Афера Сатаны

В какой-то момент мои глаза закатываются, а уставшая рука замирает, когда по телу пробегает дрожь чистого блаженства. Я прижимаюсь телом к пустому сосуду, кайфуя от убийства. Эйфория пронзает мой позвоночник, и через несколько секунд я сильно кончаю. Я продолжаю прижиматься бедрами к мужчине, растягивая оргазм и выжимая все до последней капли из своей киски. Я заливаю его, мои соки смешиваются с его кровью.

Я кончаю, содрогаясь и постанывая.

Когда я собираюсь снова поднять нож, мягкий голос прерывает меня.

— Я думаю, он мертв, — сухо комментирует Мортис, стоя у меня за спиной. Я улыбаюсь его тону и оглядываюсь через плечо, замечая, что он одет в свой костюм. Я улыбаюсь шире. Он всегда в костюме. Как и все мои приспешники. Всегда играют свою роль, потому что это то, чем мы занимаемся. Так мы искореняем зло в мире, по одному городу за раз.

Лицо Мортиса раскрашено в кроваво-красный цвет, вокруг глаз темные черные круги, шипы приклеены по центру его лысой головы, а в глазах красные линзы. Он носит перчатки с когтями на пальцах. И они чертовски острые. Я видела, как эти острые маленькие лезвия вонзаются в плоть и рубят кости. Я слизывала с них кровь, порезав при этом язык и упиваясь эйфорией от того, что воздаю этому миру по заслугам.

Настоящее благодеяние.

Папа всегда говорил, что это он оказывает услугу этому миру, но он ошибался. Он был тем, кто развращал этот мир, в то время как я делаю все возможное, чтобы спасти его.

— Эти люди пропали бы без меня, Сибель. Бог избрал меня для исполнения Его закона, и я не подведу Его.

Стряхнув воспоминания, я опускаю взгляд на мешок растраченной плоти между бедер. Как только он вошел в мой дом, так сразу повеяло злом. Я чувствовала его запах за милю. Его подружка, прижавшаяся к нему так, словно в противном случае она соскользнула бы с края Земли, пахла свеже распустившимися розами. Девушка не знала, за какую мерзость она цеплялась.

Я спасла ее.

Мужчина внизу подо мной едва ли теперь мужчина. Мой нож погружался в его лицо столько раз, что от него остались лишь мозги, мясо и кости. Зубы выделяются на фоне крови. Я склоняю голову. У него несколько полостей — еще одно свидетельство зла, скрывающегося внутри него. Когда ты впускаешь в свою душу демона, он разлагает тебя изнутри. Черные, гниющие зубы — хороший показатель.

Я снова улыбаюсь. Я сделала хороший выбор.

Я встаю, мое белое платье окрашивает деревянный пол в красный цвет. Тимоти скоро подойдет и уберет за мной, а Мортис должным образом избавится от тела. Мои приспешники относятся ко мне хорошо. В благодарность я вознаграждаю их по достоинству.

Махнув рукой в знак того, чтобы Мортис забрал тело, мой верный приспешник идет вперед, поднимает мертвеца под мышки и тащит к выходу. Гости уже давно разошлись, менеджеры и работники фудтрака оставили рабочие места и ушли на ночь. После закрытия ярмарки весь персонал обязан покинуть территорию, в том числе и мои приспешники, но они находят способы пробраться обратно, как только территория пустеет.

Для Мортиса сейчас безопасно. Я не совсем понимаю, куда он девает тела, ведь наши пейзажи все время меняются. Но ему все равно удается разобраться, и я верю, что он хорошо выполняет свою работу.

Мы занимаемся этим уже пять лет и ни разу не попались, благодаря Мортису и Тимоти.

Появляется Тимоти. Когда дом закрывается на ночь, мы все можем свободно передвигаться. Весь день они сидят на своих постах, отрабатывая одни и те же старые пугающие приемы с каждым гостем, проходящим через мой кукольный домик, пока я охочусь внутри стен. Мои бедные малыши ужасно страдают от скуки. Вот почему я всегда даю им возможность попробовать, прежде чем вынести свой приговор.

