История села Мотовилово. Тетрадь 12

— Ты ещё насмехаешься надо мной, значит ты коварный изменник, вот ты кто!

От этих Наташкиных слов у Федьки даже поперхнуло и болезненно кольнуло в селезёнку. Он совсем не ожидал такого оборота дела и не помышлял, что Наташка столь смело отважится так вызывающе оскорбить его словами. Он, несколько снизив свою дерзость в обращении с ней, начал применять свои льстивые уловки, боясь, как бы она на этот раз не вздыбилась, как строптивая лошадь, и демонстративно не убежала от него, сорвав его корыстные замыслы.

Чутко и материнское сердце в судьбе своих детей. Не спит и беспокойно тревожится Наташкина мать Авдотья. Она потайно, изничком подползла к месту обычных свиданий Наташки с Федькой, припав к щели в заборе, краешком глаза, и одним ухом, наблюдающе приглядывалась и прислушивалась к поведению влюблённой пары. Авдотью неотступно тяготила тревожная мысль. Червяком-короедом глодало сердце тревожное предостережение: «Как бы он, Федька, не созоровал над доченькой Наташенькой, — мыслила она про себя. — Ведь он вон какой жеребец накладеный, к нему любая девка попадётся, так не вырвется!» — размышляя в душе, сокрушалась Авдотья. Вернувшись в избу, Авдотья делилась с мужем своими наблюдениями и секретно шепча ему над ухом со слащавым сожаленьем, наговаривала:

— Она бедненькая трепещется, как щука в бредне, а вырваться от него никак не может! Вскружил он ей голову-то, вот она и прилипла к нему, как лебёдушка, а он может, завтра же к другой пойдёт, ведь на него надёжа-то лыса! У меня всё сердце выболело, только бы он не созоровал над ней, — высказывала она своё опасение перед Емельяном.

— Да ведь гуляют, гуляют, да до чего-нибудь и догуляются! — не особенно расстраиваясь, отговаривался от Авдотьи Емельян.

А Федька, фактически, уже давно созоровал над Наташкой, и не столь нахально, как по взаимному согласию! И в этот раз, после небольшого раздора она послушно последовала за ним в укромное место, но, всё же осмелившись, ему вслед высказав своё сомнение, проворчала:

— Вот и таскайся с тобой по закоулкам-то, как вор от людских глаз! И гляди тебе в запятки-то: ты встал и пошёл, а мне после этого каково?! Ты сделал из меня ни девку, ни бабу, только людям на смех! Сколько раз я зарекалась встречаться с тобой, а вот опять. Истерзал ты мне всю душеньку. Я с тобой совсем затиранилась: ни дела, ни спокою! И чем тебе зариться-то на меня. Женись скорее на мне! Иначе не видать тебе меня! — безудержно вырвалось у Наташки то, что она у себя на душе держала.

— Ты что сегодня заупрямилась, как лошадь перед препятствием, как девка с витамином «Це», ведь не впервой, и ещё не в остатке! — наступательно огрызнулся Федька, остановившись и обернувшись к Наташке лицом, на котором Наташка прочитала всю прежнюю Федькину настойчивость и решительность к действию ради своего удовольствия без помышления о женитьбе на ней. — Мать-то больно изнежила тебя! И захочется тебе, ты сама не стерпишь! — грубо упрекнул он её.

И, применив свои нахальные приёмы, он и на этот раз коварно поступив с ней, добился своего, принудил её к соитию. Напоследок, чтобы на всякий случай, сделать отметину, она во время взаимного поцелуя больно укусила ему губу. Он даже болезненно вскрикнул:

— Ты что так больно кусаешься?! — злобно упрекнул он её. — Как мне теперь на людях-то появиться! — унимая слабую кровь, выступившую на губе, прижимал к ней кулак: не знай, успокаивающе боль, не знай, как знак угрозы Наташке. — Ты мне этим своим дурацким поступком совсем настроение испортила! — продолжал гневно упрекать он её.

