Ювенилия Дюбуа

— И дружка прихвати! — Окликнул товарищ, стоявший с двумя лопатами в руках.

Писатель послушно вернулся за «дружком», закинул его на плечо. Поясница прокляла хозяина за такое издевательство. Через двести сорок секунд писатель стоял рядом с другом, смотря на надгробие, которое уже разрушалось от старости.

«1900–1937»

— Идеально.

— Ага, а теперь за работу.

Две лопаты под руководством преступников раскопали яму призрака из прошлого за долгих шестьдесят минут. Лопата Джеффри воткнулась во что-то твердое с глухим звуком. Конечно же, это оказался гроб, а не сундук с сокровищами. Как и предполагалось, гроб был сколочен из самого дешевого дерева. Открыть — проще некуда. Раскопав усыпальницу ровно наполовину, Джеффри вставил лопату между крышкой и самой кроваткой. Резким движением поднял лопату вверх, придерживая гроб ногой. Крышка послушно распахнулась. Внутри лежало подобие скелета. Наружу пошел зловонный запах. Пришлось прикрывать носы рукой.

— Идеально. — С восторгом сказал Джеффри. — Закидывай жмура. Думаю, ему тут будет куда удобнее.

Писатель неспеша взял тело Беркли и особо не церемонясь, кинул тело бедолаги в могилу, попав тютелька в тютельку.

— Трехочковый! — Завопил безумный писатель, вскидывая зажатую в кулак руку.

— Отлично! — Поддержал его товарищ. Затем вернул крышку гроба на её законное место.

Через сорок минут кропотливой работы могила была удачно закопана обратно. Выглядела почти так же, как и до вторжения преступников. Марк взял лопаты и ретировался к машине, чтобы не мешать опытному Джеффри заметать следы. Тот, в свою очередь, начал выполнять возложенную на его плечи задачу. Он начал избавляться от следов на земле, рубашкой протер калитку. Дело было сделано.

Всю обратную дорогу мужчины проехали без разговоров. Только рок-группа разбавляла тишину, выплёвывая второсортные песни из радио. Дело шло к вечеру, когда грязный форд остановился у дома хозяина, по радио заговорил женский голос, который сообщал о погоде: «Вечером ожидаются сильные осадки. Дождь может продлиться до утра».

— Да мы с тобой везунчики, Марк.

— Не то слово…

— В общем, ты ничего не забыл? Думаю, что нет. Оленину я разделю и твою долю сам тебе завезу. Идет?

— Идет.

— И не забудь отстираться.

— Само собой.

— Ну, все, бывай. Да поможет нам господь.

Пожав руки, Марк вышел и сел за руль своего джипа. Дома писателя ждал горячий душ, стирка, постель и еда. А перед сном мысли о содеянном убийстве и чувство вины.

18

Пятница. Пошел второй день с момента несчастного случая. Марк не выходил из своей берлоги, глуша депрессию и совесть коньяком. Лицо отекшее, глотка не просыхает. Глаза потерянные, бегающие по стенам, как хомяк в колесе. Все окна в доме были задвинуты шторами. Диван получал больше всех внимания, ведь именно на нем убийца-невольник коротал время, принимая лекарство. Телефон решил дать хозяину отпускные, не нагружать его звонками, поэтому покорно молчал. Время издевательски тянулось, давая свободу мыслям и долгим разглагольствованиям, после которых приходило понимание своей ничтожности. День шел на убыль, скромные запасы алкоголя тоже. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Марк решил наведаться в «УОЛИ».

«За руль садиться нельзя, расшибусь к чертям» — эта мысль заставила вызвать такси и отдать десять фунтов включая чаевые.

У заведения толпилось много машин. Народа внутри не меньше. Писатель уже думал, что к стойке не подобраться, но алкоголикам везет, одно свободное место показалось на горизонте.

— Это судьба. Сам бог держит место для меня. — Бормотал вслух Марк, думая, что рассуждает у себя в голове.

На него никто не обращал внимания. Вот и славно.

«Представляю, что было бы, если бы сел за руль. БАМ! И нет Марка. Не стало бы гребаного сукина сына, который только и делает, что ноет или валит стариков в лесу, закапывая затем их в чужой гребаной могиле, мать её» — Успел только подумать об этом, как верный старина Уолли, все такой же рыжий и доброжелательный, оказался тут как тут.