Благодаря тому, что «Афера Сатаны» колесит по стране осенью, мы стали довольно известны. Передвижная хэллоуинская ярмарка с десятком домов с привидениями, небольшими аттракционами и множеством еды, которой можно наесться до отвала. Каждый год тематика наших домов меняется, чтобы наши гости из года в год не посещали одни и те же дома, пугаясь одних и тех же монстров.

В этом году мой дом называется «Игровой Домик Энни». Весь дом оформлен как детский кукольный домик. Мне очень нравится декор этого года. Розовый цвет и оборки повсюду, боа и маленькие куколки, с которыми можно играть, когда мне становится скучно. Я играю в переодевания, танцую перед зеркалом и пою свою любимую песню «Ring Around the Rosey». Иногда, когда мне действительно скучно, я срезаю кожу с какого-нибудь демона, которого я осудила, и использую его кожу в качестве платья.

Мои приспешники любят смотреть, как я играю. Когда я счастлива, счастливы и они.

В течение операции в моем доме работают разные люди, но только пятеро из них преданы мне. Я поручила каждому из моих приспешников определенную работу. Они приходят, когда их присутствие необходимо. Мортис и Тимоти — мои любимчики, именно поэтому я предоставляю им право избавляться от заразы после окончания моей работы. Трое других назначены заманивать демона после того, как я вынесу свой приговор.

— Желаешь, чтобы я привел тебя в порядок, Сибби? — спросил Тимоти сидя подо мной, выставив напоказ свою мускулистую спину. У Тимоти лучшее тело из всех, поэтому во время работы он не надевает рубашку. Кровавые отпечатки рук украшают его грудь и живот, наряду с пластиковыми муляжами глубоких борозд от ногтей. Они выглядят такими настоящими.

Сейчас он стоит передо мной на коленях, убирая лужу крови, которая собралась под моими ногами. Я скидываю испорченные тапочки и приподнимаюсь на цыпочки, представляя, что кровь — это лава, которая обожжет, если коснется меня.

Тимоти наблюдает за моими движениями, на его клоунском лице улыбка. На его лысой голове по бокам торчат пучки волос королевского синего цвета, что резко контрастирует с его белоснежным лицом, красными губами и красными треугольниками, обрамляющими голубые глаза. За пухлыми губами скрываются острые как бритва зубы, но он всегда следит за тем, чтобы не порезать меня, когда лижет мою киску.

— Да, пожалуйста, Тимоти, — отвечаю я, направляясь к креслу-качалке в углу комнаты. Днем здесь сидит манекен женщины, которая качает своего обезглавленного ребенка, напевая колыбельную.

Сначала Тимоти домывает пол, вытирает кровь, запихивает тряпки в черный мусорный пакет и ставит мусор в угол, чтобы потом вынести. Затем он приносит свежие мочалки и начинает вытирать кровь с моего лица и шеи.

Его прикосновения нежные и любящие. Я люблю, когда Тимоти очищает меня, потому что он смотрит на меня так, словно я его любимый экспонат. Очистив мое лицо от крови, он переходит к моим рукам и кистям. Затем к моим ногам.

Мое дыхание учащается. Это самая любимая часть.

Он нежно протирает тканью мои ступни и поднимается вверх по ноге, массируя икры. Я стону, дрожь пробегает по позвоночнику от смеси боли и удовольствия. Моя киска нагревается, между бедер собираются соки, пока его руки медленно продвигаются к моему центру.

Он поднимает мое платье, полностью обнажая мою талию. Я не ношу трусики под платьем. Я нахожу их очень сковывающими для моих приспешников.

Естественно, я широко расставляю ноги на кресле-качалке, предоставляя Тимоти полный доступ. Он бросает на меня последний взгляд, убеждаясь, что получил мое разрешение, прежде чем высунуть язык и провести им по моей киски.

