Порция красивого яда

Я не свожу с него глаз, пока он не решает уйти. Вскоре после этого полиция и медики разрешают Лейкин покинуть территорию. Она благодарит их и встает. Я обхватываю ее за плечи и начинаю вести к своей машине.

— Подожди, а как же моя машина?

Мали кивает, чтобы она шла. — Я отвезу ее прямо к дому. Кэм может отвезти меня за моей машиной позже. Поезжай с Хейсом.

Да, эта девушка — просто божий дар.

Я не хочу выпускать ее из рук прямо сейчас. Не после такого дерьма. Кэм подходит и укладывает ее вещи в кузов моего грузовика, дважды постучав по заднему стеклу, чтобы дать мне понять, что он закончил. Я отъезжаю от места преступления и направляюсь к себе домой.

— Эйч, — вздыхает она. — Мне правда очень жаль. Я не могу поверить, что я…

Я прерываю ее, тихонько шикнув на нее. — Не сейчас.

Единственное, что меня сейчас волнует, — это то, чтобы она вернулась домой и убедиться, что с ней все в порядке. Сейчас у меня нет места для беспокойства о чем-то еще. Все это не имеет значения.

Только она.

Лейкин решает принять душ. Видимо, именно для этого она вернулась в номер мотеля, прежде чем там начался ад и посыпались стекла. Мали сидит в спальне и следит, чтобы с ней все было в порядке. Тем временем мы с Кэмом пьем пиво на кухне.

— Это должен быть он, верно? Не может же быть совпадением, что он вернулся в город, когда происходит все это дерьмо.

Я покачал головой. — Ты же видел его лицо — весь такой самодовольный и нахальный. Это он. Это должен быть он.

Кэм крепко сжимает бутылку, отхлебывая половину пива. — Не могу поверить, что мы когда-то дружили с этим парнем.

— Нет, ты с ним дружил, — поправляю я. — Я терпел его во имя хоккея.

Он фыркнул. — Что ж, будем надеяться, что шайба, которую ты запустил ему прямо в яйца, сделала так, что он не сможет размножаться.

— У него не будет члена, чтобы размножаться, когда я с ним закончу.

Не могу поверить, что никто из нас не знал, что он вернулся в город. Я думал, что если бы он вернулся, то кто-нибудь из парней сказал бы мне. Но все, что произошло, было сделано под покровом темноты. Насколько мы знаем, он мог скрываться все это время, не давая никому знать о своем возвращении, пока ему не захотелось раскрыться.

— Айзек, конечно, сволочь, но он не дурак, — замечает Кэм. — Мы должны придумать, как застать его одного. Где-нибудь в укромном месте, где его свиноголового братца не будет рядом, чтобы записать, что мы с ним делаем.

Я киваю. — Загнать его в угол, наверное, будет сложнее, если он будет показываться только тогда, когда ему захочется. А если он следит за нами, то заманить его в ловушку, скорее всего, тоже не удастся.

Кэм поджал губы. — Если только он не будет знать, что это ловушка.

— Я слушаю.

Но он не стал сразу объяснять. Вместо этого он достает телефон и звонит.

— Оуэн, привет, — говорит он. — Помнишь, когда из-за Моррисона меня арестовали, ты сказал, что хочешь помочь?… Да, мне нужна услуга.

Когда Мали начинает зевать, Кэм решает уйти. Он говорит, что им еще нужно забрать ее машину, но мы-то знаем, что она просто переночует у него. Точно так же, как я сейчас не спускаю глаз с Лейкин, он чувствует такую же заботу о ней.

Я не совсем в курсе его плана, но он, похоже, уверен, что его идея может сработать. Просто это займет немного времени. Но если в конце концов я останусь наедине с Айзеком, я не буду возражать против того, чтобы какое-то время оставаться в неведении.

Лейкин сидит на диване и устало смотрит в пространство. Глубоко вздохнув, я подхожу к ней и протягиваю руку. В ее глазах застыл страх, когда она наклонила голову, чтобы посмотреть на меня.

