Живущие во льдах

К западу от Гренландии запасы животных также быстро сокращались, и китобои в поисках добычи забирались все дальше к северу. В 1817 году они проникли в Баффиново море, а затем очистили от китов все проливы и заливы севернее Баффиновой Земли. Последнее промысловое судно заходило сюда в 1914 году. Киты и здесь были истреблены.

В северной части Тихого океана китобои появились лишь в середине прошлого столетия. Однако и здесь промысел развивался стремительно: только с 1846 по 1862 год американские компании выручили от продажи уса и жира китов, добытых в Охотском море, больше ста тридцати миллионов долларов. У берегов Чукотки, Камчатки и в Охотском море с 1854 по 1876 год американские китобои добыли почти двести тысяч гренландских и южных китов. Но с 1911 по 1930 год у северо-западного побережья Америки удалось убить только пять гренландских китов.

Как охотились на китов в прошлом веке, рассказывает один из очевидцев.

«Лишь только китоловы завидят кита, они тотчас же спускают как можно скорее лодки и на веслах идут навстречу чудовищу, сохраняя возможную тишину. Один из охотников — непременно одаренный верным глазом и сильной рукой — стоит в лодке с гарпуном в руке и ждет минуты, чтобы вонзить свое оружие в мягкие части зверя. Раненый кит ныряет вглубь с быстротой молнии, таща за собой бечеву, прикрепленную к острозубому гарпуну. Потребность дышать вызывает снова кита на поверхность, здесь его встречает второй гарпун, потом третий, четвертый, и после каждого удара кит ныряет вглубь. Беснуясь от боли, он делает невероятные усилия, чтобы вырвать из своего тела раздирающее его копье, — все напрасно. Из зияющих ран, хотя не слишком широких и глубоких, все-таки теряется достаточно крови, чтобы истощить даже кита. Все слабее и медленнее становятся его движения, и вот плывет он бесчувственной массой по воде, а китоловы обогатились двумя-тремя тысячами талеров.

Совершенно убедившись в смерти кита, ибо до последней минуты он может ударом своего сильного хвоста опрокинуть лодку, осмелившуюся к нему приблизиться, подводят труп его к боку корабля, к которому приковывают цепями. Матросы, одетые в кожу, в подкованных сапогах (чтобы не поскользнуться на гладкой слизистой коже кита) слезают на убитого зверя и режут толстый слой жира на длинные полосы. Потом снимают китовый ус, а остальной неценный остов предоставляют течению; на нем пируют морские птицы и рыбы…»

В общем так же охотились на китов эскимосы и чукчи, даже и древние охотники. Разница заключалась главным образом в том, что разделывали они зверя не в море, а на берегу и использовали не только жир и ус, но и все остальные части туши. Только коряки добывали морских исполинов иначе — особыми сетями. Плели их из прочных ремней, а вместо грузил подвязывали к ним большие камни.

Северные моря, особенно Баренцево море, дольше двух столетий слыли «жиротопнями Европы». В самом деле, трудно себе представить, как бы обходились многие страны Западной Европы без жира и уса и других видов сырья, полученных от гренландских китов. Один крупный кит давал до тридцати тонн (примерно двести бочек!) жира — столько, сколько дали бы приблизительно три тысячи свиней или шесть тысяч баранов, — да еще около полутора тонн уса. Отсюда легко рассчитать, что значила, допустим, тысяча китов для сравнительно немногочисленного в то время населения континента.

Как и чукчи, европейцы, не брезгуя, ели этот жир (а также и китовое мясо), но, кроме того, использовали его для приготовления мыла, выделки кож, а главным образом — для освещения улиц и жилищ. И уж совсем невозможно представить себе, как обходились бы европейцы без китового уса. Пластины его не только упруги и эластичны, но и легко расщепляются, размягчаются в горячей воде или на пару и пригодны в таком виде для штамповки самых разнообразных предметов; их легко пилить, точить, шлифовать. Чего только из него не делали! Рессоры для экипажей и кучерские кнуты, пружины для матрацев и для часов, кости для корсетов и вееров, спицы для зонтов и рыболовные удилища, парики и набивку для подушек. В общем это был универсальный материал, с успехом заменявший в то время и пластмассы, и металл.

Трудно сказать, что оказалось здесь первопричиной, но во всяком случае с исчезновением китов и падением их промысла совпало появление у китового жира и уса серьезных конкурентов. Керосин стал стоить дешевле, горел он ярче и не так коптил в лампах, как жир. Выяснилось, что пластмассы и металлы как материал не хуже, чем китовый ус. Не керосин ли и помог сохраниться гренландским китам до наших дней?

Так или иначе, но они, к счастью, еще существуют.

Важную, если не решающую роль в судьбе гренландского кита сыграла подписанная в 1946 году восемнадцатью странами, и в их числе Советским Союзом, Международная конвенция по регулированию китобойного промысла. Один из пунктов этого соглашения предусматривает запрещение ловить или убивать гренландских китов, за исключением тех случаев, когда мясо и другие полученные от них продукты используются исключительно для потребления местных жителей. В СССР поэтому охота на китов разрешается только коренному населению Чукотского полуострова, и в последние годы чукчи и эскимосы добывали здесь иногда одного, иногда двух китов, редко — больше. Аляскинские эскимосы добывают до пятидесяти китов в год. Китобойным промыслом занимаются здесь жители острова Св. Лаврентия, поселка Хоп, но главным образом — поселков Уэйнрайт и Барроу. Их добыча растет от года к году. В 20 —30-х годах нашего столетия они добывали в среднем по десять китов в год и даже в 60-х годах — лишь по пятнадцать. «Но так ли уж необходим эскимосам этот промысел?» — задаются на Аляске вопросом и ученые и администраторы. Не пора ли дать китам возможность восстановиться? Тем более что одновременно с ростом добычи увеличивается и количество раненых и вообще бесцельно погубленных исполинов.

Считается, что общее поголовье животных берингово-чукотского стада сейчас около двух тысяч голов (примерно двадцать процентов того, что было здесь сто лет назад). Запасы этих китов хотя и очень медленно, но, по-видимому, все же увеличиваются, чего, к сожалению, нельзя сказать о шпицбергенском стаде.

Гренландский кит включен в Красные книги как Международного союза охраны природы и природных ресурсов, так и СССР. Конвенцией о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения, предусматривается полный запрет торговли какими-либо продуктами промысла этих животных и перевозки таких продуктов. Все чаще и настойчивее раздаются призывы к полной охране китов, к восстановлению, пока это возможно, их запасов, а также важной роли в круговороте веществ в арктических морях.

Больше того, зоологи выдвигают интересное предложение — перейти к новой форме использования запасов китов, создавать своего рода морские фермы, где человек выступал бы в той же роли, что и пастух (а также зоотехник и ветеринарный врач) при стаде домашнего скота. И первыми кандидатами здесь называют гладких китов, особенно гренландских.

«Фонтаны на горизонте!» — когда-то это был традиционный клич китобоев. Он означал, что добыча замечена, означал суету, на корабле, лихорадочные приготовления к охоте, жадные подсчеты бочек жира и пудов уса, в которые можно превратить морского исполина.

«Фонтаны гренландских китов на горизонте!» — слышится этот клич изредка еще и сейчас. Но означает он другое — удивление, радость, надежду, что они не только сохранились, но и будут жить…