Отравленные слова

В тот вечер мы были вдвоем в совершенно пустой школе, в темноте. Я шла вслед за ним – и шаги мои отдавались эхом в пустых коридорах. Я чувствовала себя преступницей, мне хотелось отступить – но было слишком поздно, пути назад не было. Я не суеверна, но, клянусь, я видела, как из окна второго «б» выпрыгнул черный кот. Это был дурной знак. Когда Хесус закрыл за собой дверь кабинета и посмотрел на меня, я молчала. Мне был противен запах пота, висевший в классе, и этот свет, и школа в такой поздний час. У меня было странное чувство – как будто меня привезли в реанимацию. Все вокруг было незнакомое и агрессивное. Он тоже был другим: его глаза блестели, зрачки расширились, он заговорил первым и выдал кучу глупостей. Что он женатый человек, что понимает, что я в него влюбилась, но это невозможно, что он ничего не может мне предложить, что он тоже любит меня, но я ведь несовершеннолетняя. Мне хотелось выпрыгнуть из окна, как тот черный кот, и затеряться на крышах. И тут он положил руку мне на бедро – этот жест был так же неуместен, как его голос и слова, – и принялся меня поглаживать. Я вскочила, дрожа, и зарыдала, я не могла остановиться, не понимала, что делать. Хесус обнял меня и попытался успокоить, но я рыдала все громче и громче. Я была в отчаянии. И в эту секунду произошло худшее, что только могло произойти. Дверь открылась и вошла Ремедиос Комас, моя классная руководительница, сержант. Хесус резко выпустил меня, я от неожиданности перестала плакать. И тут великий Хесус струсил и не придумал ничего лучше, как сказать ей, что я попросила его о встрече, чтобы сообщить что-то личное. Это было ужасно. Хесус, как мальчишка-ябеда, указывал на меня пальцем и повторял: «Это она, это все она». Я молча презирала его. Сержант ни разу не повысила голоса, но ее спокойствие пугало больше, чем все оскорбления на свете. Они отвели меня домой, это был самый долгий путь в моей жизни. На каждом перекрестке, перед каждым светофором я молилась про себя, чтобы скорей зажегся зеленый и этот кошмар закончился. Мне вспомнились страсти Христовы и крестный путь[33]. Я решила довериться Хесусу – и увидела его настоящее лицо, и это был мой крест. Они довели меня до дверей дома, сказали на следующий день зайти к Комас (отвертеться было невозможно) и ушли.

Той ночью я не спала. Я представляла себе, какой будет скандал и как отреагируют родители. Я просто не могла добавить себе еще одну проблему. Я не могла себе этого позволить. И поэтому на следующий день в кабинете Комас я рыдала до посинения и угрожала самоубийством. Это сработало, я была спасена – и заодно спасла Хесуса.

Он сухо сказал мне, что мы не должны больше общаться, потому что он заботится о своей семье и своей репутации. Отвернулся от меня – и больше не сказал ни слова ни на уроках, ни в коридоре. Следующий тест по истории я завалила. Может, заслуженно: у меня больше не было никакого желания учиться и получать «отлично». Он ясно дал мне понять: если открою рот, он меня уничтожит.

Он оказался трусом.