— А теперь мы с тобой квиты: ты мне давно настроение портишь, а я тебе только нынче! Ты и вовсе меня всю испаскудил, да и в сторону! И на тебя, видимо, никакой надежды нет! И я теперь стала как угорелая кошка и как загнанный зверь не знаю, что и делать, — горестно высказывалась она перед Федькой, и, помолчав, как бы собираясь с мыслями, она раздражённо проговорила: Появится какой-нибудь жених, и посватает, сразу же пошла бы!

Федьке такое её высказывание не понравилось, он, уничтожающе взглянув в её сторону, презрительно пробормотал:

— Ну, ты эти свои капризы брось, и не вычупендривай из себя какую-то кралю — фу-фу! А то я от тебя быстро оглобли поверну! И не охну!

Крупный разговор на этот раз произошёл между ними, перешедший на совсем разладную ноту и кончился полным непримиримым разрывом. Униженно пришибленная, возвращалась Наташка, с последнего свидания с Федькой, оконфуженная коварством Федьки, она стала сама не своя. О возобновлении в дальнейшем любовных отношениях с Федькой, она больше уже не мечтала; так как она заметила, он при встрече на улице, на неё и косым не глядит. Наверное, уже другую подыскал. О скором возвращении из Нижнего Саньки тоже не думалось, так что ей помыслилось неминуемо выходить за кого-нибудь замуж, причём как можно скорее, не взирая на будущего жениха; не входя в разбор его качества. Однако она и дальше высказывала свой вкус перед матерью: «Только за карлика замуж в жизнь не пойду». Тяжёлым гнётом раздумья давили Наташку: «А вдруг да я от Федьки-то окажусь не пустой; вдруг да он меня потомством наградил? Тогда что? Тогда завязывай глаза, да и в омут! Тогда, прощай моя молодость, тогда кончилась моя молодая вольная жизнь. И замуж, тогда меня вряд ли кто возьмёт», — отяготевшая раздумьем, втайне от всех размышляла присмиревшая Наташка. Но вскорости жених для Наташки нашёлся. Яшка Дураков зачастил посещать улицу, где проживает Наташка. Вырядившись в нарядную рубаху, брюки навыпуск, в хромовые щеблеты, в добротный костюм, на голове кепка набекрень. Яшка, проходя улицей, на своей звонкой тальянке с колокольчиками наигрывал песенки. Стараясь привлечь к себе внимание Наташки, Яшка с особенным ухарством лихо наигрывал на тальянке, и получалась у него игра с каким-то виртуозным кандибобером. Яшка со своей тальянкой всё же добился своего: вызвал Наташку на откровенный разговор и прилип к ней не на шутку, а всерьёз, и втюрился в неё по самые пятки. Да и сельские бабы стали замечать, что Яшка заигрывает с Наташкой.

— А Федька-то?! — недоумённо дивились бабы. — Что Федька, поиграл, поматросил, а теперь забросил! — шутили меж собой дотошные в новостях бабы — молодухи.

В интимном разговоре при встрече Яшка долго не размышлял, сразу же признался Наташке:

— Я тебя давненько заприметил, и полюбил тебя, и хочу на тебе жениться.

— А не обманешь? — некстати вырвалось у неё.

— Что ты! Хоть сегодня же к вам сватов зашлю.

Наташке эти слова оказались на руку.

— Ты погоди меня тут, я скоро вернусь, только маме пойду скажу.

Получив согласие матери, она вскоре вернулась и сообщила ему решение в его пользу. И вышло между Яшкой и Наташкой так: познакомились невзначай, а вышло как раз в дело. Они взаимно врезались друг в дружку, как говорится, как врезается порточный рубец в ж….

Прибежав домой, Яшка прямо с порога заявил своим: «Хочу жениться! Посылайте сватов!»

Для важности дела, на предварительную договорённость о сватовстве Дураковы к Статниковым заслали спеца по этим делам Анну Гуляеву.

— Дойду, дойду, закину словечко, — согласилась на просьбу Яшкиной матери. — Я сама замечала, что он с ней заигрывает.

Под вечер, когда сгустились сумерки, в окно Статниковых постучала Анна. На требовательный стук в окно выглянула Авдотья, Наташкина мать.

