История Млечного пути

− Хочу связаться с семьей. Сказать, что со мной все в порядке. Но, эта штука не работает. Обещал детям завтра вернуться на Землю, домой, взял неделю отпуска. Хочу сводить дочь в зоопарк. Она никогда не видела настоящих тигров. — Из его единственного открытого глаза выкатилась слеза и он зажмурился.

Его слова звучали полным бредом умирающего человека. Я отшатнулся от него и резко вскочил на ноги. Нет, нет, нет!

Почему все именно так? Почему? И тут снова пришло видение.

* * *

Отец стоял на вершине холма и смотрел вниз. Его одежду и волосы трепал холодный ветер поздней осени. В Холмове всегда так. До самого последнего дня октября стоит теплая солнечная погода, но стоит только ему на смену прийти ноябрю, как климат резко меняется. Нет, конечно, еще долго не будет морозов и уж тем более еще долго никто из жителей автономии Варна не увидит снега, который тут впрочем, вообще редкость, но становится довольно холодно. Над природой начинают властвовать ветра. Северные ветра. Деревья стремительно принимают цвет ржавого железа, а всегда высокая трава, иссыхает, и ложиться, накрывая собой каждый сантиметр плодородной земли. Так что, выходя на улицу в это время, лучше подумать о теплой одежде.

На отце же была лишь легкая свободная сорочка без рукавов и рабочие штаны. Ноги были облачены в рабочие сапоги по щиколотку. Но ему было не холодно. Во всяком случае, глядя на него нельзя было сказать, что он замерз. Он просто стоял и просто смотрел вниз с вершины холма.

Я наконец-то забрался на холм, путаясь ногами в нескошенной вовремя траве, встал рядом с отцом и поежился от холода. На мне была синяя куртка с логотипом Профсоюза пилотов и орбитальных строителей, но мне было холодно.

Куда же или на что там смотрит Ройа старший?

Я подошел ближе и посмотрел вниз, ища глазами то, что так озабоченно рассматривал мой родитель. Там ничего не было, кроме того, что и так было сотни и может даже тысячи лет. Просто

− Сын. — Владислав выдохнул это слово, не сводя глаз с той точки, которая так привлекала его внимание. — Ты же понимаешь, что идя против истории, ты становишься опасен?

Я прекрасно понимал, что это все нереально. Прекрасно понимал, что это видение. Иллюзия. Словно переключился на другой канал сознания, чтобы поговорить с ним. Точнее это он меня переключил на него, чтобы сказать что-то. Что? Что я опасен? А может это и не совсем видение? Может, в моей голове действительно открыт какой-то канал, для связи с Творцом через фантомный образ моего отца?

− Опасен? — Я поднял воротник, стараясь прикрыть уши не понимая, как видение может быть реалистичным вплоть до мурашек по телу от холодного ветра. — Для кого я опасен?

− Для нас.

Я снова посмотрел вниз, но опять ничего не увидел кроме поросшей коричневой травой и мелким кустарником, долины.

− Как я могу быть для Вас опасен? — Я усмехнулся. — Насколько я понял… насколько мне ясно, Вы, − Я ткнул в него пальцем, но тот совершенно никак не отреагировал на этот дерзкий жест, а продолжал говорить со мной, не сводя глаз с подножья холма, на котором стоял, − вообще находитесь не в пределах этой Вселенной. Как это сказать-то? Вообще в другом физическом измерении! Что для Вас во мне может быть опасного?

− Каждый мир, такой как этот, несет в себе определенный смысл. Любой мир, ставший оплотом, как вы ее называете, жизни, играет некую немаловажную роль для нас. Любая жизнь, рано или поздно, обретает мысль, сознание. Каждый такой мир, для нас, бесценен. Каждый такой мир сияет, светится, излучает энергию. Благодаря всем этим мирам в совокупности, существуем и мы. Мы создали Вселенную и создали жизнь. Мы наделили эту жизнь сознанием. Мы дали ей мысль. Дали возможность познать мысль на определенном эволюционном этапе. Мы не можем потерять ни один из этих миров.

