Том 6. Проза 1916-1919, пьесы, статьи

Таежников (усмехаясь). Прямо к цели?

Раиса. Да, это мой девиз: всегда прямо к цели. Мне надобен ваш совет, Мишель: мсье Батурин делает мне уже вторично предложение руки и сердца… у него очень любящее сердце, и я обещала подумать, но не могу же я ждать, пока вы пожелаете распечатать мое письмо! (С ударением.) Он мне нравится.

Таежников (хмуро). Избавьте меня от этой игры.

Раиса. Какая же это игра? Но… извольте. Тогда скажите прямо: вы решительно не хотите сознаваться, что любите меня?

Таежников (морщась). Фу, как это цинично, Раиса. Вы грубы, точно следователь на допросе!

Раиса. На вас не угодишь. Вы любите меня или нет?

Таежников (резко). Нет. Я уже докладывал вам.

Молчание. Раиса несколько бледнеет.

Раиса. Кажется, мама успокоилась, ваш друг совершил чудо. А кто эта хорошенькая девушка, которая была с вами: у нее интересное лицо.

Таежников. Это вас не касается.

Раиса. Вы правы. – Так как же, Мишель?

Таежников. Нет, – почему вы решили, что я должен любить вас? В вашем характере есть отвратительные черты, Раиса: вы холодны, как ледяная вершина, и сатанински горды, весь мир должен прийти и поклониться вам. И вы до сих пор не можете примириться, что какой-то жалкий студентишка, почти приживальщик в доме вашего отца, осмеливается остаться равнодушным и даже – смеется!

Раиса. Вы не студентишка, и вы не жалкий, вы сами это знаете.

Таежников. А кто же я, герой? (Горько.) Посмотрели бы вы на этого героя десять минут тому назад… э, да что! Кто я? Где мое право на любовь? Я права на жизнь не имею, а мне суют любовь, за которую мне нечем платить!

Раиса. Кто так спрашивает, тот уже приобрел право на жизнь… и любовь.

Таежников. Как холоден ваш ум… он так же холоден, как и ваша красота, Раиса. Кто спрашивает! Мне нечем платить за вашу любовь, Раиса, а даром я ничего не беру, я в царствие небесное войду, только сломавши дверь… будьте снисходительны к гордости пролетария, это единственное, что я еще имею.

Раиса. А эти, ваши новые друзья, – вы думаете, они ничего от вас не потребуют за свою любовь! О, еще больше, чем я!

Таежников. Им я отдам себя.

Раиса (страстно). Себя! А разве я ищу другого, а не вас?

Таежников громко смеется.

Раиса (вспыхивая, презрительно). Пребывание в этом… обществе не улучшило ваших манер.

Таежников. Да, и я нахожу этот разговор излишним. Что вы хотите, Раиса… я уже устал от ваших преследований.

Короткое молчание.

Раиса. Преследований… вы так это называете? Хорошо. Что мне нужно? Рискуя снова услышать ваш смех, я все же отвечу: вас. Мне нужно только вас и больше ничего. Грубо, да. Но все прямое кажется грубым, я же смела и горда достаточно, чтобы из всех линий, по которым ползают люди, знать только одну – прямую. О, улыбайтесь… это не смущает меня. Я… люблю вашу улыбку. Я люблю… вас. Вы еще сами не знаете, кто вы – жалкий студентишка, как вы себя назвали. Ваши горящие глаза…

Таежников. Прошу вас не говорить этого!

Раиса (покорно). Хорошо, я не буду. Но вы ошибаетесь, Мишель, думая, что это я прихожу к вам повелительницей и богачкой, нет, это вы повелитель, это ваши богатства безмерны и бессчетны, а я только нищая у ваших ног! Мне холодно, Мишель, моя душа под вечным снегом, а в вас неугасимый огонь, неистощимое волнение, которое покоряет меня. Ваши чувства и мысли кружатся, как в Мальстреме, и увлекают мое холодное воображение, будят к жизни уснувшие страсти. С вами я почти… гениальна, без вас я холодная, злая и скучная красавица, генеральская дочь!.. Раиса Тугаринова, богатая невеста со скверным характером!

