Л̶ю̶б̶л̶ю̶. Гублю

Маша тоже сначала мучалась, но теперь с появлением Мороза, почти не скучала. Теперь, спустя недели разлуки ей казалось, что освобождение от чувств совсем близко, нужно просто еще немного времени.

— Все дело в том, что он твой первый, — деловито рассуждала Кулецкая, беседуя с Казанцевой по телефону.

— Думаешь, пройдет? — со вздохом спросила Маша, прижав к уху трубку и легко касаясь пальцами нежных цветов.

— Не знаю. У меня прошло… А буквально за пару недель до твоего возвращения я так влюбилась, что обо всех прошлых связях пожалела.

— Ого! Вот это ты даешь, подруга! Я его знаю?

— Да, но не хочу пока делиться, боюсь сглазить, потому что он просто охренительный мужик. Внешне ничуть не хуже твоего козлины губернатора. Знаешь, он тот, перед кем хочется голову опустить и глазки в пол, ну или наоборот задрать и в рот ему заглядывать и каждое слово ловить, — голос подруги был полон обожания.

— Так тебя можно поздравить?

— Нет, он пока не в курсе моей влюбленности. Но там такой мужик, что я даже не знаю, как подступиться.

— Ну ты даешь… Очень интересно, кто тебя с ума свел, — протянула Маша, узнав в описании чувств Татьяны свои собственные. Именно так она ощущала себя рядом с Александром Николаевичем… Раньше…

Но теперь это совершенно не представлялось возможным. Возращение к Горину станет предательством в отношении мамы, тетки и даже Романа, который так сильно поддерживал ее весь предыдущий месяц, буквально собирая по частям.

Только-только пришедшая осень еще не вступила в свои права, но уже здорово отрезвила мысли. Если даже времена года неумолимо сменяют друг друга, то почему какая-то глупая влюбленность должна длиться вечно?

Он в прошлом, а впереди длинная, полная событий жизнь, в которой еще будет место здоровому и благополучному чувству… Незачем хоронить себя, ведь вокруг множество прекрасных мужчин, — рассуждала про себя Маша. При мыслях о сильной половине человечества воображение невольно рисовало Романа, высокого и идеального, прислонившегося к капоту машины и ждущего ее с теплой улыбкой на губах, да и Галина Ивановна с Тамарой, случайно познакомившиеся с Морозом, тоже были от него в восторге.

— Эх, была бы я молодая, — протянула тетка и мечтательно затянулась тонкой сигаретой.

— Да, дочка, парень отличный, — поддержала мать, — красивый, культурный, на тебя как смотрит… А главное, на шесть лет моложе этого…

При косвенном упоминании о Горине, Маша замерла и опустила глаза. Не хотелось говорить о нем и вообще хоть как-то обсуждать произошедшее. Только как это объяснить самым родным женщинам, которые сейчас просто люто ненавидели Александра Николаевича и пользовались любым случаем, чтобы высказать обиду?

— Мы, конечно, не вместе, но почему вы так настроены против Саши?

Имя губернатора, прозвучавшее вслух, словно активировало в Галине Ивановне спусковой механизм, заставив повысить голос почти до крика:

— Он приходил! Требовал рассказать, куда ты уехала, и вообще угрожал! — мать тяжело задышала и вдруг схватилась за сердце, невольно вспомнив неприятный визит самого губернатора.

— Чем? — обескуражено прошептала Маша, чувствуя неприятный холодок, расходящийся по всему телу.

— Говорил, что найдет тебя и заберет, больше не разрешит общаться. Много плохого наговорил.

— Да, было дело, — подтвердила Тамара, — мужик он властный и словами разбрасываться не привык, так что обещания наверняка бы выполнил.

Так вот в чем дело… Горин опустился до прямых угроз её родным прямо в лицо. От осознания того, что человек, которого она боготворила, совершенно не изменил своих гадких методов, внутри вдруг разлилась такая горечь, что стало почти физически плохо.

