Я буду первым

-Ты, что, не слышишь? Где моя охрана? И чего тебе опять надо?

Что ему надо и так понятно. По тяжелому дыханию и расширившимся зрачкам. То же, что и мне самой. Платон поворачивает ключ в замке ближайшей к нему двери. Я, конечно, могу выбежать во вторую и спрыгнуть с балкона. Но не хочу.

Я хочу его. Мужчину, что грубо меня разворачивает спиной к себе и проводит ладонями по ребрам. Потом шлепает по попе. Это меня, как ни странно, возбуждает. И я упираюсь руками в стену. Он расстегивает мои джинсы и сдергивает их вниз до колен, вместе с бельем. Его ладони опускаются на мои запястья, он вынуждает меня опустить руки ниже и нагнуться. Еще один шлепок обжигает мою обнаженную ягодицу и заставляет все внутри сладко сжаться. В его движениях нет нежности. Но мне она и не нужна сейчас. Мне нужен он. Во мне.

Я не вижу, что делает Платон. Только слышу и чувствую. Вжиканье молнии, шорох одежды. И вот уже горячий член тычется мне в половые губы. Можно было бы воспротивиться. Но не в этот раз.

Поэтому прогибаюсь в пояснице, раскрываюсь для него. Он заполняет меня одним резким толчком.

С губ срывается:

-А-а-а...

Сладкая дрожь сотрясает мое тело.

-Нравится? - спрашивает он, совершая еще один мощный рывок вглубь меня.

Я ни за что ему не признаюсь.

-Не-е-ет! - всхлипываю я.

Он впивается в мои бедра пальцами до боли, но каждый толчок, как фейерверк, дарит до того острые ощущения, что я могу лишь всхлипывать и сильнее впиваться пальцами в стену. Влажные, чавкающие звуки заполняют все небольшое помещение.

До того момента, как жар надвигающегося оргазма не пожирает мое тело и разум. Когда не остается ничего, кроме чистейшего наслаждения. И его семени, увлажнившего мое нутро.

Он кончил в меня.

-Сучка! - его финальное слово царапает слух, но не прорывается в сознание.

Он больше не двигается, но и отпускать меня не спешит, вдавив своим телом в стену.

Затем отстраняется, поправляя одежду. Я тоже натягиваю трусики и джинсы.

-Здесь есть камера. Готова стать звездой интернета?

Я разворачиваюсь и только теперь замечаю систему видеонаблюдения. Чувствую, как кровь отливает от лица.

-Что-то ты побледнела? Пора мне. Надо обдумать время показа и широту аудитории.

Рука сама залепляет ему пощечину, а с губ срывается:

-Ненавижу!

Он не пытается увернуться, лишь голова дергается от удара.

-Зря ты так. В твоих интересах стать более покладистой.

Он испаряется. А я остаюсь сидеть на полу и пялюсь в ненавистную камеру.

Платон

Я позвонил Гордееву в тот же вечер, когда целовался с Леной у ресторана. Он не брал трубку.

Попробовал его найти на следующий день, но безуспешно. Дал задание службе безопасности. Оказалось, приятель отправился на отдых. На Ямайку. Нет, место он выбрал для этого времени года классное. Но... Что ж так далеко?

Мне не спалось, не елось, не терпелось. Я собрался следом.

Найти Кира было сущим пустяком. Он сидел на террасе перед отелем и жрал ром. Для чего было лететь на край света, непонятно. В Москве выпивка закончилась?

Я застал его с утра, когда он был еще трезвым. Относительно.

Моему появлению Гордеев не удивился.

-Припёрся? - да , приветствие интригует, - Налить?

Он кивнул на бутылку, стоявшую на столе.

-Нет. Я поговорить, - отказываюсь от угощения.

-Еще один дурак, - делает он вывод, - Ты чё припылил, Платон?

С этими словами он опрокинул в себя стопку рома. И даже для вида не пожевал кусок какого-то загадочного фрукта с тарелки.

С таким началом разговора стоит поторопиться.

-Лена была у тебя в больнице, - это я не спрашивал, а утверждал, - Зачем?

Он не сразу отвечает.

-Я ее трахал. Девочке хотелось разнообразия. Почему нет?

В жаре и духоте от его слов у меня мерзнут руки. И душа. Не может быть такого. Впиваюсь взглядом в его лицо, пытаясь понять, лжет он мне или говорит правду.