Короткое молчание. Таежников поколеблен.

Таежников (смотря в сторону). Вы знаете… вы знаете, что я получаю только отказы в редакциях? Да, не годится. Замыслы ничего, а так, в исполнении, плохо. Кое-где смеются над… моими произведениями, извиняют молодостью.

Раиса (презрительно). Оставьте их!

Таежников. Но я могу и не… выдержать. (Смотря в сторону.) Мне очень трудно. Болит грудь и… впрочем, не важно.

Раиса. Вы выдержите все, Мишель! Такие не погибают ни от голода, ни от болезней, разве вы сами не чувствуете этого?

Таежников. Да. (Доверчиво.) Вы так думаете? А если я умру или… нет, ничего.

Раиса. Сейчас, вашим видом, вы пугаете меня. Вернитесь к нам, Мишель. Вы вернетесь? Я… я буду ждать, сколько хотите, только дайте мне место в вашей душе… (дрогнувшим голосом) хоть немножко.

Молчание. Раиса осторожно касается его руки.

Таежников. А они?

Раиса (презрительно). Эти?

Таежников (отодвигаясь). Как вы сказали, Раиса? Эти? Что это значит: эти? Да, я про них говорю… вон, стоят и ждут, пока генеральская дочь и будущий гений не обсудят свои дела. Боже мой, как легко совершить невежливость: заговорившись с вами, я и забыл, что они вам еще не представлены. Капитан!

Раиса (поспешно). Нет, не зовите. Потом когда-нибудь, может быть, я их и полюблю – вы этого хотите, Мишель? – но сейчас они… я их не хочу!

Таежников. Смотрите, Раиса! Осторожнее, прошу вас. Они – это я.

Раиса. Н-нет! Они прах, глина, а вы творец. Когда они пройдут через вашу душу, я… я полюблю их, а сейчас – нет.

Таежников. Вы, кажется, ошибаетесь, Раиса. Вам нужен не творец… ведь они также созданы творцом! а повар, который должен приготовить эту дичину по вашему вкусу. Я не повар. Мы слишком заговорились: идемте к ним!

Раиса. Я не хочу. Кто эта девушка? Она любит вас? Нет, нет, не смотрите на меня так. Я не пойду. Хотите, я здесь, при всех, стану перед вами на колени, Мишель!

Таежников. Не смейте!

Раиса. Я стану.

Таежников. Тогда я их позову смеяться над вами. Капитан, сюда! Татьяна Тимофеевна! Монастырский!.. Прошу вас сюда.

Прелестнов (издали, охорашиваясь). Слушаю-с.

Раиса (гневно). Вы или больны, и тогда я вас извиняю, или… в вас нет простой порядочности. Вы хотите меня знакомить? – хорошо. Мама, иди сюда. Этих дам зовут, кажется, милыми, но погибшими созданиями, да?

Таежников. Да, их так зовут.

Все собираются.

Тетенька, пожалуйте, прошу вас. Извиняюсь, господа, что я под влиянием этого внезапного нашествия забыл исполнить долг вежливости и познакомить вас… Ваше превосходительство, позвольте вам представить капитана…

Прелестнов (изящно шаркая). Гавриил Прелестнов. Я уже имел честь встречаться…

Таежников. Генеральша Тугаринова. – Татьяна Тимофеевна!.. Прошу вас.

Тугаринова. Но это Бог знает что! Нет, нет, капитан… господин… пожалуйста, не целуйте мою руку.

Прелестнов (пожимая плечами). Виноват-с. Но как долг вежливости… сожалею, что обеспокоил.

Таежников. А это… Татьяна Тимофеевна – милое, но погибшее создание. Фрейлейн Паулина – также. Генеральская дочь – Раиса Тугаринова.

Монастырский. Оставь, Михаил… посмотри на Татьяну Тимофеевну. Ты, брат, с ума сошел, нельзя же так.