− Так. — Я выпрямился. — Во-первых, с чего ты взял, что вы можете потерять этот мир? И во-вторых, не для того ли вы наделили меня спо… умениями видеть людей и управлять ими, чтобы я привел весь этот мир к вере в Творца, создавшего нас? Вам разве не нужна религия? Разве не об этом ты говорил мне когда-то?

− Религия? — Он все же на долю секунды посмотрел на меня и снова отвернул взгляд к подножью холма, будто боялся там что-то пропустить очень важное. — Религия, необходима миру на определенном этапе его существования. Твоему миру она не нужна. Уже не нужна. Мысль существования, познания, творения и самосознания достаточно укрепилась в представителях твоего вида. Твоему виду больше не нужна религия. И мы ничем не наделяли тебя. То, что с тобой произошло, лишь побочный эффект. Мы на него не рассчитывали. За все время, с того момента, как первый из нас осознал, что он есть, за все то время, с момента того, как по нашему подобию, все живое во Вселенной обрело сознание, не случалось ничего подобного, что случилось с тобой.

− Так значит, религия не способ… − Я запнулся, понимая, что в этот момент осознал что-то такое, до чего не мог додуматься сам, некий недостающий пазл во всей этой картине. — Вам не нужно, чтобы мы верили в Вас? Религия просто инструмент, чтобы укрепить сознание?

− Верно, Корин Ройа. Ты ошибся в своем предназначении, решив, что ты новый мессия. Мы ошиблись, давая тебе возможность прожить твою жизнь заново. Мы все ошиблись и теперь, твои действия, основанные на ошибочных предубеждениях, способны уничтожить один из миров. Этого нельзя допустить.

− Уничтожить? — Я отошел от него и сел на траву, покрывшую холодную землю Холмова. — Потому что я убиваю людей? — Я вспомнил про командира СОП, который пытался активировать свой делс, связаться со своей семьей, сказать им, что с ним все в порядке, хотя и умирал от полученных им ран на поле боя.

Интересно, сколько времени я потеряю в реальности, находясь тут, в этом видении? Интересно, время там и время тут имеют одинаковое течение? Или не пройдет и секунды там, когда тут мы можем разговаривать часами?

− Мы не рассматриваем представителей вашего мира индивидуально. Ни тех, которые обладают сознанием, ни тех, которые им не обладают, зайдя в своем эволюционном развитии, в тупик. Мы рассматриваем каждый мир, как одно целое. Смерть одного индивидуума, как впрочем, и смерть тысячи представителей за один раз, ничего не решает. Но твои действия в итоге приведут к гибели всего мира.

− И как же?

− Это анализ. Мы не знаем как именно, но проведя анализ, мы можем утверждать об этом с высокой вероятностью. Такой высокой, что ты есть риск. Ты должен отказаться от своих намерений.

Я задумался. А почему бы мне и не подумать немного. Скорее всего, у меня полно времени. По крайней мере, тут. Скорее всего, сколько бы я не размышлял, я вернусь в Таун-парк именно на то место и в то время, с которого меня оттуда выдернули сюда.

Что для меня значит, отказаться от намерений стать богом и привести человечество к новой вере?

Существуют такие деяния, такие вещи, которые ты или доводишь до конца или они тебя убивают. Существует некая точка невозврата в таких делах, перейдя которую, ты уже не сможешь остановить задуманное, не потеряв жизнь. Так вот я, свою точку невозврата уже перешагнул. Еще тогда, на Верфи, попросив Виктора Карнеги сбить наблюдательный дрон.

Они хотят, чтобы я остановился, но какие последствия будут для меня от всего этого? Есть ли им до этого дела? До моей судьбы после того, как я сверну назад? Ведь они рассматривают этот мир как единое целое, а не заостряют внимание на отдельных его представителях.

