Живущие во льдах

«Но ведь это тоже «черепаха», — подумалось мне, когда я впервые увидел, как спасаются олени от холода и ветра зимой на острове Врангеля.

Было около сорока градусов мороза. Пока наш вездеход поднимался по склону, гребни заструг таяли в потоках поземки, а значит, здесь как следует задувало. Затем, когда мы скатились в лощину, поземка слегка утихла, хотя все равно колючая снежная пыль насквозь пронзала брезентовую обтяжку машины. Здесь, в лощине, нам и встретились стадо. Оно выглядело чем-то единым, до предела плотным, и его, как перина, окутывало облако пара. Животные подпустили к себе очень близко, и стало хорошо видно, что крайние олени минуты не стояли спокойно, стремясь оказаться внутри этой живой стены, отчего стадо находилось во вращательном движении и постепенно изменяло свои очертания.

Хотя дело происходит у противоположных полюсов Земли и составляют «черепах» животные, относящиеся к разным классам, природа решает задачу одним и тем же, и, наверное, единственно возможным, путем.

Но не только это преимущество получают олени, живя стадами. Летом «черепаха» помогает им спасаться от гнуса. Олени спокойно лежат и пережевывают жвачку, лишь находясь в компании. Одиночные животные, не чувствуя себя в безопасности, всегда насторожены и практически не отдыхают. Зимой, добывая корм, они ходят по тропам, а то и по траншеям, проложенным наиболее сильными оленями, и тем самым экономят немало сил. В стаде животные меньше доступны и для хищников.

Созревают северные олени в двух-трехлетнем возрасте. Самки рождают оленят — чаще одного, а иногда двух, — как правило, ежегодно и способны приносить потомство до глубокой старости (олени, во всяком случае домашние, доживают до двадцати пяти и даже до двадцати восьми лет). Поэтому годовой прирост в их стадах довольно высок и составляет около двадцати пяти процентов. Однако велика и убыль в поголовье животных.

Стадам домашних оленей наносят ощутимый урон волки, тем более что хищники имеют привычку загрызать оленей больше, чем они могут съесть. Здесь все ясно. А вот взаимоотношения хищников и диких оленей выяснены недостаточно. Конечно, «серые пастухи» берут и здесь постоянную, и немалую, дань. Но можно видеть, особенно летом, как «дикари» мирно пасутся бок о бок с волками и что неожиданное появление волка не вызывает среди них паники. Значит, олень не столь уж беззащитен перед этим хищником! И в самом деле, взрослые, здоровые «дикари» имеют преимущества в беге (домашние олени бегают хуже, они более коротконоги и, конечно, не так тренированы), могут обороняться, используя рога и сильные передние ноги. Поэтому-то достаются волку преимущественно больные, раненые, старые или неполноценные по другим причинам животные. Не исключено, следовательно, что волки для стада «дикарей» (в разумном, конечно, количестве) не только вредны, но и полезны.

Летом оленям сильно досаждают комары, мошки, слепни. Ища от них спасения, животные поднимаются в горы, на вершины увалов, скапливаются на пятнах нестаявшего снега, где веет прохладный ветер и тучи гнуса не так густы. Но особенно беспокоят оленей оводы. Взрослые насекомые, хотя их появление и вызывает в стадах панику, ничем не питаются и сами по себе безобидны. Но они оставляют на теле оленя свои яички (кожный овод) или личинок (носовой овод). И нет у оленей страшнее врага (кроме разве волка), чем эти «подарки».

Из яичек кожного овода, приклеенных насекомым к шерсти животного (кстати, овод никогда не приклеит их к старому волосу, который вот-вот должен выпасть), выводятся затем личинки, а те проникают в кожу и поселяются здесь до нового лета. Через год, достигнув уже размеров желудя, они вновь пробуравливают кожу и выпадают на землю, чтобы пройти стадию куколок и превратиться во взрослых насекомых. На теле одного оленя развиваются подчас сотни личинок; такое животное худеет, теряет силы, а спина его превращается в сплошную рану. Носовой овод забрасывает в ноздри оленю уже готовых подвижных личинок. Они добираются до носоглотки, где развиваются тоже около года и приносят хозяину не меньше мучений, а иногда и гибель.

Перечисляя невзгоды, что ждут в природе северного оленя, нельзя не вспомнить и о пагубных последствиях зимних оттепелей. Что же здесь, казалось бы, плохого, если среди зимы вдруг отступили морозы? Но ведь они вернутся, скуют снег ледяной коркой, и тогда беда. Животные уже не смогут добраться до корма, их ждет голод, истощение и гибель. Первая половина нашего столетия была периодом «потепления» Арктики, периодом участившихся оттепелей и гололедиц и поэтому трудным временем для северных оленей.

Не будь здесь оленьих стад, не перезимовать бы на Севере и волку. Труднее жилось бы и песцу. Раскапывая снег, олени облегчают ему добычу леммингов. Песцу, как и ворону, достаются остатки волчьих трапез, туши павших животных, а если олени домашние, то и съедобные отбросы, которые можно найти около человека. Зимой кормятся при стаде куропатки, белые и тундряные, и даже зайцы. Там, где разрыт снег, и им легче найти корм. И хотя одна-другая птица рискует попасть под копыто, десятки куропаток благополучно зимуют на оленьих «копаницах».