— Привет, Марк. Как оно?

— Старина Уолли… Нормально. Только депрессия замучила, зараза. Что ей от меня надо?

— Только тебе это известно. Депрессия ведь твоя. Наливать как обычно?

— Мне сразу водки.

— Принято. — Бармен поспешно начал выполнять заказ. — Слушай, Марк, назови того мерзавца, который спаивает тебя на стороне. Я думал, что я единственный ублюдок, сажающий твою печень.

— Да нет, дружище. — Отвечал писатель заплетающимся языком — Ты единственный ублюдок, который меня спаивает.

— Да, вот только ты уже пьяный сюда пришел. — С улыбкой продолжил мужчина.

— Да это я сам, в домашней обстановке. Пить в одиночестве — признак алкоголизма. — Мужчина ухмыльнулся, затем выпил заказ одним залпом. Закусывать не стал.

— Так что тревожит тебя?

«Да, психолог хренов. Два дня назад я завалил человека и похоронил его на кладбище, как маньяк конченый. Спасибо, блять, Уолли ебаный. Твои советы по любому помогут!» — Сказал Марк в своей голове, благо он еще не настолько пьян, чтобы плеваться такими заявлениями вслух. А то ведь сразу тюрьма.

— Просто депрессняк, старина, просто депрессняк…

— Ну ладно.

— Повтори-ка, дружище.

Рыжий ирландец ловко зашел на второй круг. После пятого такого повтора, Марк еле держался на стуле, после чего и вовсе рухнул.

Заботливый Уолли взял из кошелька деньги за выпитое. Затем вызвал такси, писателя благополучно закинули домой. Проспал он в кошмарах до понедельника.

В распухшую голову дошел глухой стук, который не думал прекращаться. Если бы не этот злополучный стук в дверь, то мужчина проспал бы ещё день. Может, это было и к лучшему. Хотя, перед смертью не надышишься. Ему все равно пришлось бы принять сильнейший удар похмелья, который ждал притаившись, пока жертва не проснется. Голова затрещала по швам, от неожиданной боли Марк застонал. Стук незнакомца не прекращался, он очень настырно настукивал свою однообразную песню: ТУК-ТУК… ТУКТУКТУК! … ТУК-ТУК…

Открывать не хотелось. Писатель уже и не помнил ничего, что было до этого «ВСЕЛЕНСКОГО СТУКА». Боль не давала свободу памяти. Мужчина знал одно, если этот стук не прекратится, то он просто сойдет с ума.

На пороге стояли пожилая женщина (её лицо показалось Марку знакомым), а чуть позади неё стоял мужчина в хорошем (не очень дорогом, но и не дешевом) сером костюме. Оба гостя смотрели на хозяина квартиры с большим интересом и с огромным вопросом на лбу: «что с этим дровосеком?», но вопрос быстро исчерпался, как только перегар достиг чутких носовых рецепторов гостей. Женщина сделала небольшой шаг назад и поморщилась. Лицо мужчины оставалось беспристрастным. Держась за голову, соображалка Марка подала слабые признаки жизни:

— О, мисс…

— Гретта. Гретта Моллиган. — Обижено отозвалась женщина, смотря на писателя с осуждением.

— Да, Гретта. Извините. А…

— Я пришла, как вы, надеюсь, уже поняли, сделать уборку. Еженедельную.

— Уборку?

— Да, уборку! Сегодня понедельник.

— Ах, да, да. Извините-проходите. Прошу. — Марк и подумать не мог, что уже начало новой рабочей недели. Последнее событие, отрывок, который смог припомнить его травмированный мозг, это вечер пятницы, такси в бар. «А куда делись выходные?» Это оставалось загадкой.

Мужчина в костюме невозмутимо стоял, провожая взглядом Гретту. Когда женщина скрылась за стенами дома, мужчина в костюме перевел взгляд на Марка.

— Здравствуйте. Детектив Майкл Гиббс.

