Больше, чем соседи

— Зачем? — он прижимает ладони к стене по обе стороны от моей головы. — Чтобы ты могла написать историю обо мне? Моя жизнь не продается. Это не то, что я хочу выставлять напоказ всему миру.

У меня болит сердце.

— Ты мне не доверяешь? — я смотрю ему в глаза, чтобы оценить его реакцию. — Думала, ты уже знаешь, что я умею хранить секреты. Я бы никогда не использовала то, что ты мне рассказываешь, личное или профессиональное, для продажи газет.

Он закрывает глаза и вздыхает:

— Прости.

— Прости за то, что был мудаком, или прости за то, что не хочешь мне говорить?

Он открывает глаза. В них столько печали, что слезы наворачиваются на мои глаза.

— За то, что был мудаком.

— Пожалуйста, И.

Он проводит большим пальцем по моей щеке и ловит упавшую слезинку:

— Прости меня, Мия. За все. Я не хотел оставлять тебя. Но у меня не было выбора. Мой отец заставил меня вернуться в Бостон.

— Ты был в хоккейном лагере или это очередная ложь?

— Ложь, — признается он. — Я уехал жить к своей бабушке. Я никогда не ездил ни в какой хоккейный лагерь.

Я сжимаю пальцами его рубашку и крепко прижимаю к себе, так близко, что наши губы почти соприкасаются:

— Почему ты ушел? Я хочу знать все или…

— Или что? — он медленно проводит своими губами по моим.

От жара его дыхания мои соски твердеют, крошечные бутоны жаждут его рта, его рук, умоляя о его прикосновении. Я бессильна, когда дело касается Итана. И он это знает.

— Или мы больше не можем этого делать, — говорю я ему.

Он приоткрывает рот ровно настолько, чтобы высунуть кончик языка и провести им по моей нижней губе:

— Дай мне то, чего я хочу, и я дам тебе то, чего хочешь ты.

От его хриплого голоса у меня по спине пробегают мурашки:

— Чего ты хочешь? — я прикидываюсь дурочкой, за что получаю дерзкую ухмылку.

— Встань на колени, — приказывает он, отступая от меня на шаг, заставляя меня желать большего.

Я делаю, как он говорит, потому что хочу все, что мне может предложить Итан — его член и правду.

— Достань мой член, — рычит он.

Когда я расстегиваю молнию на его брюках, он наклоняется вперед и прижимает левую руку к стене, не сводя с меня пристального взгляда. Его зеленые глаза темнеют и становятся шире, когда я беру его в руки. Глядя на него снизу вверх, я глажу его член и облизываю губы.

Итан откидывает голову назад и хмыкает:

— Соси его.

Моя киска насквозь мокрая, мои соки опасно близки к тому, чтобы соскользнуть по внутренней стороне бедра:

— Я сосу. Ты говоришь. Таков уговор.

Он ухмыляется:

— Отлично. Что бы я ни говорил, не останавливайся. Понятно? И никаких гребаных вечеринок жалости или слез.

В ответ я прижимаюсь языком к его стволу и облизываю его до самого кончика. Я еще несколько раз облизываю его, прежде чем засунуть в рот, вырывая из него еще один дикий звук.

Проходит минута, прежде чем он говорит:

— У меня была зависимость. Вот откуда я знаю Коннора. Он был моим дилером.

Итан крепче сжимает мои волосы и толкает свой член в заднюю часть моего горла, заставляя принять его целиком, вызывая у меня рвотный позыв. Слезы текут по моим щекам от силы его движений. Я хватаю ртом воздух и напоминаю себе дышать через нос. Пока он продолжает говорить, мне плевать.

— В больнице прописали обезболивающие, чтобы притупить боль после несчастного случая. У меня было так хреново с головой после смерти Эрика… — его голос затихает, и когда я поднимаю на него взгляд, его глаза закрыты. Он дергает меня за волосы, и я ускоряю темп. Теперь, когда у меня хороший ритм, я работаю с его стволом одной рукой, а другой массирую его яйца, работая в гармонии со своим ртом. — Блядь, — шипит он, — моя маленькая овечка точно знает, как сосать член, — проходит еще один такт, и не остается ничего, кроме звуков, срывающихся с наших губ. Затем он продолжает: — Я был зависим от опиатов. Все, что попадалось мне под руку. Вот почему мой отец перевез нас сюда. Он думал, что это поможет мне взять себя в руки. Но я разыскал наркоманов в школе. Они свели меня с Коннором, который тогда был простым уличным торговцем.

