Ты здесь живёшь?

IX

Рассказывают, что как-то один приезжий спросил жителя Города, чему учит здешний пастор. Спрошенный ответил:

— Он учит, что не хлебом единым жив человек.

— А сам он живет согласно этому учению?

— Во всяком случае, хочет, чтоб хлеба этого было у него побольше, — ответил житель Города и закончил разговор.

Большинство жителей величают пастора Преподобием.

Преподобие высок, грузен и пузат. Свои длинные серо-бурые волосы он зачесывает назад. Лицо круглое, сизое, в прожилках, нос картошкой, глаза на редкость широко расставленные, рот большой, подбородок выступающий. Руки маленькие, ладони влажные, ногти длинные и желтые. Бросались в глаза его толстенные ляжки.

Преподобие был родом из Восточной Исландии, из тех же мест, что и Сигюрдюр Сигюрдарсон. В сан он был рукоположен тридцати лет. К сорока, однако, несмотря на неоднократные попытки, так и не добился пастората. Поэтому для канцелярии епископа оказалось полной неожиданностью, что, когда в Городе выбирали пастора, Преподобие собрал 73,2 % действительных голосов и на законном основании получил желанную должность. Всего же претендентов было пять. Вот тогда-то епископ и поднял вопрос об отмене выборности пасторов.

Преподобие был холост. Злые языки утверждали, что он импотент, и величали его скопцом божьим. Хотя чужие интересы волновали его мало, он входил в состав магистрата, а также был членом клуба «Ротари».

Преподобие во всем старался быть не как все люди. К примеру, он всегда, в любую погоду, носил кеды, не имел ни машины, ни телевизора. В сухую погоду ходил по городу пешком, в дождь ездил на велосипеде.

Разное рассказывали о Преподобии. Так, говорили, что все свои сбережения он хранит дома и обыкновенно поздним вечером пересчитывает их, словно Шейлок или Гарпагон.

О святости его ничего не рассказывалось.

В то утро Преподобие петлял на велосипеде по Главной улице, стараясь следовать глинистым перемычкам и объезжая самые глубокие лужи.

У почты ему повстречался коллега по магистрату, комиссар полиции Оулавюр, Оули Полицейский, или, как его обычно называли, Оулицейский. Говорили, что пастор и полицейский отлично ладят, а вместе с Сигюрдюром Сигюрдарсоном их называли святой троицей, поскольку во всех трудных делах они выступали единым фронтом.

— Привет, Преподобие. — Оулицейский схватился за руль пасторского велосипеда. — Куда это ты?

— Здоро́во, здоро́во, — ответил Преподобие, не снимая ног с педалей, ибо могучая рука полицейского твердо держала велосипед. — К Сигюрдюру думаю заглянуть.

— Что-нибудь случилось?

Преподобие прищелкнул языком.

— Мне нужна новая купель.

— Лужи тебе мало? — спросил полицейский и отпустил руль. Преподобие едва успел соскочить, и велосипед повалился на землю.

— Хам, — вырвалось у Преподобия. Он поднял велосипед.

— Увидимся, — произнес Оулицейский и, улыбаясь, направился к своей машине. — Вечером в «Ротари» будешь?

Проклятия пастора потонули в реве полицейской машины, которая ринулась в водяные объятья улицы, окатывая грязной водой зазевавшихся прохожих.

Преподобие остался сухим.