Вздох вырывается из моего горла, когда наслаждение охватывает меня. Мой маленький вздох — это все, что ему нужно. Он погружается глубже, охватывая ртом всю мою киску и поглощая меня. Его язык проникает внутрь меня, маленькими резкими толчками, которые порождают чистую эйфорию. Когда он напрягает язык и лижет мой клитор, я почти теряю сознание.

Мои глаза закатываются, а бедра прижимаются к его лицу. Рукой я хватаюсь за его затылок, притягивая ближе и едва не удушив клоуна моими соками.

Мортис возвращается в комнату как раз в тот момент, когда мой оргазм достигает пика. Кислород покидает мои легкие, а в глазах вспыхивают искры. Экстаз сотрясает мое тело, и я не могу контролировать дрожь, которая охватывает меня, пока я раскачиваюсь на волнах о лицо Тимоти.

Только когда оргазм начинает отступать, я откидываюсь на кресло-качалку, и мое тело полностью измождено. Тимоти отстраняется, причмокивая накрашенными губами, словно только что отведал лучший обед в своей жизни. Я улыбаюсь в знак благодарности.

Он такой милый.

Я поднимаю взгляд, и вижу, что Мортис уже спустил штаны до щиколоток. Его член крепко зажат в кулаке. Я облизываю губы, пуская слюну от представшего передо мной зрелища. Мортис не утруждает себя раскрашиванием остальных частей тела в красный цвет, только лица. Мой приспешник — очень высокий мужчина, хотя и очень худой. На его теле нет мяса, но я не возражаю — не тогда, когда все мясо у него между ног.

Тимоти отходит в сторону, позволяя Мортису сделать шаг вперед. Он поднимает меня и опускается в кресло подо мной. Он устраивает меня у себя на коленях, его твердый член идеально подходит моей киске. Тимоти хорошо подготовил меня, сделав влажной. Я двигаю бедрами, скользя своим центром вверх и вниз по его члену и вызывая глубокие стоны у нас обоих.

Вдоволь намучившись, он приподнимает меня настолько, чтобы головка его члена оказалась у моего входа, а затем опускает меня вниз, одновременно поднимая свои костлявые бедра.

Я откидываю голову назад, из моего горла вырывается протяжный стон, подобно тому, как волк воет на луну. Я позволяю Мортису проделать всю работу, наслаждаясь его вниманием и потребностью в контроле. Мне нравится, как он владеет моим телом, вонзаясь в меня. Звуки соприкосновения кожи и ворчание наполняют комнату, когда Тимоти уходит, чтобы избавиться от мусора.

Откинув голову назад, я издаю продолжительный стон, рвущийся из моего горла. Спираль в моем животе сжимается. Это похоже на веревку, которая трещит по швам, а тяжелый груз тянет ее в стороны до тех пор, пока она просто... не лопнет.

Я испускаю крик, когда очередной оргазм обрушивается на меня. Мортис ворчит подо мной, двигая бедрами быстрее, небрежнее, в погоне за собственным оргазмом. Вскоре он находит то, что искал, замирает подо мной и издает протяжный стон, когда его сперма заполняет меня.

Широкая улыбка расплывается по моему бледному лицу.

Я не пугаю людей внезапными появлениями, как мои приспешники, но все равно надеваю костюм на случай, если меня увидят. Я гримируюсь, чтобы выглядеть как кукла с разбитым лицом, трещины и изломы проходят по моей коже. Только ночью я смываю грим.

Без него я обыкновенная простушка. С каштановыми волосами, карими глазами и ничем не примечательным лицом. Я не уродлива, но за всю мою жизнь меня не напечатают ни в одном журнале.

Это нормально. Мне не нужно быть красивой, когда я делаю именно то, для чего была создана.

Ни одна душа не переступает порог этого дома без того, чтобы я не вынесла приговор — не определила, живет ли в их душе зло. Пока они пробираются через лабиринт моего кукольного домика, я наблюдаю за ними сквозь стены.