Перекрёстки

Картина седьмая

Свет в квартире Платона прибавляется.

Платон так же стоит у окна и смотрит, как на лужайке перед домом в гамаке качается Космонавт.

Платон. Подумать, Мандаринчик, что она мне тут наговорила! Осрамила мои тексты, которые нравятся тысячам людей! Я — один из немногих счастливчиков, кто способен жить на гонорары от литературных трудов. Эта же старая дура обвиняет меня в бездарности! Меня! Да видела бы она, сколько людей читает мои книги! Сколько восторженных отзывов пишут на них! И всё же… (Пауза.) В чём-то она и права. Жил ли я всё это время настоящей жизнью? Получал ли я от литературы тот кайф, что заставлял бы меня забыть обо всём другом? Отдавался ли я этому делу сполна, со всем сердцем? Да была бы моя воля, Мандаринка, я бы давно выбросил эту печатную машину, надел бы спортивный костюм и отправился бежать, куда глаза глядят! Да, мои книги популярны. Но среди кого? Девочек-инстаграмщиц. "Любительниц Ремарка", что сидят за книжкой в кофейне и ни единого слова в ней не понимают. Сколько раз я впадал в апатию, когда читал рецензии и понимал, что эти куколки совсем не улавливают тех смыслов, что я пытался донести. Сколько раз ловил стыд, когда приходил на встречу с читателями и видел толпу этих школьниц-неформалок. И, действительно, ради чего мне жить? Ради чего дальше убиваться за печатной машинкой, чтобы очередная инста-дурочка выложила цитату из моей книги и именно того куска, смысла в который я не вкладывал. Когда там за окном бежит и плещет реальная жизнь! (Смотрит на печатную машинку.) Я больше не буду твоим рабом.

Платон поднимает печатную машину и стопку рукописей и швыряет в окно. Он долго стоит, облокотившись на оконную раму, и старается отдышаться. Затем смотрит на развивающиеся в воздухе листы бумаги.

Платон. Что я наделал?

Платон выбегает из квартиры. В это время на первом этаже в кофейне гаснет свет. Официант выходит из главного входа и закрывает дверь на ключ. Он идёт за угол, как из-за угла выбегает Платон, и они сталкиваются.

Официант. Опять ты!

Платон. Да отойди ты!

Платон бежит к печатной машинке, лежавшей на дороге. Официант решает не тратить на него времени и уходит за угол кофейни. Платон бегает по дороге, прыгает и пытается поймать рукописи, развиваемые ветром. Но ему удаётся поймать всего пару листов. Он садится на тротуаре и обнимает печатную машинку.

Платон. Ужас! Какой ужас! Что я наделал? Угробил год жизни. Взял и одним разом выбросил год трудов, бессонных ночей. И ради чего? Из-за минутного порыва страсти. Да, она затуманивает рассудок. Но, чёрт возьми, когда я выбрасывал эту проклятую, я впервые за долгое время чувствовал, что сделал что-то значимое. Что-то внутри меня заставляло думать, что я поступаю правильно. Что именно эта самая минута была минутой подлинной жизни. Тогда зачем же я сдался? Зачем пошёл на попятную? Чтобы и дальше каждый божий день сидеть, скрючившись над этой проклятой, заправляться литрами кофе и потом ночью лежать, уткнувшись глазами в потолок, пока там за окном проходит жизнь. И ради этого я должен бросить мечты?!

Платон бросает печатную машину и уходит. Поднимается к себе в квартиру. Там он переодевается в спортивный костюм: шорты, майку и кроссовки. Звонит по телефону.

Платон. Алло! Привет! Прости, что так поздно. Не звонил бы, если б знал, что в это время ты спишь. Слушай, чего звоню. Помнишь, ты говорил, что летом будет проходить марафон?! Да! На него ведь ещё можно зарегистрироваться? Класс! Тогда помоги мне с регистрацией и заполнением всяких бумаг. Я в этом не шарю. Ну, и, слушай, я тут подумал над твоим предложением. После марафона можно будет с удовольствием сесть в твою старушку и отправиться колесить по стране, пока не кончится твой отпуск. Нет, никакая муха меня не кусала. Просто стал понимать, что в этой жизни к чему. Да, давай! Доброй ночи!

Платон включает музыку на колонке. Достаёт из шкафа скакалку.

Платон. Ну, поехали!

Под песню скачет на скакалке.

Свет в квартире приглушается.