— Давай ложиться спать, — говорю я ей.

Она вздыхает, кивает и берет меня за руку.

Мы не говорили о том, как будем спать. Только то, что это будет под моей крышей. Но, честно говоря, сейчас я даже не хочу отпускать ее в другую комнату. Он доказал, что запертая дверь его не удержит, а значит, она всегда будет рядом со мной.

Когда мы поднимаемся по лестнице, она поворачивается в сторону комнаты для гостей, но я останавливаю ее, чуть крепче сжав ее руку.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

Я киваю в сторону нашей общей спальни. Ту самую, в которой я не спал с той ночи, когда она ушла. — Ты знаешь, что эта кровать удобнее, и я не смогу заснуть, если тебя не будет рядом со мной.

Ей не нужно много времени, чтобы сдаться. Честно говоря, она кажется слегка довольной этой идеей. Но когда мы входим в комнату, я чувствую, как у меня сжимается грудь при мысли о том, что я снова буду спать здесь с ней.

— Ты можешь занять кровать, — говорю я ей, хватая подушку и бросая ее на пол.

— Что? Почему?

Я потираю затылок. — Я не хочу причинять тебе неудобства.

Это не совсем ложь. Спать вместе — это совсем другая близость, чем секс. И последний раз, когда мы лежали в этой постели вместе, прокручивается у меня в голове с того самого дня, как она вернулась.

Она усмехается. — Хейс, мы буквально вчера занимались сексом. Я не думаю, что совместное использование одной и той же массивной кровати вызовет какие-то неудобства.

Черт. — Ладно.

Я наклоняюсь и беру подушку, кладу ее обратно на кровать, игнорируя голос в голове, кричащий, что это плохая идея.

Достаточно того, что она одета в шорты и одну из моих футболок. Конечно, это моя вина. Я знал, что так ей будет комфортнее после душа, поэтому взял ту, что была на ней, и поменял ее на свою. Но я не услышал от нее ни одной жалобы по этому поводу.

Я разделся до одних боксеров и подождал, пока она заберется в постель, прежде чем выключить свет. Как только она улеглась, я щелкнул выключателем и подошел к кровати, чтобы лечь рядом с ней. Мне никогда не нравилось, что эта кровать большая, но это не имело значения, когда мы оба спали посередине. Но сейчас я жалею, что это не двуспальная кровать.

Она слишком далеко. Конечно, я могу протянуть руку и дотронуться до нее, но этого недостаточно. Мне нужно, чтобы ее тело было прижато к моему, а мои руки обвивали ее. Но какая-то доля тревоги не дает мне этого сделать, а я и так сейчас на взводе.

Мы лежим вдвоем, и, как ни странно, звук ее дыхания и осознание того, что она рядом, успокаивают меня. Мой мозг затихает, когда я слушаю ее ровное дыхание. Но когда мои глаза закрываются, мне кажется, что я сплю всего пару минут, прежде чем просыпаюсь от резкого вздрагивания.

— Что случилось? — спрашивает Лейкин.

Должно быть, она почувствовала, как затряслась кровать, или услышала мой вздох.

— Ничего, — уверяю я ее. — Я в порядке.

— Хорошо, — шепчет она в темноту. — Спокойной ночи, Эйч.

— Спокойной ночи.

Я закрываю глаза, желая, чтобы сон наконец-то завладел мной, но каждый раз, когда это происходит, я просыпаюсь от толчка, думая, что она снова ушла. Я смотрю на нее и вижу, что она смотрит на меня с обеспокоенным выражением лица.

— Я никуда не уйду, — говорит она так, словно у нее есть прямая связь с моими мыслями.

Я хочу сказать ей, что знаю, что это не так, но не могу. Мой рот не может подобрать слова. Мне никогда не сопутствовала удача, и я боюсь, что если я скажу это, то сглажу, и она снова уйдет.

Поэтому я молчу, двигаюсь, чтобы устроиться поудобнее, и заставляю себя закрыть глаза.

