Товар

8

Когда я восстановился, я продолжил ходить в экспедиции раз в два-три дня. Между ними я либо посещал Квако, либо занимался его трудоустройством. Последнее было как работой на будущее, так и созданием алиби. В результате поисков я остановился на каперстве. Морской разбой сулил ему некоторые деньги, а также возможность жить на корабле, месте, где Литтл его не найдёт. Что касается этнической принадлежности Квако, около четверти пиратов были чернокожими. Флибустьерам было всё равно на то, что абсолютное большинство этих людей являлись беглецами. Однако подобное трудоустройство не было секундным делом.

Тем временем, Литтл прекратил поиски и покинул Кингстон. Не могу сказать, надоели ли ему постоянные рейды в джунгли или он осознал, что содержание рабов требует больше денег, чем цена одного беглеца. Но факт остаётся фактом — больше Квако ничего не угрожало. Но возвращать его в город я не рискнул.

Девятого декабря мне, наконец, удалось устроить африканца юнгой на корабль одного из корсаров. Он отходил тем же вечером, поэтому мы распрощались.

— до свиданья…Габриэл… — говорил Квако на ломаном английском. — я благодарен…ты…sɛ woboa wɔn ma woguan [с Чви «за помощь в побеге»] от…злой…onipa [с Чви «человек»].

— прощай — отвечал я, — не думаю, что мы увидимся ещё раз.

Через пару часов корабль уже скрылся за горизонтом, а я остался на берегу с чувством выполненного долга. Возможно, у меня ещё было время для того, чтобы провернуть вторую такую же спасательную операцию, но не было настроения. Сложно описать это чувство, когда уже совершил нечто большое, и начинать что-то такое же нет ни сил, ни желания. Конечно, мои действия не изменили положение во всём мире. Но начинать нужно всегда с себя, ведь даже самое малое доброе дело способно сделать мир немного лучше. Ну а я спас целую человеческую жизнь.

Двадцать второго декабря мы отплыли от Кингстона и через тринадцать месяцев вернулись в Ливерпуль. Я ушёл с Брукса на другой корабль, который уже не был связан с работорговлей. Там я и проработал до конца своей карьеры. За это время я дослужился до боцмана, женился, завёл детей.

Но я часто вспоминаю первое плавание. Больше всего меня волнует моё последнее решение. Каперство — опасное занятие. Если на торговом Бруксе за время плавания погибло восемь человек, страшно представить, какая смертность на пиратских судах. Как сложилась судьба Квако? Трудно представить, как тяжело ему было жить в кругу разбойников, толком не зная языка. Да и правильно ли было превращать его в пирата?

Извини, я должен побыть один.