Товар

3

Это была белокаменная крепость с оранжевыми черепичными крышами. Стена, наиболее приближенная к морю, не уходила в воду, а стояла на некотором каменном утёсе, довольно резко переходившим в покатый песчаный пляж. Посетителей замка встречали мощные башни и пушечные батареи, предназначенные для его обороны. Пристани для кораблей не было. Лежавшие на берегу лодки и корабли, стоявшие на якоре в некотором отдалении от берега, свидетельствовали о том, что товары доставлялись до покупателей по воде. Это было очень странным решением, потому что такой способ транспортировки требовал гораздо больше сил и времени, нежели перенос их силами грузчиков по твёрдому причалу.

Вскоре после прибытия, мы спустили шлюпку. Я вместе с капитаном и несколькими матросами направился к берегу. Мы работали вёслами, рассекая серые и холодные воды Атлантического океана. Мы были относительно близко к экватору, но не пересекли его, поэтому январь здесь был всё ещё холодным месяцем. Но нужно отметить, что амплитуда изменения температур между зимой и летом здесь, на границе экваториального и субэкваториального климата, крайне мала. Воздух не бывает холоднее 20 градусов и жарче 35. Чётко выраженные сухой и влажный сезоны тоже отсутствуют. Конкретно в тот день накрапывал мелкий дождик, но характерный запах в воздухе и свинцовые облака в воздухе намекали на то, что скоро может начаться ливень. Поэтому мы спешили в лоно замка.

По прибытии мы встретили Ричарда Майлса, губернатора Комитета купцов Золотого Берега — неофициальной английской колонии на побережье Атлантического океана. В 1660-ом году здесь была основана «Компания купцов, торгующих с Африкой». Но в связи с войной против Голландии всего через шесть лет после основания она обанкротилась и была воссоздана в 1672 году как «Королевская Африканская кампания». Однако в 1752 году все её активы были переданы новой «Компании купцов, торгующих с Африкой». Штаб-квартира этой организации находилась не в Кейп-Косте, самом крупном её городе, а в Лондоне. Очевидно, Майлз прибыл в замок с визитом или проверкой. Конечно, он не знал нашего капитана, но с радостью с ним познакомился. Они беседовали о торговых и политических вопросах около пяти-шести минут, пока разговор е был прерван начавшимся ливнем. Майлз учтиво пригласил нас в свою «резиденцию», где уже находилось около десяти человек. Видимо, губернатор устраивал что-то вроде светского вечера у себя дома.

Там собралась знать замка и окрестностей. Нас встречала роскошь, которая, конечно, и рядом не стояла с убранством богатых домов в Лондоне, но для Африки была очень дорогой и приметной. Дамы и кавалеры в прекрасных нарядах и белых париках, тапёр, играющий на фортепиано, вина. Всё это было очень похоже на светское мероприятие в Англии, но выделялась одна деталь. Среди всех участников мероприятия выделялись два чернокожих мужчины лет сорока-пятидесяти. Они были одеты как европейцы, вели себя так же, говорили на ломаном английском.

— кто эти люди? — спросил я у Ноубла.

— это те, кто помогают нам получать товар. — Ответил капитан. — Они налаживают связь с аборигенами. Без них было бы тяжело получать ресурсы из регионов, расположенных вдали от побережья.

Через час мы покинули вечер, уведомив губернатора. По словам Ноубла, нас ждали матросы, которые уже направились в подземелья с целью изучить то, что мы собираемся купить. Удивительно, как я забыл о них, увидев роскошь светской жизни, от которой я успел отвыкнуть за долгие месяцы плавания. А ведь они были брошены под дождём. Да и нас ещё ждал Аномабу, другой форт, расположенный всего в двенадцати километрах от Кейп-Коста.

Мы прошли по крутым мощеным улицам замка и спустились в подземелье. Тёмные, сырые, слабоосвещённые коридоры, кишащие крысами, встретили нас. От таких видов у меня пробежали мурашки. Здесь не могла храниться еда или сукно. И разве для этого нужна такая мощная охрана? «Скорее всего, здесь спрятано золото», подумал я. Когда наш сопровождающий сказал, что товар находится за поворотом, я уже собрался набрать воздуха в лёгкие перед созерцанием несметных богатств чёрного континента. Но смрад пота ударил мне в ноздри. За поворотом нас ждала ужасная картина. Не так я представлял себе несметные богатства.