-Что смотришь? Не веришь? Она ж святая. Не могла. Ты сам всегда говорил, все женщины - бляди. А теперь что? Ты встретил одну-единственную, которая отличается от всех прочих? Правда, что ли? - его слова становятся всё язвительней и режут без ножа, -Я тоже, бро, встретил. Думал, на всю жизнь. А она за другого замуж выскочила. И эта такая же Только извини, видеороликов я не снимал. Доказать мне тебе нечем. Но мне понравилось. И ей тоже. Знаешь, как кончает сладко? Хотя... Ты знаешь. Она же с моего хуя слезла. И на твой побежала. Сравнивала, наверно.

Всё это неправда. Я отказываюсь верить Киру. Он это понимает по выражению моего лица и продолжает меня добивать.

-Бля, бро. Ты мне не веришь. Даже не знаю, чем тебе помочь. Хотя... - он издевательски тянет последнее слово, - У Ленки на лобке три родинки, они в виде треугольника расположены. Справа. Такая доказуха пойдет?

На этих словах мой кулак врезается ему в рот, брызжет кровь. Дальше я уже плохо помню. Нас растащили. Меня отправили в полицейский участок, откуда меня быстро вызволили начальник службы безопасности, который полетел со мной, и местный адвокат.

Но это уже было неважно. Она была с ним. Потому что эти три родинки на самом деле есть у Еленки. Именно там, где Гордеев сказал.

Я вернулся домой.

Меня душила дикая злоба. Ей понравился секс. Я ей его устрою. Много и разного. Дрянь гулящая. Пока не распечатаешь, такая примерная. До тошноты. Зато теперь... Чего ей во мне не хватало?

Давлатов расслабился. Ленка тоже перестала прятаться. Собралась на какой-то бой и ворковала перед началом с накаченным типом. Я наблюдал за ней. План созрел у меня давно. Хочет много ебаться и не со мной? Не вопрос. Какой-нибудь зачуханный бордель на краю света ей вполне подойдет. Договорился с нужными людьми, подкупил охрану, нанятую Давлатовым. Парни слились. Мне нужно было лишь забрать шлюху и передать ее поставщикам живого товара.

Разумеется, люди Сергея Владимировича её найдут. Но до того... Надеюсь, ей понравится.

И не смог.

Тупо залип на видневшихся холмиках груди. Ни о чем уже не помнил, кроме как о желании оказаться внутри этой сучки. Не было ни брезгливости, ни желания отомстить. Только чистый кайф, когда оказался в ней. Ее стоны и всхлипы были для меня музыкой. И остановиться я не смог, пока не кончил в нее. Про защиту не вспомнил. Что буду делать, если залетит, не представляю.

Забрать с собой и передать тем, с кем договаривался, тоже не осмелился.

Единственное, что сделал - это сморозил какую-то глупость про видеосъемку. Хотя понятия не имел, работает ли камера или нет.

Она оскорбилась. Да так натурально, что опять почти поверил. И это её "ненавижу" в ушах звучало, пока уходил от нее.

Самое хуёвое - это то, что все, что мне было надо -это продолжить. Что такое один раз, когда меня сжирает необъяснимая жажда обладания этой женщиной? Раз за разом я наполнял бы ее моим семенем, пока бы мне не надоело. Ведь наскучило бы, рано или поздно. Все заканчивается.

Лену оставил там. Одну.

Мне надо успокоиться. Забыть ее. Пусть живет, как хочет. Если я поступлю, так как задумал изначально, мало никому не покажется. Прежде всего мне самому. Чтобы так поступить, нужно, чтобы мне стало плевать на нее. А какое тут равнодушие, если вижу ее и меня ведет словно сопливого щенка? Что со мной будет, если я буду представлять всех тех, кто к ней прикасается? Меня ждет сумасшедший дом, не иначе.

Да и родители этого не заслужили. У отца и Давлатова только нормализовались отношения. А такое Давлатов никому не простит. Не успокоится, пока не умоется моей кровью.

Поэтому надо взять перерыв.

И я взял. Только он вышел дурацкий. Как у Кира.

Я заметил дом с дороги в одном из поселков. Он был еще недостроен. Не знаю, как объяснить. В нем каждая линия дышала дикостью и свободой. Как и эта проклятая девчонка. Кошка, которая гуляет сама по себе.

