Трое в лодке, не считая Паккуна

Ночь прошла без происшествий, зато утро, которое началось с таинственного исчезновения Гая, обещало новые сюрпризы. Гай, вставший ни свет ни заря, куда-то вдруг улетучился. Когда пришло время подъема, его на месте не оказалось, зато он подрулил прямо к завтраку весьма довольный и с двумя свертками странной округлой формы.

— Гай, что это у тебя? — поинтересовался Какаши.

— Вот, — сказал Гай, торжественно кладя свертки на стол, как будто они содержали некое великолепное сокровище под своей оберткой, — местные присоветовали.

Все окружающие с интересом уставились на свертки. Гай торжественно развернул один из них. В носы присутствующих ударил резкий, неповторимый запах. Это был острейший выдержанный сыр с одной местной сыроварни.

— Я два разных сорта взял, — порадовал общественность Гай, — есть с перцем и с чесноком. Отличный козий сыр, забористый! У нас в Конохе такого не достанешь — настоящий деликатес. — Он взялся за нож: — Попробуйте!

К огромному удивлению Гая, желающих попробовать деликатесный козий сыр почему-то не нашлось, зато его спутники смотрели на него несколько растроганно и даже пускали слезу.

— Полагаю, — сказал Ямато, — это тот, что с чесноком.

— Судя по всему, ты прав, — согласился Какаши, потирая правый глаз. — Какой крепкий…

— Если на нас нападут, — продолжил Ямато, — можно использовать его в качестве оружия.

— Страшный ты человек, — уважительно покосился на него Какаши. — Давай лучше просто и милосердно поджарим их Чидори.

Весь этот день поездки прошел без особых происшествий, если не считать того, что Гай наотрез отказался расставаться со своими драгоценными сырами. В результате Гаю пришлось замотать их получше и поместить вместе с багажом на верх повозки. Возничий смотрел на эти действия с явным беспокойством, опасаясь за то, что Гай может грохнуть чью-нибудь посылку (хотя на верху ничего бьющегося не возили) или, что еще вероятнее, сырный запах, пробившись сквозь обертку, впитается в вещи других клиентов и придется, в случае чего, возмещать им за это.

Поздно вечером перед нашими путешественниками открыл свои двери очередной постоялый двор, практически брат-близнец того, на котором им довелось скоротать предыдущую ночь, такой же скучный и захудалый. На этот раз приятное разнообразие внесло небольшое недоразумение. Когда все улеглись, Гаю приспичило выйти по нужде. На обратном пути он, освещая себе дорогу свечкой, чихнул так, что последняя тут же погасла. Добравшись до койки на ощупь, Гай плюхнулся в нее со всей прыти. К его огромному удивлению, в его койке уже кто-то лежал. Майто, не долго думая, решил столкнуть нахала. В это же самое время капитан Ямато проснулся оттого, что какой-то наглый увалень пытается влезть в его койку, да еще и выпереть его! Не согласный с подобным притеснением, капитан попытался сделать то же, что и Гай, совершенно с ним одновременно. Раздался грохот. Оба участника инцидента валялись на полу по разные стороны от предмета борьбы, то есть койки. Какаши, который уже давно не спал, с интересом наблюдал за действием, подглядывая в темноте шаринганом.

— Где грабители? — прибежал взволнованный Паккун, справедливо подозревая, что мог кого-то проворонить, пока бегал в кустики.

— Это не грабители, — подал голос Какаши.

— Опять наш Зеленый шумит, — подытожил пес и направился обратно.

— Что происходит? — кузен по линии матушки с трудом разлепил глаза. Обычно он спал очень чутко, но в тот день, видимо, сильно подустал от неровной дороги и Гаевых выкрутасов.

— Все в порядке, — отрапортовал из своего угла Какаши, еле сдерживая смех, — нарушители уже нейтрализованы.

— Ну, слава Ками, да… — пробормотал сонный возничий, перевернулся на другой бок и захрапел.

Гай, нащупав, наконец, свою койку, быстро последовал его примеру. Ямато же еще долго не мог заснуть, обдумывая все самые страшные виды мести для этого невежды.

* * *

Поскольку река Накано, по которой плыли наши путешественники до самого главного порта, давала изрядный крюк, то получалось так, что проделанное более чем за неделю путешествие вплавь туда, можно было совершить по суше буквально дня за три-четыре.

Разумеется, по сравнению с плаванием в лодке, тряска в дилижансе могла показаться скучной и утомительной, но, с другой стороны, там не надо было грести и можно было расслабиться.

Третий день поездки шел, как по маслу. Даже Гай, разомлевший от жары, притих и пытался дремать под стук колес. Единственным, что немного огорчало радость нашим путешественникам, были все те же пахучие сыры, с которыми тот все также упорно не желал расставаться, задавшись целью непременно дотащить их до Конохи и угостить «деликатесом» всех знакомых и соседей. При мыслях о несчастных соседях Гая у его спутников непроизвольно наворачивались на глаза слезы. Впрочем, это с таким же успехом могло быть из-за стойкого запаха тех самых сыров, что неслись сейчас вместе с ними на крыше дилижанса. Дело в том, что на солнцепеке уже никакая защитная обертка не могла удержать этот умопомрачительный запах. Лошади, судя по всему, тоже его чуяли и время от времени беспокойно мотали головами в стороны и трясли гривами в знак своего крайнего неодобрения перевоза подобной поклажи.

И вот, когда солнце уже стояло в зените, когда жара и сырный дух стали становиться особенно невыносимы, появились они. Это были три всадника, замотанные платками так, что оставались только прорези для глаз, одетые в черную, а может, просто давно не стиранную одежду. В руках у них было весьма необычное на вид оружие, в котором Гай и Какаши тут же признали заморские пистолеты (в кино раньше видели).