Итан был на наркоте. Мой Итан. В перерывах между сосанием и дрочкой, я пытаюсь осмыслить это откровение. Какое это имеет отношение к тому, что он сбежал, не задумываясь?

Словно отвечая на вопрос в моей голове, он выдавливает:

— Вернувшись в Бостон, я прошел программу детоксикации, о которой никто так и не узнал. Я…

Он обхватывает мой затылок обеими руками. Его член пульсирует, тело дрожит, когда он кончает мне в рот. Итан делает шаг назад и ослабляет хватку на мне. После того, как я глотаю, я облизываю кончик в последний раз, чтобы собрать все до капли.

— Черт, детка, — шепчет он, задыхаясь. — Блядь, это было… — он не находит слов. Как и я, после всего, что он только что рассказал мне о своей наркотической зависимости.

Итан хватает меня за плечи и поднимает на ноги. Мои бедра ударяются друг о друга, когда я пытаюсь встать самостоятельно. Я прислоняюсь спиной к входной двери и пытаюсь отдышаться.

— Спасибо, что рассказал мне. Я сохраню твой секрет, — я прижимаю руку к сердцу и встречаюсь взглядом с Итаном. — Обещаю.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб, и касается пальцами моей щеки:

— Знаю. Но это также означает, что ты не можешь написать о них. Если Коннор когда-нибудь узнает, что ты имеешь к этому какое-то отношение, он разоблачит меня и убьет тебя. Итальянцы и ирландцы — не те люди, с которыми можно связываться. Понятно?

— Но эта история могла бы сделать мою карьеру.

— Она разрушила бы мою, — выплевывает он в ответ. — Я больше не занимаюсь этим дерьмом. Я давным-давно завязал, — он прикусывает внутреннюю сторону щеки, показывая, что нервничает. — Моя карьера сейчас даже не является моей самой большой заботой; это ты и твоя безопасность. Они опасные люди, Мия. У такой маленькой овечки, как ты, такой нежной и чистой, нет ни единого шанса против таких волков, как они.

Как только до меня доходит осознание, я киваю. Он прав. Я видела выражение глаз итальянца, которое говорило: «Я убил много людей». У него был холодный, жесткий, расчетливый взгляд, который напугал меня до смерти.

— Я отступлю, — говорю я, пытаясь сдержать слезы. — Ради тебя. Ради нас.

— Спасибо, — Итан целует меня в лоб. — И без того тяжело заботиться о тебе, без дополнительных осложнений. Ты такая упрямая женщина, Мия.

Я смотрю на него с улыбкой:

— Это часть моего обаяния победителя.

24

Итан

Впервые в жизни я чувствую облегчение. Я рассказал Мие об Эрике, несчастном случае, а теперь и о своей зависимости. И конца света не произошло. Ничего не произошло. После того, как я дважды трахнул Мию в ее постели, она потеряла сознание от всех оргазмов, которые я ей доставил. Жаль, что я не устал. Довольно трудно заснуть после того, как я признался Мие в своих самых мрачных секретах во время одного из лучших минетов, которые у меня когда-либо были.

Мия переворачивается и оказывается у меня на груди. Я сажусь, прислонившись спиной к спинке кровати, и обнимаю ее одной рукой. Ее грудь поднимается и опускается с каждым вздохом. Во сне она еще красивее. Я убираю прядь волос с ее щеки и улыбаюсь.

Все мое тело еще горит от адреналина, который всю ночь бежал по моим венам. Лежа рядом с Мией, я трогаю ее волосы и смотрю, как она спит. Этот простой жест вызывает ощущение где-то внизу моего живота, боль, которая обжигает, как кислота. Я обнажился перед Мией, чего никогда ни с кем не делал. И не буду.