Я его купил. Засел в его подвале. И пил. Игнорировал звонки. Тем, кто приходил, не открывал. Пил до одури. Никогда такого со мной не было.

И в пьяном угаре мне снились сны. Что это наш с Еленкой дом. Что по нему бегают наши дети. Что нет между нами всей этой грязи.

Еленка

Небеса не рушатся на землю. Ничего не происходит. Сколько я так сижу, не знаю.

Наконец я встаю с пола, отряхиваюсь и иду к машине. Ощущаю невероятную усталость. Еду к себе домой. Никого не хочу видеть.

Надо бы притормозить у аптеки. Надо бы. Но я не останавливаюсь. Люди годами пытаются зачать ребенка. И ничего.

Меня должно пронести. А если нет... То у меня будет сын или дочь. И этот маленький человечек станет меня любить. Не то что его отец.

Пишу Давлатову, что его охрана исчезла в неизвестном направлении. Но со мной все в порядке. Он собирается прислать других людей. Я отказываюсь. Ничего мне не надо.

Мама звонит и обещает приехать. Я прошу ее этого не делать. Хочу остаться одна.

Наверное, нужно рассказать Давлатову обо всем, что произошло. Однако у меня нет ни сил, ни желания.

И следующие дни живу в вакууме. Вокруг люди, которым что-то от меня надо. А мне они безразличны.

Жду ли я, что Платон выполнит свою угрозу? Конечно, мне не хочется светить голой задницей в интернете, но ничего смертельного в этом нет.

Меня убивает другое. Шаг навстречу мужчине, которого я люблю, обернулся прыжком в пропасть.

Но и тут нет ничего смертельного.

Миллионы людей живут без любви. И прекрасно себя чувствуют.

Проживу и я.

Может быть, я просто оглушена его жестокостью по отношению ко мне. Не знаю.

Связаться с Платоном не пытаюсь. Узнать о нем тоже.

Еще постоянно под ногами путается Тахаев. Цветы, конфеты, кофе, встречи у университета, ожидания у подъезда. Сначала я мило улыбаюсь, потом просто его посылаю. Мне не до него . Мне бы себя в кучу собрать.

Я выполняю ежедневно набор определенных функций. И всё. Как робот.

Странное состояние. Мне самой не нравится.

Первый толчок к возвращению в реальность дает задержка. День, второй, третий... Неделя... Восьмой, девятый...

Дальше тест. Разглядываю две розовые полоски и осознаю - не пронесло.

Звонок в дверь застает меня с бумажкой в руке. Так я и открываю дверь, находясь в прострации.

На пороге - мама. Глаза сузились, ноздри раздуваются.

-Никуда не уйду! - заявляет сразу, потом замечает тест у меня в руке, разглядывает кусок бумаги и слишком спокойно спрашивает - Это от него?

-Угу.

-Какой срок?

-Где-то пять недель.

Она закрывает за собой дверь на замок. Раздевается, разувается, уводит меня на кухню, отбирает тест, выбрасывает в мусорное ведро. Я молчу и смотрю в окно. Она молчит и ставит чай. Затем разливает готовый напиток по чашкам, садится напротив и просит:

-Расскажи, что случилось между вами в последний раз. Ты сама на себя не похожа, Лена. С этими страданиями пора заканчивать. Нельзя изменить только смерть. Все остальное - можно. И ребенок - не проблема. Я всегда с тобой. Ты же знаешь?

Киваю. Знаю. Она не предаст.

-Тогда просто расскажи. И я помогу.

-Я поехала на бой. Пашка вернулся. И я хотела... Хотела стать такой, как прежде. До Платона. Я смотрела на ринг. И не сразу заметила, что охранников нет. А когда заметила, решила уйти. Только Платон ждал меня в соседней комнате. Я... Он... Мама, я не знаю, что меня заставляет быть с ним. Это какое-то наваждение. Я схожу с ума. И возвращает мне рассудок очередной его мерзкий поступок. И в этот раз... Мы даже защитой не воспользовались. А после он сказал, что все снято. И выложит видео в интернет. Я залепила ему пощечину. Он ушел. А теперь - вот... - я судорожно вздыхаю, не зная, как объяснить собственную глупость, потому что объяснения у меня нет.