И летом олени играют заметную роль в жизни тундры. Они опустошают птичьи гнезда, но в то же время и привлекают насекомоядных птиц — не сами, конечно, а их спутник «гнус». Поедая осоку, пушицу, олени местами становятся заметными конкурентами гусей, леммингов, других травоядных животных. Впрочем, они не только поедают растительность, но и сильно изменяют ее; под их воздействием преображается подчас сам характер местности. Животные разрыхляют копытами моховую дернину, и тогда глубже протаивает грунт, на месте осок и пушиц появляются злаки, тундровая растительность сменяется луговой. Да и лишайники, если ими не кормятся олени, постепенно стареют и вымирают. Оленьи пастбища нетрудно опознать издали, например с самолета, с большой высоты, по густой сети проложенных здесь тропинок. Все это, однако, происходит, если животные не пасутся особенно подолгу на одних и тех же участках тундр. При чрезмерной нагрузке на пастбища (такое бывает только при пастьбе домашних оленей) они превращаются в топкие черные болота, а при очень сильном протаивании грунта здесь образуются даже новые озера.

На протяжении тысячелетий там, где обитал дикий, а потом и домашний северный олень, он был едва ли не главным кормильцем человека. Да еще и недавно, пятьдесят — сто лет назад, олень обеспечивал многие народы севера Европы, Азии и Северной Америки пищей, материалами для шитья одежды, постройки жилищ, освещения и отопления. И хотя люди осваивали разные районы Севера не одновременно и двигались сюда различными путями, здешние народности и племена используют северного оленя, если опустить мелкие детали, всюду одинаково. Одежда здесь шьется из меха телят (пыжиков) и оленей-подростков (неблюев) Шкура взрослых животных чаще используется для покрытия чумов и яранг, шитья верхней одежды, спальных мешков, как подстилка в жилищах. Шкура с жестким, грубым волосом, снятая с ног (камус), идет на шитье обуви и рукавиц; подошва для зимней обуви шьется в большинстве случаев из «щеток» и шкуры, снятой со лба оленя. Нитки, ссученные из оленьих сухожилий, необыкновенно прочны и не преют от сырости. Съедобны не только мясо и жир оленя, но и кровь, содержимое рубца, молодые, еще не затвердевшие рога. В общем, если учесть, что из костей вытапливается жир, что некоторые кости, рога и даже копыта используются на разные поделки, можно сказать, что практически все части оленьей туши находят себе применение в хозяйстве.

В прошлом, когда охотник владел только луком и копьем, добыча оленей основывалась на хорошем знании их биологии. Оленей регулярно кололи на воде, «на плавях», — при переправах стад через большие реки. Места таких переправ, поскольку они более или менее постоянны, были собственностью стойбищ или родов. По свидетельству Ф. П. Врангеля, известного русского путешественника прошлого века, местные жители здесь «с таким же боязненным нетерпением ожидали появления сего животного, с каким земледельцы других стран ожидают времени жатвы». Кое-где, чтобы направить стадо к переправе, строились длинные изгороди из кольев и дерна — «махавки»; их следы до сих пор сохранились на Таймыре. Направляющие изгороди длиной в несколько километров использовались и для того, чтобы загнать стадо «дикарей» в сеть.

Хитроумны способы охоты с «манщиком» — прирученным животным, чаще самцом. Пользуясь им как прикрытием, человек подбирался близко к пасущимся «дикарям». Осенью, во время гона оленей, к его рогам подвязывали кожаные петли или короткое копье: в первом случае «манщик» ловил дикого соперника живым, во втором — наносил ему смертельные раны. Конечно, с появлением огнестрельного оружия добыча оленей значительно упростилась.

Считается, что олень был приручен и одомашнен еще в конце первого тысячелетия нашей эры, и произошло это в горах юга Сибири. Отсюда оленеводство распространилось к северу, достигло тундры и постепенно превратилось для местных жителей в такое Же важное занятие, как и охота. В Северной Америке до недавнего времени домашнее оленеводство не было известно. Но в тундрах Евразии им стали заниматься все народности, за исключением разве что нганасан, обитающих на Таймыре (в последние десятилетия и они освоили эту отрасль хозяйства). Сложились даже разные приемы ведения оленеводства. К западу от Лены, например, пастухи пользуются услугами специальных «оленегонных» собак, запрягают оленей в сани как летом, так и зимой. На востоке Якутии и на Чукотке собак при пастьбе оленей не используют и летом оленей не запрягают. В таежной же полосе олень служит человеку как верховое животное. Чтобы уже не возвращаться к домашним оленям, остается сказать, что общее поголовье их составляет в СССР около двух с половиной миллионов.

В прошлом, даже сто — двести лет назад, в тундрах Евразии дикие олени численно преобладали над домашними. Но позже, с развитием оленеводства и ростом населения в этих краях, «дикарей» стали вытеснять с пастбищ их домашние сородичи. Считается, что еще в середине XIX века поголовье диких оленей в нашей стране исчислялось несколькими миллионами. К 1920 году оно сократилось до полумиллиона, через десять лет — примерно до трехсот тысяч, а затем — и до двухсот тысяч оленей. Исчезновению животных способствовали участившиеся в период «потепления» Арктики гололедицы и, конечно, усилившееся, а главное, беспорядочное преследование их со стороны человека.

Однако в последние десятилетия стада «дикарей», как правило, стали восстанавливаться, хотя промысел животных продолжается и даже растет и вообще усиливается воздействие человека на природу Севера. В середине 60-х годов общая численность диких оленей снова поднялась до трехсот тысяч, а к середине 70-х годов даже превысила семьсот тысяч голов. Причиной этого были, во-первых, климатические изменения (гололедицы в тундрах стали случаться реже); во-вторых, укрупнение колхозных и совхозных стад домашних оленей, осуществленное в те же годы, высвободило кое-какие пастбища для «дикарей». Но еще более важную роль сыграло в этом изменившееся отношение к животным, более хозяйский подход к их использованию, начало которому положило постановление Совета Министров РСФСР «О мерах охраны животных Арктики», принятое в 1956 году.