− А если я откажусь?

На этот раз Владислав Ройа обернулся и посмотрел на меня стеклянными, ненастоящими глазами.

− У меня нет инструкций на этот счет. Моя задача, сообщить тебе о том, что ты ошибся и должен остановиться. В противном случае, мы предпримем все возможные способы, чтобы тебя остановить.

− Серьезно? — Я засмеялся. — Это говорит мне тот, кто находится за пределами Вселенной и физически вообще не может влиять ни на один из созданных им же миров! Как? Как вы меня остановите?

− Я не знаю. — Он снова отвернулся.

− Вот что я тебе скажу. — Я подождал его реакции, но он не ответил. — Ты вообще никто. Ты не Творец. Ты просто искусственный интеллект, прикинувшийся моим отцом, потому что считаешь что, таким образом, сможешь оказать на меня больше влияния. И это говорит лишь о примитивности твоего алгоритма. Ты вообще находишься на другой планете. Вот и вали к себе на Бету. Пытайся там создать жизнь и там руководи ею. А в мой мир не лезь! — Я махнул рукой в его сторону, уже ожидая, когда меня переместят обратно в мою реальность.

Но, Владислав Ройа сказал мне кое-что, что я не ожидал услышать.

− Посмотри на это.

− Что?

− Ты должен это увидеть, Корин Ройа. — Он указал рукой вниз туда, куда смотрел все это время.

Я поднялся, подошел к нему.

− Что ты видишь?

− Ничего…

Но в этот момент, у самого подножья холма, где мы стояли, в каком-то одном месте, вздыбилась почва. Прорвалась словно надутый пузырь и из-под земли начал вылезать человек.

Рассмотреть человека было невозможно. Черт его лица не было видно из-за расстояния между нами, но был слышен его стон. Душераздирающий стон погребенного заживо существа, прогрызшего себе путь на поверхность, едва ли не зубами.

Одежды на человеке не было. Но на серой коже, ошметками висели куски грязи, и эта грязь была размазана по его рукам, лицу, спине. Человек вылез на поверхность и, перевернувшись на спину, неестественно выгнувшись всем телом, заорал так, что мне захотелось зажать руками уши.

А пока он орал, издавая своим нечеловеческим голосом, словно призывный крик, рядом с ним, сразу в нескольких местах, земля начала дыбиться вновь. Превращалась в бугры и бугры эти взрывались грязными конечностями других людей. Всего через несколько секунд, пока появившиеся люди, у подножья холма выбравшись, изгибались и дополняли пространство своими призывными орами, вся долина, вплоть до другого холма, начала покрываться буграми. Покрываться и взрываться, высвобождая новых, заживо погребенных людей. Сотни погребенных заживо людей.

Я посмотрел на конструкт моего отца и тот, повернув ко мне голову, резко и неестественно улыбнулся уголками рта.

− Остановись, Корин Ройа. Не доводи до такого события!

* * *

Я очнулся и едва не упал. Едва не повалился на пол, словно полимагнитное ядро на мгновение перепутало низ и верх. Передо мной все так же на коленях стоял командир отряда СОП, только он уже не предпринимал безрезультатных попыток активировать делс и просто стоял. Его лицо замерло, а губы почернели, слившись с общим окружением мрака. Казалось, он даже не дышал.

Я зажмурился, и мой мозг тут же спроецировал увиденную в видении картину сотен, похороненных заживо людей, выбирающихся на поверхность, разрывая руками и ногами холодную сырую почву, прогрызая себе путь к свету, сквозь плотную травяную толщу и выбравшись, озаряющие весь Холмов демоническими животными криками.

К горлу подкатила невыносимая тошнота.

Поняв, что меня сейчас вырвет, я сбросил шлем тактического костюма отрядов обеспечения правопорядка и упал сначала на колени, а потом уперся руками в пол. Рвотная масса, кислым противным потоком, словно желчь хлынула из меня.