— Авдотья, выглянь-ка в окошко-то!

— Да мы уже было спать легли!

— Всё равно выдь на минутку, дело есть! — улыбаясь сквозь стёкла окна, вызывала Анна Авдотью, для секретного разговора на улицу.

Предварительная, разведывательная встреча состоялась положительно, на ней было согласовано: с одной стороны заслать, а с другой принять официальных сватов. Маскируясь ночной, осенней темнотой в дом Статниковых, гуськом прошла артелька сватов:

— Она у нас смиренница, вздорного слова не скажет, и красавица, и телом постатнее, какой во всём селе не сыщешь! — жеманно прищуривая глаза, слащаво-приторно нахваливала Авдотья свою доченьку.

— Так-то так, да только бы любовно и дружно потом с мужем жили! — высказал пожелание один из сватов с жениховой стороны.

— Да уж, Наташенька, я ручаюсь, за мужем будет ухаживать так, что можно будет позавидовать! — блаженно улыбаясь, на радостях льстила словами Авдотья. — Я её, лебёдушку растила, лелеяла: только и наказывала: «Наташенька, блюди красоту свою для будущего жениха», вот она у меня и выгулялась кровь с молоком, всем на зависть! — лестно отзываясь о своей дочке, умышленно, приторными словами восхваляя Наташку, прикрытно умалчивая о интимных связях её с Федькой и боясь, как бы этот вопрос не выплыл на сватне и не омрачил общего хорошего настроя.

— Дайте нам срок, хотя бы денёк, на размышление: мы вон с матерью покумекаем и вам скажем, — для виду и степенства с такой речью обратился к нагрявшим сватам отец Наташки Емельян.

— До чего отец, кумекать-то. Я и без совету согласна. Если Наташеньке жених понравился, то чего ещё тут рассусоливать-то! — оборвала Емельяна Авдотья.

— А интересно было бы узнать невесте-то сколь годков-то? — полюбопытствовал один из сватов.

— С Воздвижения-то семнадцатый годик ей попёр. Она вон как выровнялась на глазах, налилась, уж совсем невестой стала! — докладывала Авдотья не без умыслу сватам, расхваливая достоинство своей дочки Наташи.

— Вот мы с вами и решили породниться! Для этого и пришли к вам! — вставила своё решающее словцо Яшкина мать.

— Ну и что же, возьмём, да и породнимся! — с довольной улыбкой на лице высказалась Авдотья.

— Тут видно, долго калякать нечего! По рукам, да и в баню! — под общий смешок протараторил один из сватов: видимо из молодых, да ранний и дерзкий на язык.

— Нет, новонареченный сваток! В баню-то ещё рановато; надо на счёт цены-выкладки поговорить! — возразил Наташкин отец.

— Да это я в шутку. Извиняюсь! Это я для эффекту привёл слова из пословицы, — сконфуженно оправдывался молодой выскочка.

Наташка, артачливо стыдясь столь внезапно нахлынувших гостей, застенчиво шмыгнула в чулан, и там спряталась от пытливых глаз сватов. По всей видимости, заспанные глаза, она только что встала с постели, придя с гулянья ранним вечером, она прилегла в постель в боковушке, да незаметно для себя и заснула. А заслышав, что разговор идёт именно о ней, она и встала.

— Да, а мы ещё, кажись, с вами дальними сродниками доводимся! — включилась в разговор баба-сваха, и продолжая его после паузы происшедшей во время прохождения по избе невесты, распластав своё жирное тело на лавке, расположившись по традиции, под самой матицей.

— Да, да мой-то покойный дяденька вашей-то покойной бабушке, кажись, троюродным братом доводился!

— Да это дальняя родня!

— Да хотя она и дальняя, а всё равно она как нельзя для такого случая кстати!

— Ну, кажись, наша взяла. Всё договорено (всё на мази).

— Наш Яшка тоже жених не плох; парень весельчак, да плюс гармонист высшей марки. Всё улажено: лучшего жениха для Наташеньки не подыскать, так что зажигайте-ка лампадку, да и с богом! — подвёл черту под сватцей всё тот же непоседливый мужик-смельчак.