Таежников. Что?.. (Морщась от боли.) Да, вы правы, Раиса. У меня нет чувства простой порядочности. Простите меня, Татьяна Тимофеевна… и вы, Полина… (Целует у Тани ее холодную несопротивляющуюся руку, потом целует руку у совершенно ошалевшей Паулины.) Простите меня. Но это не я забыл долг вежливости, как я только что сказал, а эти дамы – не волнуйтесь же так, тетенька, вас никто не ударит, а слов вы все равно не поймете! – Эти дамы, которые смеют презирать вас. И если, Раиса, в вас есть еще хоть немного души, вы всю жизнь будете благодарить меня за эту минуту, за честь, которую я оказал вам, познакомивши вас с моим единственным другом на земле, Татьяной Тимофеевной!

Таня. Не надо, Михаил Федорович! Они не поймут!

Таежников. Я их заставлю понять!

Таня. Не надо! Мне больно!

Таежников. Не надо? Тебе больно? Хорошо. Слушайте вы… Вот единственный голос, которому я подчиняюсь. Идите, Раиса. Не волнуйтесь, тетенька, до свидания… Передайте мой поклон моему благодетелю, генералу!..

Прелестнов. Я также просил бы… кх!.. передать мое нижайшее почтение его превосходительству. (Монастырскому, который дергает его за рукав.) Оставь, Егор!

Тугаринова (в полуобмороке). Идем. Идем, Раиса.

Раиса. Идем, мама. До свидания, Мишель. Я еще не знаю, буду ли я вам благодарна… всю жизнь, как вы говорите… но что минута была замечательная… и что вы должны иметь у этих дам необыкновенный успех, – это я видела.

Таежников. Раиса!..

Таня отстраняет его и, быстро подойдя к повернувшейся Раисе, умоляюще берет ее за руку.

Таня. Раиса Филипповна, извините его… Нет, вы не можете, вы не должны быть такой… Раиса Филипповна… это правда, я клянусь вам, я только его друг… (шепотом, с лицом искаженным) он не любит меня… Раиса Филипповна, вы одни только его близкие, попросите вашу маму, я не знаю, как ее зовут…

Раиса. Пустите мою руку. Проводите нас, Монастырский… (Вскрикивает.) Идем же, мама!

Поспешно уходят. За ними торопливо идет Монастырский. Капитан рыцарски, в отдалении, следует за ними.

Таежников (хватает Таню за руку, сквозь зубы). Это была единственная минута в моей жизни, когда мне хотелось убить человека, и это – вас, Таня. Нет, вы не друг мой.

Таня. Михаил Федорович!..

Таежников. Вы – мука, вы вечная мука моя!..

Таня. Дорогой мой, не надо! Вы думаете, что мне больно? Нет, мне так хорошо… посмотрите на меня, разве вы видали меня хоть когда-нибудь такою счастливою? Я смеюсь даже, смотрите. Успокойтесь же, успокойтесь… пройдет время, и они поймут!

Таежников. Она оттолкнула вас.

Таня. Но если бы вы знали, какая у нее была холодная рука, ей так было больно! Все пройдет, все хорошо, все хорошо… смотрите, как растерялась бедная Полина. Полиночка, что ты?

Паулина (завязывая ленты). Я хочу домой… Я так веселильси…

Таежников (подходя, виновато). Полина, останьтесь!

Паулина. Нет, не трогайте меня! Это ваши дамы – зачем они пришель сюда?.. Я так веселильси…

Таежников. Да, это правда… зачем они пришли? Оставайтесь, Полина, мы будем веселиться. Смотрите, как тихо опять, как хорошо! Вот и капитан идет!..

День кончился. Вечер густо розовеет, переходя в светлую бессонную ночь; пыль и дым розовым туманом мреют над землею, и нежно светлеет беззвездное жидкое небо. Свистки пароходов над недалекой Невою. Входит капитан и – хохочет.

Прелестнов. Тетенька-то… а? И на ленте ведет собачонку! (Хохочет.) Но какой экипаж! Какой лакей! Признаться, даже я был несколько афроппирован, а мой Егор в его испанской шляпе… тетенька всю дорогу звала его мсье Кладбищенский – какие мрачные мысли!.. (Хохочет.)