Мои глаза трепещут, медленно закрываясь, пока я продолжаю играть с волосами Мии. Я борюсь со сном, хотя мне это необходимо. Образ Мии в моих объятиях, прижавшейся к моему обнаженному телу, выжигает мой мозг. Вечное воспоминание. То, которое я никогда не забуду. Как и темнота, сон побеждает. Я перестаю бороться с усталостью и с самим собой, поддаваясь мечте о нас. О Мие и обо мне.

***

Бум. Бум. Бум.

Звук пробуждает меня ото сна, проникая в череп. Когда я открываю глаза, первое, что я вижу, это… Уилл. Блядь. Он нависает над моей стороной кровати, положив руку на изголовье. Причиной шума был Уилл.

Я протираю глаза, прогоняя сон, и сажусь:

— Что ты делаешь?

Он стискивает зубы, его лицо искажено гневом:

— Это я должен спросить тебя об этом, учитывая, что ты лежишь голый в постели моей сестры. И она тоже голая.

Мия натягивает простыню до подбородка и слезает с моей груди, оставляя меня ни с чем, чтобы прикрыться. Не то чтобы я заботился о себе.

Она протягивает руку, ее глаза широко раскрыты от удивления:

— Уилл, не психуй, ладно? Просто дай нам секунду, чтобы все объяснить.

— Объяснить что? Как вы двое тайком трахаетесь друг с другом за моей спиной? — он складывает руки на груди. Его челюсть сжимается от гнева. — Ага, я бы с удовольствием послушал, как мой лучший друг оказался в постели моей младшей сестры, — Уилл садится на край кровати, его вес прогибает матрас с моей стороны. — Уверен, что это отличная ебанная история. Давайте-ка послушаем ее.

Мия издает преувеличенный стон, отбрасывая волосы с лица:

— Не будь ослом, Уилл. Пожалуйста. Еще слишком раннее утро, чтобы ввязываться в драку.

— Как долго это продолжается? — Уилл смотрит на меня и качает головой. — Я прямо спрашивал тебя, нравится ли тебе моя сестра, и ты говорил «нет», хотя я знал, что ты, блядь, лжешь мне в лицо. Из всех людей я больше всего доверял тебе по поводу Мии.

Перенося свой вес, я переворачиваюсь, чтобы поднять с пола свои боксеры, и спускаю ноги с кровати, чтобы надеть их. Я бы предпочел не ругаться с Уиллом будучи голым.

— Я никогда не планировал, что между нами что-то случится, — говорю я Уиллу. — Это просто произошло.

Уилл закрывает лицо руками и вздыхает:

— Я даже не знаю, что сказать. Любому из вас. Мне так чертовски противно.

— По крайней мере, он не какой-то случайный парень, которого я подцепила в баре, — говорит Мия. — Я знаю Итана много лет. Не понимаю, почему это так важно.

— Потому что ты трахалась с ним за моей спиной! С моим лучшим гребаный другом. Моя младшая сестра. Что, собственно, за хрень? — он встает с кровати в приступе ярости и разворачивается к нам лицом. — Не могу… Не могу даже говорить ни с одним из вас.

Я следую за Уиллом, когда он вылетает из спальни Мии:

— Уилл, ну же, чувак. Позволь мне все объяснить. Ты же знаешь, я бы никогда не причинил вреда твоей сестре.

Как только мы добираемся до кухни, я прислоняюсь спиной к столешнице. Уилл хватается за холодильник, глядя на меня с такой ненавистью, которую я у него никогда не видел. Мы никогда не ссорились. Ни разу. Те несколько раз, когда мы ругались, мы выплескивали свою агрессию либо хоккейной клюшкой, либо кулаками.

— Как долго это продолжается? Я хочу знать правду.

— То и дело с тех пор, как мы переехали сюда. Около трех недель. Я поцеловал Мию в ту ночь, когда мы были в «Шестом этаже». Ты чуть не застал нас вместе, когда пришел домой пораньше. Мия стала причиной, по которой я снял номер в отеле «Ритц». Я не мог вынести жизни здесь с вами обоими, в то время как я хотел быть с твоей сестрой, когда я чертовски хорошо знал, что она мне не достанется.