Прав был Роман, нужно переболеть… На собственное сердце наступить, если нужно, но такое не прощать… Никогда… Он не любит, он владеет и губит, потому что с любимыми так не поступают.

Не в силах держать лицо, Маша невесело улыбнулась и расцеловав родных женщин, сложила учебники и засобиралась домой. Хотелось побыть одной и все хорошо обдумать, а еще поддаться порыву и выбросить все букеты, за неделю возвращения, заполонившие собой всю съемную квартиру.

Пока она ждала такси и спускалась к машине, в ее голове созрел план: если просто так забыть Горина не выходит, то нужно выбить его из сердца силой. Клин клином.

Маша еще немного посомневалась, задумчиво посмотрела на телефон и собравшись с духом набрала один из номеров, принявшись слушать длинные гудки. Наконец, абонент снял трубку, и она сразу, без предисловий, приступила к главному, боясь, что если тянуть, то предложить не хватит духу:

— Роман, привет. Извини, что не звонила после той драки, была обижена.

— Ничего, я все понимаю, малыш.

— Не хочешь пригласить меня на свидание?

— А ты сама готова к этому? — после небольшой паузы низкий бархатный голос звучал ровно, как будто лишний раз убеждая, что Маша делает правильный выбор.

— Готова.

Этим же вечером, на прогулке в парке Мороз впервые поцеловал ее. Стоя в кольце сильных рук, Маша вдруг подумала, что ей невероятно повезло, в отличие от той же Кулецкой, которая перебрала кучу мужчин, прежде чем влюбиться и найти достойного.

А ведь, у Маши сразу после расставания появился второй и такой же на сто процентов подходящий… Роман был нисколько не хуже Горина внешне, да и физическом плане совместимость с Машей у него была бы не меньше. Плавясь от умелого, глубокого поцелуя, она ощущала болезненную пульсацию внизу живота и возбуждение точно также, как и с губернатором. Хотелось большего. Интимнее, ближе, жарче…

О том, что Мороз опытный любовник, говорило каждое его неспешное движение, которое доводило до головокружения и невероятного томления. Если он просто целует так, что от напряжения ноют все мышцы, то какой с ним секс?

Но Роман не спешил, поэтому первое сближение так и закончилось поцелуем в парке, а затем еще одним в машине у Машиного подъезда.

Поднявшись к себе и оказавшись в одиночестве, Казанцева вдруг замерла. Прислонившись к входной двери, сползла вниз, до крови прикусила припухшую от поцелуя нижнюю губу и закрыла глаза, смахнув покатившиеся слезы.

Она понимала сейчас яснее, чем когда-либо, что во всем был хорош Роман Морозов и безусловно подходил ей даже больше, чем подонок-губернатор.

Встретился бы чуть раньше, и все могло быть по-другому. Счастливая бы самая была и под землей бы ног не чувствовала. На руках бы носил и обожал бы… Он и есть тот, другой… Идеальный и настоящий.

Только вот сердце уже сделало свой выбор и вопреки любому здравому смыслу и гордости, болезненно любило Горина. Того, кто влюбил, а потом унизил, угрожал и шантажировал, обидел до глубины души и бросил, но все рано остался внутри, разбередив душу.

И тело можно обмануть, и разум, вот только ему, неподкупному сердцу не соврёшь.

16

Вот уже целый месяц душа Татьяны Кулецкой была не на месте.

После той встречи в начале августа, прошло целых четыре недели, а чувство, зародившееся в сердце, с каждым днем только крепло, постепенно делая хохотушку и кокетку Кулецкую задумчивой и закрытой.

— Не узнаю тебя, — шепнула ей Маша, на одной из пар по истории СМИ.

— Я сама себя не узнаю, — прошелестела Татьяна, — теперь еще больше твои страдания по Горину понимаю… Но ты хоть успела с ним красивую любовь покрутить, а тут никак. Я перед ним и так и этак. Уже изучила места, где он бывает… Ноль… Полный ноль, Маш. Головой кивает, пара фраз о погоде и сквозь меня смотрит.

— Может, у него женщина есть?

— Может и есть. Не завидую ей, потому что меня так кроет, что я готова ее киллеру заказать, — невесело ухмыльнулась Кулецкая.

Откуда было знать нервно хихикнувшей Маше, что речь как раз о ней. Ведь именно с Казанцевой уже неделю встречался Мороз, поселившийся в сердце у ее лучшей подруги.

Маша безраздельно купалась во внимании Романа и даже не задумывалась над тем, что совсем скоро ее невинные свидания станут причиной настоящего бедствия.

На ее счастье, прогулки в парке, кафе и кино, были пока не замечены губернатором, слишком занятым делом Колесникова, начавшего воплощать угрозы в действие.

Горин, разумеется, приставил охрану и к Казанцевой, но за эти первые шесть дней сентября так и не добрался до отчета, удовлетворившись докладом о том, что все спокойно, и объект курсирует с учебы домой и ночует один.

Тем временем Кулецкая все больше понимала, как безнадежно влюбилась.

Перед Романом ей не хотелось изображать роковую девушку и стерву. С таким мужчиной представлялась нежная и покорная девушка, а не баба, останавливающая на скаку коня и заходящая в горящую избу. Никакого партнерства и равенства. Такие мужчины как Горин и Мороз в паре могут быть только главными. И именно с такими можно и нужно быть слабой.

Узнав от своего нерадивого поклонника, что Мороз будет вечером на набережной, Кулецкая начала собираться. Открыв шкаф, и придирчиво изучив вереницу ярких и откровенных нарядов, она интуитивно выбрала платье, забытое у нее Машей еще в начале лета. Простенький сарафан в белый горох, с рукавами фонариками и юбкой солнце до колена при каждом движении открывал взору стройные ноги Татьяны, и, несмотря на то, что был не совсем в ее вкусе, сейчас казался очень подходящим.

Кулецкая покрутилась перед зеркалом и вдруг улыбнулась: в наряде подруги, она как будто стала моложе, невесомее и невиннее. Настоящая девушка-студентка, в которую хочется влюбиться, ведь среди толпы одинаковых модниц, глаз выделит именно такой силуэт. Нанеся минимум макияжа, осталась простоволосой и надела босоножки без каблука.

— Точно стиль Казанцевой. Не зря же она своим простым шиком самого Горина зацепила, — рассмеялась Кулецкая и подмигнула отражению.

Если раньше она испытывала к Маше, ухватившей губернатора, хоть и белую, но зависть, то теперь все мысли занимал только Мороз.

— Раз повезло Казанцевой, то повезет и мне, — думала Кулецкая, невольно сравнивая, чем-то походивших друг на друга, мужчин.

Когда большое сентябрьское солнце подкатилось к горизонту и на город стали опускаться первые сумерки, желтая машина такси высадила Татьяну у моста на набережной.

Девушка оправила платье и прищурившись, принялась искать глазами высокую фигуру Мороза.

Зачем он здесь? Почему Сергей сказал, что Роман будет именно в этом месте? Неужели свидание?

Вопросов было гораздо больше, чем ответов, поэтому Кулецкая постаралась выбросить их из головы. Она знала себе цену и прекрасно понимала силу женской красоты, которой была наделена в достатке. Главное, показаться ему на глаза, а разговор какой-никакой завяжется, как и в предыдущие две встречи.

Наманикюренные пальчики, в плетенных босоножках осторожно ступали по брусчатке, постепенно приближая свою хозяйку к одному из самых больших потрясений, но она пока ничего не подозревала об этом. Таня с любопытством разглядывала прохожих и парочки, целующиеся на мосту, невольно представляя себя на их месте. Наконец, среди прохожих взгляд выделил знакомую высокую фигуру, и девушку, словно магнитом, потянуло вперед.