Рабы. Десятки человек разного пола и возраста сидели в тёмном большом помещении. И таких комнат было несколько. В них не было ни тени удобств. Людям запрещали свободно перемещаться, кормили самой дешёвой пищей, вызывающей проблемы с желудком. Эта картина повергла меня в ужас.

— что это значит? — спросил я, — кто все эти люди?

— это и есть наш товар. — ответил Ноубл. — мы купим около двухсот человек здесь и примерно столько же в Аномабу. Потом перевезём их в Кингстон, на Ямайку. А там их перепродадут. Большинство из них попадут на плантации, некоторые будут слугами. Это уже не наше дело. Главное довести как можно больше до Кингстона и продать их там как можно выгоднее.

— но как они все здесь оказались?

— те негры, про которых ты спрашивал у губернатора, — отвечал Ноубл, уже осматривая рабов, — налаживают связи с вождями племён, промышляющих работорговлей. Они обменивают своих соплеменников на порох, железные инструменты и прочие блага цивилизации, купленные в наших городах. А мы, в свою очередь, выкупаем рабов у них, давая им деньги на приобретение товаров для следующего бартера.

Тем временем, наши матросы уже принесли цепи, которые мы везли ещё из Англии. Они начали планомерно заковывать в них людей, формируя что-то вроде связок. Затем их выводили на поверхность. Они проходили мимо нас. В лицах несчастных читался ужас. Большинство из них никогда в жизни не видели моря и кораблей, поэтому им казалось, что их собираются убить. На многих из них были следы болезней, а на некоторых увечья, причиненные другими людьми. Рабы падали, плакали и говорили что-то на своём языке, как будто умоляя нас о пощаде. Но всем было всё равно. Вдруг одна женщина средних лет споткнулась. Должно быть, её ноги запутались в кандалах. К ней подбежал Ноубл. Вместо нанесения ударов он помог ей подняться на ноги. Колонна пошла дальше. Людей клали в лодки и везли на корабль. Там их укладывали в трюм, совершенно неприспособленный для перевозки людей. Полной загрузки корабля достичь не удалось: в Кейп-Косте не хватало рабов. Однако впереди нас всё ещё ждал Аномабу, где мы должны были набить корабль до отказа.

Я плыл к кораблю вместе с Ноублом, на последней шлюпке. Впереди шла лодка с рабами. Вдруг там раздались крики. Один темнокожий мужчина крупного телосложения осмелился на побег. Он резко вскочил на столько, на сколько это позволяли кандалы, ударил сопровождающего, что есть мочи, и прыгнул в воду. Но цепи остановили его. Собратья бунтовщика не сделали то же самое достаточно быстро, поэтому у матросов появилось время схватить его. Они втащили беглеца в лодку и начали наносить ему удары ногами по голове. Я запомнил несчастного. Он был непреклонен, в его взгляде не было страха. Когда мы проплывали мимо их лодки, я видел его лицо, покрытое ранами. Оно твёрдо врезалось в мою память.

— зачем мы это делаем? — спросил я у Ноубла. — они ведь тоже люди.

— дорогой друг, — ответил капитан, — здесь, на Золотом побережье, один раб стоит четыре фунта стерлингов. А в Кингстоне его цена возрастает до шестнадцати — двадцати фунтов. Прибыли колоссальны. И спрос всегда есть.

— но разве человеческая жизнь стоит двенадцати фунтов стерлинга, которые мы получаем в карман?

— раз находятся покупатели, значит стоит.

Так продолжалось несколько месяцев. Загрузить на борт пару сотен рабов посредствам перевозки их на шлюпках — это задача, требующая времени. Более того, для них нужна была еда и вода. Поэтому стоянка растянулась.

Третьего мая мы окончательно подготовились к плаванию. Всё шло своим чередом: мы расправляли паруса, проверяли состояние такелажа, поднимали якорь. Наш путь лежал в Аномабу. Казалось, ничего не поменялось для меня. Но сама мысль о том, что происходит подо мной, в трюме, отделённом от меня всего пятью-шестью сантиметрами дерева, не давала мне покоя. Я ничего не сделал против этих людей. Но чувство вины за причастность ко всему этому не покидало меня. Всю ночь я не спал. Мысли роились у меня в голове. Дурное предчувствие не оставляла моей груди. «Я должен помочь этим людям. Хоть одному. Пусть даже ценой собственной жизни»— твёрдо решил я.