Внутренности писателя невольно вскружились при слове ДЕТЕКТИВ. Взгляд устремился на мужчину в сером костюме. Это был пятидесятилетний худощавый джентльмен. Глаза как у акулы, черные. Лицо изгибалось в морщинах. На голове имелась короткая седая стрижка. Ростом превосходил писателя на голову.

— Здравствуйте. Извините за мой такой вид, не знал, что вы придете. Что-то случилось? — Марк изрядно начал нервничать, но по виду нельзя было понять.

— Да, случилось. В среду гражданин по имени Беркли Смит не вернулся домой. Можно задать вам пару вопросов?

— Оу. — Писатель пытался сделать удивительный и озабоченный вид. Получилось или нет, он не знал. — Да, конечно. Разумеется. Не подождете пару минут? Я переоденусь и умоюсь.

— Без проблем. Можете не торопиться.

— Я бы пригласил вас домой, но как сами видите, генеральная уборка. Будем мешать женщине, делать свою работу.

— Я все понимаю.

Марк ретировался. Переоделся. В ванной увидел свою опухшую физиономию, умыл её. «Так, мой милый Марк. Веди себя естественно, не проговорись. Давай дружище, ты сможешь» — убеждал он сам себя.

— Ну что, в бой?

Выходя, он услышал звук пылесоса обиженной Гретты Мол… Моли… Какая хрен разница, у мужчины были проблемы посерьезней. Выйдя из дома, Марк, вместе с детективом, отправились на «допросную прогулку» в сторону озера.

Они неспеша шагали по влажной земле, вокруг никого не было. Тишь да благодать. В запасе детектива было двести метров допроса, плюс еще двести на обратном пути. Майклу Гиббсу предстояло выслушать четыреста метров отборной лжи подозреваемого. Того, кого бы мог посадить детектив, если бы писатель раскололся.

— Вы даже не попросите показать корочку, подтверждающую мою личность? — Спросил детектив, немного улыбнувшись.

— Я вам верю. Да и к чему мужчине в костюме притворяться детективом, не правда ли? Мистер Гиббс.

— И то верно. Вы знали пропавшего? Мистер…

— Просто Марк. Нет, не знал. Я сюда переехал из города сравнительно недавно, только осваиваться начал.

— Хорошо, Марк. Почему переехали?

— Смена обстановки. Жизнь с чистого листа.

— Понимаю.

— …

— Чем вы занимались в среду?

— Аааа, охотился. С другом. Джеффри Джемисоном. Он в десяти минутах от меня живет.

— Джеффри? Да, да. Я уже успел опросить вашего друга, он тоже ваше имя упоминал. Говорит, оленя убили?

— Да. Джеффри убил. Я первый раз на охоту ходил, опыта ноль.

— Ничего, еще вся жизнь впереди. — Мужчины уже дошли до озера. — И, конечно же, вы ничего подозрительного не видели? И мистера Смита тоже?

— Все верно. За все время мы не встретили ни души.

Марк не без удовлетворения понял, что врать не так уж и тяжело. Хотя почему врать? Писатель говорил правду. Просто умолчал один момент.

— Понятно. В общем, это все, что я хотел спросить. Если что, я с вами свяжусь. — Майкл протянул руку, пристально всматриваясь в писателя.

Гиббс поспешно зашагал в обратную сторону, не дожидаясь писателя. Он избежал целых двести метров очередной лапши убийцы. Марк остался у озера. Стоял и курил, изучая дали.

Когда писатель вернулся домой, то застал домработницу все еще убирающуюся на верхнем этаже. Дело было сделано. Теперь нужно было молиться на то, что эта акула ничего не нароет на него и Джеффри. Мужчина взял из холодильника банку газировки, улегся на диван. Нужно было восстановить силы и память. Через сорок минут домработница ушла. Сказала обиженное: «До понедельника, мистер Фаст» и хлопнула входной дверью. Следующие триста шестьдесят минут писатель восстанавливал силы. Память так и не вернулась. Зато силы были восстановлены полностью, хоть отбавляй. Встав со своей ложи, Марк собрался наведаться в «У ОХОТНИКА», пополнить запасы и выпить кофе. Открыв входную дверь и сделав полтора шага, мужчина споткнулся обо что-то, но сохранил равновесие. Виновником стал пакет с мясом, рядом лежала записка: