Очарован наповал

— Что за черт с тобой творится?! Ты впрямь так глупа, как кажешься?

Дафна пятится к зеркалу для макияжа.

— Ты не можешь отправить себя домой, — продолжает Морин. — Ты договор подписала. Мы весь сезон под тебя подогнали!

— Но мы… Мы не любим друг друга, — лепечет Дафна.

Морин Скотт запрокидывает голову и хохочет.

— Никого не колышет, влюблена ты или нет. Наше шоу не о любви!

Внутри у Дева что-то падает, затем падает он сам и садится на дно бассейна, где на него давят девять футов воды. Он находит взглядом Чарли, оказавшегося в другом конце комнаты, и, как за якорь, старается уцепиться за его белокурые кудри, серые глаза и ямку на подбородке.

— Морин, может, нам стоит спокойно обсудить ситуацию? — предлагает Скайлар. Подняв обе руки, она стоит между Дафной и Морин.

— Обсуждать тут нечего. Наша идеальная принцесса обручится с нашим Принцем. Так мы рассказывали историю, так она и закончится.

Дев смотрит на свою шефиню, серебристый боб которой элегантно колышется вокруг подлого лица.

— Если Чарли сделает мне предложение, я скажу «нет», — парирует Дафна, голос которой звучит на удивление четко и ясно. — Ты не заставишь меня сказать «да».

— А меня ты не заставишь сделать ей предложение, — вторит ей Чарли с неожиданной уверенностью, которая вызывает у Дева странную смесь гордости и ужаса. — Дафна права, надоело мне притворяться тем, кем я на деле не являюсь.

Морин зло тычет пальцем Чарли в лицо.

— Пока договор с тобой не истек, притворяться тебе не надоест.

— А если Чарли сделает предложение не Дафне, а Энджи? — вмешивается Джулс, тихий голос которой почти тонет среди крика.

Морин разворачивается к ней и с издевкой отвечает:

— Я ведь уже объясняла тебе: в этом сезоне бисексуалки в победительницах у нас не будет.

Дев наблюдает, как сказанное Морин отражается на лице у Дафны — как от ужаса у нее отвисает челюсть. Кажется, Чарли потрясен не меньше. Он перехватывает взгляд Дева и беззвучно спрашивает: «Ты знал?» Знал ли Дев о том, что его шефиня не позволит бисексуальной девушке стать победительницей или вице-Принцессой этого сезона?

— Ой, не смотрите на меня так! — рявкает на них двоих Морин. — Лично меня и моих убеждений это не касается. Я демократ. Я поддерживаю борьбу за равноправие геев. Я наняла вас всех. — Морин показывает на Дева, Скайлар, Райана и Джулс. Еще никогда в жизни Дев не чувствовал себя стопроцентным реквизитом и графой с «галочкой». — Но это шоу зависит от популярности у широкой зрительской аудитории. Я показываю американцам то, что они хотят, и это не принцесса-бисексуалка.

На минуту воцаряется тишина. Семеро взрослых, набившихся в комнатушку, потрясенно молчат.

— А чего хотят американцы? — медленно уточняет Дафна.

— А если я гей? — спрашивает кто-то синхронно с ней.

Это Чарли. Его голос вспарывает тишину, словно дерево, срубленное в лесу. Все смотрят на него. Дышать не отваживается никто, особенно Дев.

— А если бы я сказал, что я гей? — повторяет Чарли, впиваясь в Морин пристальным взглядом. — А если бы я сказал, что в конце сезона не смогу обручиться ни с одной из девушек, потому что я гей? А если бы я сказал, что люблю мужчину?..

Это слово Чарли прежде не говорил. «Люблю»… Деву хочется насладиться тем, как звучит это слово в устах Чарли, но Скайлар и Райан уже поворачиваются к нему, а у Дафны от недоумения заплетается язык:

— Ты… что?

— А если бы я сказал, что люблю мужчину, — гнет свое Чарли, как всегда смелый, прекрасный, наивный, — и захотел бы выбрать его, а не девушку?

Морин подбоченивается, впивается взглядом в любимого человека Дева и говорит:

— Не стоит играть со мной в такие игры, Чарльз. Думаешь, у нас прежде не было принцев-геев? Конечно же, были! Плевать мне на то, что и с кем ты делаешь вне кадра, но на камеру ты будешь притворяться, что по уши влюблен в нее. — Морин зло тычет пальцем в Дафну.

Чарли обводит взглядом комнату — Дева, Джулс, людей, которые знают правду, но из страха молчат.

— А если я откажусь? — спрашивает Чарли, чеканя каждое слово.

Морин выдерживает паузу длиной в судорожный вдох.

— Тогда я выставлю тебя в мерзком свете — покажу всему миру, что ты вконец свихнулся.

Слова Морин выкачивают из комнаты воздух. Мозгу Дева не хватает кислорода, чтобы осознать услышанное. Но он пробует. Бойфренд Кианы в первый вечер съемок. Шерстяной костюм. Навязчивость Дафны на балу. Стычка Меган и Делайлы. Массажный квест. С начала сезона Морин создавала провоцирующие Чарли ситуации (ей, разумеется, известно и о его психическом заболевании, и о скандале в «УинХан»), а теперь стоит в этой подсобке и шантажирует его тем футажом.

У Дева в мыслях одно — шесть лет.

Он находил для Морин отговорки и оправдывал ее действия так долго и столько раз, а правду почему-то понимает лишь сейчас. Морин никогда не была ему ни союзником, ни другом; это шоу не о любви и никогда таким не было. Он выбросил на помойку шесть лет своей жизни.

Чарли смотрит на присутствующих в подсобке продюсеров, которые безмолвствуют и за него не вступаются. На продюсеров, которые, как ему думалось, о нем заботятся. Чарли смотрит на Дева.

— Ну что же, — Чарли храбрится из последних сил — Дев явственно слышит это в его голосе. Он отчаянно хочет помочь Чарли, но не может, у самого него не осталось ни капли жизненной энергии. Он опустошенная, выхолощенная шелуха на дне бассейна. — Тогда пусть у нас будет «долго и счастливо».

Чарли проталкивается к двери, и окликает его только Дафна. ЧАРЛИ

— Чарли, подожди!

Чарли не ждет. Он несется по коридору, потом в банкетный зал, где до сих пор стоят сбитые с толку Энджи и Лорен Л. Ему бы сейчас волноваться — Чарли ожидает приступ паники, — но слишком много места в душе занимает злость. Чарли злится на всю гребаную ситуацию.

Он злится на Джулс, которая поддерживала их с Девом отношения, лишь пока самой было удобно. Он злится на Скайлар, которая помогала ему завязывать галстук, советовала выбрать Дева, а в его защиту не выступила. Разумеется, он зол на Морин, которая оказалась именно такой, какой он ожидал.

А еще он жутко зол на Дева.

Чарли фактически не воспринимает тот факт, что из подсобки возвращается Дафна с подправленным макияжем и встает между Энджи и Лорен, но знает, что это случилось. Чарли знает, что берет тиару, называет имя Дафны, и она выступает вперед. Когда он спрашивает: «Желаешь стать моей принцессой?», Дафна, вопреки всему, отвечает «да». Он знает, что вручает вторую тиару Энджи и отправляет домой Лорен, но никаких подробностей этого или других событий вспомнить не может, потому что в висках у него слишком громко стучит злость.

После церемонии Райан пытается с ним поговорить. Скайлар отводит его в сторону. Джулс извиняется. Все их слова заглушает злость.

В итоге Чарли оказывается на заднем сиденье лимузина. Он оказывается в лифте. Он оказывается в отеле перед дверью своего номера. Когда, повозившись с ключом-картой, он открывает дверь, то застает в номере Дева: тот сидит на краешке кровати, которую они вместе разворотили накануне ночью. Чарли зол, но еще он обижен и хочет утешиться, поэтому, едва закрывается дверь, бросается к Деву в объятия.

— Было так ужасно! — плачет он, уткнувшись Деву в шею.

Дев запускает пальцы ему в волосы, как всегда, перебирает кудри, но, когда начинает говорить, его голос звучит фальшиво.

— Знаю, солнышко, знаю. Прости меня, пожалуйста!

Чарли позволяет себе поплакать еще немного, позволяет себе насладиться объятиями Дева и близостью тела Дева, а потом отстраняется.

— Что же нам делать?

Взгляд у Дева стеклянный. Устремленный в никуда.

— Мы ничего поделать не можем. Мы все подписали договоры. Ты сделаешь предложение Дафне, обручишься с ней, потом шоу выйдет в эфир, потом ты получишь все, что тебе нужно.

— Мне нужен ты, — заявляет Чарли. Потому что так оно и есть. Да, Дев струсил, когда ему, Чарли, угрожала Морин; и, да, Чарли кипит от злости, но понять может. Целых шесть лет — черт, почти всю жизнь! — Дев считал это шоу прекрасной сказкой и лишь сегодня впервые увидел неприглядную правду. Чарли понимает, почему Дев не поддержал его и почему за него не вступился. А вот почему Дев отстраняется и отдаляется сейчас, не понимает.

— Чарли, мы оба знали, как закончится наш роман, — говорит Дев, выскальзывая из-под тяжелого тела Чарли, подходит к письменному столу и обводит пальцем контур блокнота с логотипом «КортъярдМарриотт». — Мы оба знаем, что у него есть срок годности.

— А если я не хочу, чтобы он заканчивался? Что, если я хочу… — Чарли почти озвучивает «быть с тобой вечно», но Дев стоит в закрытой позе, и слова застывают на языке. — Что, если я хочу большего?

Дев складывает руки на груди, и Чарли видит истинную суть этого жеста — слабую попытку защититься.

— Большего не получится. Мы хотим разных вещей.

— Разве мы оба не хотим тот домик в Венис-Бич?

— Это была фантазия! — взрывается Дев. — Она никогда не осуществилась бы!

— Из-за меня?

— Из-за нас обоих! Из-за того, что ты звезда реалити-шоу, а я твой продюсер!

— Еще только на неделю.

Дев судорожно запускает пальцы себе в волосы.

— Чарли, ты хочешь детей?

Такого вопроса Чарли ожидал в последнюю очередь, и ответ застревает в его пересохшем горле.

— Потому что я детей хочу. Четверых. И жениться хочу. Хочу пойти к алтарю в отвратном белом смокинге, при виде которого ты умрешь от смущения, и не хочу потратить еще шесть лет на человека, который не хочет того, чего хочу я.

Ситуация стремительно выходит из-под контроля Чарли. Он по глупости считал, что их будущее — смутное время, в которое они войдут вместе, а теперь кажется, что они никчемная команда по бегу парами со связанными ногами и тянут друг друга в противоположные стороны.

Чарли пытается найти ясную мысль, ясную эмоцию, ясный набор слов и предложить Деву. Он хочет как-то объясниться с Девом.

— Два месяца назад я пришел на это шоу с убеждением, что любви не достоин, а сейчас ты спрашиваешь меня, думал ли я о том, чтобы жениться, и о детях? Нет, Дев, не думал. Я никогда не думал, что эти вещи для меня возможны. Я говорю не о том, что они невозможны, — а о том, что сейчас не знаю, как ответить. Мне нужно время разобраться в себе.

Дев смотрит на него сверху вниз и двумя пальцами поднимает очки на переносицу.

— Чарли, мне время не нужно. Мне нужно уйти, пока нам обоим не стало больно.

— Мне уже больно.

— Чарли!

— Дев… — Чарли тянется к нему единственным понятным себе способом, единственным способом, который у него остался. — Дев, я тебя люблю.

Чарли рассчитывал, что, сказав такое вслух, почувствует себя лучше. Вместо этого он чувствует себя нагим и выставленным на всеобщее обозрение в постели. Он вручил Деву нечто хрупкое, а Дев смотрит так, словно готов разбить это нечто из чистого любопытства.

— Ты меня не любишь.

— Не решай за меня, что я чувствую, а что нет. Я тебя люблю.

Дев пренебрежительно качает головой. Чарли мог бы его ударить. Чарли мог бы вцепиться ему в лодыжки и не отпускать, как делают малыши. Но вот он замечает, как за очками у Дева собираются слезы, и не решается ни на то, ни на другое.