Золи

Прямо на опушке черного леса?

Нас проводят через их ворота,

Нас выпускают через их трубы.

Нежная мать, не дружи

Со змеей, которую ненавидят даже змеи.

Ты спрашиваешь, почему песня не говорит

Тебе о мечтах и об открытых воротах?

Приди и увидь упавшие колеса

На земле и глубоко в самой темной грязи.

Посмотри на наши упавшие дома,

На всех сломленных евреев и цыган!

Не оставляй позади мертвых,

С кем мы вместе голодали.

Не позволяй змеям освободиться

От того, чем они хотели нас сделать.

Сосульки, съеденные с проволоки зимой,

Не заморозят своим весом наши языки.

Мы все ждем, брат,

Поворота на дальнем углу.

Колокол, звонящий сейчас, —

Не тот, что ты слышал прежде.

Мы оторвем его, спустим на землю

И будем пользоваться старой кованой латунью.

Она вернет нас назад

На длинную дорогу с пятью углами.

Говорю с тобой из мшистой земли —

Пусть прозвучит скрипка твоего рта!

Песня странствий — во всех деревьях

И слышна в последних звездах утренней зари.

Она рябит воду на повороте реки

И возвращается к нам снова.

Вскоре ничего не увидишь в трубе,

Кроме тишины и сумрака.

Небо красно, и утро тоже —

Все красно на горизонте, товарищ!

Старая цыганская мать, не прячь свои серьги,

Свои монеты, своих сыновей, свои сны,

Даже внутри своих золотых зубов,

И расскажи это братцу черта:

Когда он пойдет собирать,

Никого из нас больше не заберет с собой.

Кто сказал, что твой голос будет чужд

Тем, кто поднялся от тебя?

Солнце, и луна, и неверный свет звезд,

Кибитка, и курица, и барсук, и нож,

Все твои печали услышаны

Теми, кто страдал вместе с нами.

Ты, печальная вечером,

Будешь счастлива теперь, на рассвете.

С тех пор как они поломали нам кости.

Мы можем предсказывать погоду.

Когда умрем и превратимся в дождь.

Мы еще некоторое время будем рядом,

Прежде чем продолжим падение.

Мы останемся в тени мшистого дуба,

Где ходили

И плакали, и ходили, и скитались.

Золи Новотна

Братислава, сентябрь 1957