор, а вы про меня и магию всё знаете? — спросила я, шмыгая носом.

— Да, наверное, всё… — задумчиво ответил Профессор, разливая чай и передавая мне чашку.

— Откуда?! — обиделась я.

— Тоже мне, священная фигура «зю», — хмыкнул Профессор. — Твоя история совсем не так загогулиста, как сей символ запутанности, чтобы можно было голову ломать.

— Так это, правда, из-за меня? Магия вернулась?

— В определенной степени да… — Профессор задумчиво мешал ложечкой чай.

— Значит, Сильные верно придумали?!! Меня убьют, и магия кончится? — съежилась я, обхватив чашку обеими ладонями.

— Не расстраивайся! — хохотнул Профессор. — Даже если тебя убьют, на вернувшуюся магию, боюсь, это никак не повлияет. Сильные, недолго думая, пошли самым простым путём, а простой путь и правильный путь — совсем не одно и то же. Поэтому мы и собираем заклинания. Если магия вернулась, то надолго.

— И это из-за драконов? — уточнила я, прихлебывая чай.

— Не совсем… — что-то уж совсем развеселился Профессор.

— Не поняла, — угрюмо пробурчала я.

— Скажи мне, милое дитя, когда ты в Персте увидела на стене заклинание, что ты сделала? — спросил Профессор, хрустя засохшим бубликом.

— Прочла его вслух.

— А сколько раз? — блеснул прищуренными глазами Профессор.

Я задумалась, глядя на приплясывающий огонек свечи, вспомнила каморку в башне, куда меня впихнули, кучу соломы на полу, надписи на стене. Самую неприличную из них, которую я с вызовом и прочла. Раз. Потом повторила… Потом ещё раз повторила…

— Три раза.

— Деточка, а тебе разве не говорили, что ругаться вслух неприлично? — расхохотался Профессор. — Ну, какой же нормальный человек заклинания по три раза произносит, а? Первым разом ты освободила драконов, вторым разом вернула магию в слова, а в третий раз выругавшись, закрепила этот возврат так, что теперь тебя хоть на кусочки разрежь и в супе свари — на заклинания это никак не подействует.

Он налил себе ещё чаю.

— С проблемой можно было бы разобраться, если бы поработать с надписью в Персте, во всяком случае, я, кажется, нащупал те ниточки, с помощью которых можно было отменить третий раз. Но ты и Перст с землей сровняла, благополучно похоронив эту возможность под обломками Пряжки. Так что мы обречены на интересную жизнь, не расстраивайся, у тебя замечательно получилось.

— Без посторонней помощи я таких успехов бы не добилась, — вздохнула я. — И что теперь делать?

— Чай пить, — посоветовал Профессор.

— Я серьезно… — обиделась я, отставляя чашку.

— Жить. А что тебе ещё остается? Учись теперь жить, чувствуя опасность за спиной. В охотящемся на тебя отряде на одного человека стало меньше. Нож в Ракушке постарается обезвредить тех, кто будет искать там Двадцать Вторую, или Пушистую, или Пушистую Сестричку. Вот так, душа моя.

— Ой, а у меня идея, — встрепенулась я. — Вы сейчас так замечательно всё рассказали, про то, что убивать меня бесполезно и бессмысленно и вообще глупо, может быть в этом как-нибудь можно будет Сильных убедить? А? Чтобы они силы зря не расходовали, деньги и всё такое? Письмо послать?

— Боюсь, что невозможно, они на слово не поверят, — покачал головой Профессор. — Тут, как мне кажется, единственно реальная возможность — тянуть время.

— И чем же мне это поможет? — разочарованно поинтересовалась я. — Какая мне разница, завтра меня убьют или через десять лет?

— Есть разница, есть. В конце концов, у нас у всех один исход, не одна ты смертна. Так что через десять лет лучше, чем завтра. Ну и потом, всё же меняется, а через десять лет про тебя могут и забыть, — если всё это время придется платить людям деньги, а результаты будут нулевые, то не думаю, что охота за тобой продлится долго. А убивать тебя за бесплатно… Я не верю в бескорыстие нашего мира.

— Да уж, как же! — ядовито подтвердила я. — Вам хорошо говорить. А вдруг это поставят кому-нибудь в практику, и будут они меня бесплатно искать точно так же, как я бесплатно в Огрызке порядок навожу!

Профессор фыркнул в чашку.

— Да уж, бедные практиканты отдуваются за всех! — подтвердил он. — Но боюсь, специализация «убийство Двадцать Второй, она же Пушистая, она же Пушистая Сестричка» даже для Сильных слишком узка и набрать практикантов хотя бы с зачатками необходимых знаний и умений будет очень сложно. Тут нужны высокооплачиваемые специалисты. Так что не волнуйся, мастера такого уровня дорого стоят. Давай разделим эту беду. Твоя задача будет — выжить, продержаться живой как можно дольше, а уж мы, те, кто вокруг тебя, за это время придумаем, как обезвредить твоих охотников. Договорились?

— Не знаю, не знаю… — пробурчала я. — Вам легко говорить…

— Да не бери в голову! — махнул рукой Профессор. — Это хорошо, что тебя ищет много народу, то есть никому конкретно ты не нужна. Кроме тех нескольких человек, что лично тобой никогда не займутся, не то у них положение в обществе. Так что живи и радуйся.

— Ага, раз мне надо радоваться, значит, я могу каждый день уходить из представительства по своим личным делам? — попыталась я извлечь хоть какую-то выгоду из грустного положения, в котором оказалась.

Если Профессор разрешит, то не нужно будет отпрашиваться каждый раз, когда придет охота навестить Ряху или пошататься по лавочкам для успокоения нервов.

— Кроме первого дня недели и не больше трёх часов, — внёс ограничения в личную жизнь Профессор. — И будь осторожна, душа моя. Хорошо?