Всадники кричали им на скаку что-то неразборчивое, разобрать было трудно, тем более, что замотаны платками они были основательно. На свою беду кричали бандиты, а это были именно они, достаточно громко, чтобы разбудить дремавшего Гая.

— Ого! — воскликнул Гай, высунувшись в окно. — Да это же прямо, как в старых добрых вестернах!

— Угу, — согласился Какаши.

— Интересно, они за вазой династии Дзынь или так, мимо проезжали? — поинтересовался Ямато.

— Может, спросишь у них? — язвительно вставил Паккун, которого этот весь шум тоже вывел из приятной дремы.

«Этого я и опасался», — думал возничий, отчаянно подхлестывая поводьями лошадей.

Разбойники открыли по ним предупредительную пальбу, пытаясь заставить их остановиться, но не тут-то было.

После недавних соревнований, стычка с местными разбойниками казалась нашим путешественникам просто детской игрой. В конце концов, бедолаги, промышляющие здесь грабежом, даже и не подозревали, на кого нарвались.

Один из всадников поравнялся с дверцей дилижанса и попытался открыть ее. К его полному изумлению, она вдруг сделала это сама. В салоне, ближайшим к нему, сидел Гай и широко улыбался во все свои ослепительно-белые зубы. Далее незамедлительно последовала атака чемоданом (это было, конечно, нечестно по отношению к чемодану, тем более, что чемодан был вовсе не Гая, а чужой), выбившая разбойника из седла. Разогнавшаяся лошадь, сообразив, что всадника нет, кое-как притормозила, развернулась и начала с любопытством разглядывать валяющегося кучкой хозяина.

Второго бедолагу угораздило открыть дверцу дилижанса с другой стороны. Он не успел даже воспользоваться своим пистолетом, как схлопотал удар толстой деревянной палкой промеж глаз.

Третий разбойничек оказался более везучим: ему удалось перехватить поводья и тормознуть дилижанс. Пока он был увлечен захватом в плен возничего, рядом нарисовался Какаши, которому приятели оставили третьего, чтобы ему потом не было обидно. Разбойник даже не успел разглядеть как следует своего противника, дальше, все что он впоследствии мог вспомнить, — яркие искры в районе глаз и темнота.

Разбойники пришли в себя. Они были крепко связаны и находились в полной темноте. Капитан Ямато решил не экономить чакру, а хорошенько поразвлечься, накрыв всех древесным куполом, сквозь который не проникал солнечный свет. У Какаши в кармане нашлись спички, а у Гая — огарок свечи (той самой, которую он случайно задул накануне, когда чихнул и которая почему-то в итоге оказалось у него в кармане).

Разбойников, в любом случае, надо было допросить. Ямато поднес свечку к лицу и сделал лицо пострашнее. Тут даже возничему, который сидел под куполом вместе со всеми, сделалось не по себе. Разбойники же, наивно пытаясь сопротивляться, покрывали своих пленителей всяческими ругательствами. Не обычными безобидными ругательствами, а длинными, тщательно продуманными, всеобъемлющими проклятиями, которые охватывали весь жизненный путь, начинались далеко в прошлом и уводили в отдаленное будущее, затрагивая всех родных и все, что было так или иначе связано с ними, вплоть до энного поколения. Это были добротные, основательные ругательства. Количества ругательств, которые расточались здесь за десять секунд, любому порядочному человеку хватило бы при бережном расходовании на всю жизнь.

Слушать это было столь невыносимо, что Ямато предложил заткнуть им рты деревяшками. На это Гай возразил, что деревяшки жесткие и это неудобно и предложил отрезать бедолагам по кусочку сыра, от которого, по мнению Гая, те в момент подобреют. Какаши возразил, что это уже чересчур и предложил использовать в качестве кляпов их собственные платки. На том и порешили.

Когда матерящиеся разбойнички немного успокоились, Ямато начал допрос. Однако те отвечать наотрез отказались и перешли к тактике «молчанка». В конце концов, их и так ждало суровое наказание за подобный провал. Какаши это вскоре надоело и он велел Гаю принести сыр. Ямато, коварно ухмыляясь, выпустил того из-под купола, кровожадно поглядывая на клиентов. Как только добрый Гай отрезал им всем по кусочку, те поняли, что уж лучше все рассказать, пока эти изверги не закормили их этой дрянью насмерть.

— Не стесняйтесь, у меня на всех хватит! — приговаривал Гай, отрезая очередную порцию.

— Не надо! Мы все расскажем! — взмолился один из бандитов, а его приятели энергично закивали.

То, что узнали джонины, их нисколько не удивило. Налет был организован одной из местных «шишек» среди контрабандистов, получившей информацию о перевозке редкой дорогой вазы династии Дзынь у своего коллеги, который, собственно, и организовал ее перевозку в Страну Огня, и который уже продал ее за хорошие деньги нынешнему получателю (господину, к которому ваза должна была быть доставлена как раз нынешним вечером), но также не отказался урвать денег и за то, чтобы организовать коллеге «наводку». В конце концов, вазу он продал, а за то, что ее кто-то может похитить, он никакой ответственности не несет. Обычное дело.

Какаши достал заветный свиток, тот самый, что дала ему Хокаге, и отправил Пятой сообщение о том, что там-то и там-то работает крупная шайка контрабандистов-грабителей и прочее. Тащить пленников с собой в Коноху ужасно не хотелось, да и пользы от них больше не было никакой. Так что наши шиноби, таинственно переглянувшись, решили их отпустить.