Когда это происходит в третий раз, я решаю просто не спать всю ночь, но у Лейкин, похоже, есть идея получше. Она садится, проводит пальцами по волосам и придвигается ближе. Я наблюдаю, как она наклоняется ко мне, случайно касаясь своим телом моего лица. Это сразу же заставляет меня захотеть ее, но она на задании.

Она открывает ящик тумбочки, лезет туда, и я слышу безошибочный звук наручников. Я купил их после нашей небольшой стычки с полицией на аэродроме, но сегодня они будут использоваться по-другому.

Когда она начинает отходить, я не могу удержаться. Я тянусь к ней, кладу руку на ее шею и притягиваю ее к себе. Ее губы прижимаются к моим, и мы оба вздыхаем. За этим не было никаких намерений. Я не пытаюсь залезть к ней в штаны, хотя, видит Бог, мне этого хочется. Это просто мягкий, нежный поцелуй, потому что я не мог больше сопротивляться.

— Хейс, — вздыхает она. — Что мы делаем?

Я целую ее еще раз, выигрывая время, чтобы придумать ответ, но у меня его все еще нет. — Мне очень жаль.

Она качает головой. — Не извиняйся. Не за это.

Перевернувшись на бок, я раскрываю ей объятия, и она скользит вниз, чтобы поудобнее устроиться рядом со мной. Я, наверное, запутал ее до смерти. Да я и сам запутался.

— Я еще не разобрался со всем этим в своей голове, — пробормотал я. — Я не знаю, что будет дальше, но я знаю, что мне нужно было поцеловать тебя.

Этого мало, но для нее достаточно. Она удовлетворенно выдыхает и прижимается ко мне ближе, а затем берет мое запястье и застегивает на нем один из наручников. Затем она надевает второй на себя.

— Вот так, — решительно говорит она. — Теперь я никуда не смогу уйти, а ты сможешь немного поспать.

Ухмылка расползается по моему лицу, когда я пользуюсь возможностью поиздеваться над ней. — Наверное, мне следовало упомянуть, что у меня нет ключа от них.

Но она не испугалась, как я думал. Она даже не открывает глаза. Она просто хмыкает.

— Тебе что, все равно? — спрашиваю я.

— Нет, — устало отвечает она. — В мире есть вещи похуже, чем быть прикованной к тебе.

Эта мысль звучит в моей голове по кругу, пока я засыпаю с улыбкой на лице. И если это будет лучший сон за последние полтора года, то так тому и быть.

Прошла примерно неделя, но план Кэма действительно работает. Он состоял из нескольких этапов, и сотрудничество Оуэна только еще больше подтвердило его преданность. Сначала он зашел в бар, где, как он знал, находился брат Айзека, но не признал их. Он сделал вид, что напился, а затем принялся поливать дерьмом Shore Break, после чего заявил, что мы с Кэмом — придурки, которые ничего не смыслят в управлении баром.

После этого появление Айзека было лишь вопросом времени. Он сделал вид, что это просто совпадение, что они столкнулись, и сказал, что приехал всего на пару недель. Оуэн сделал вид, что поверил каждому слову, и искренне изобразил, что рад его снова видеть.

Завоевать доверие Айзека было несложно. В конце концов, они были хорошими друзьями, пока он не зашел слишком далеко в этой войне против меня и Кэма. Поэтому, когда Оуэн позвонил Айзеку и попросил его приехать поиграть в видеоигры, сказав, что столкнулся с Кэмом в магазине и чуть не набил ему морду, Айзек не смог устоять.

Мы сидим совершенно тихо, не высовываясь из-за двери, пока ждем его прихода. Нет слов, как сильно мне хочется наложить руки на этого урода.

Из-за него ушла Лейкин.

Из-за него Кэм чуть не попал в тюрьму.

Из-за него Мали до сих пор не хочет оставаться наедине с мужчиной, если это не Кэм или я.

Все, что с ним сейчас произойдет, он, блядь, заслужил. Он может думать, что мстит за смерть своего друга, но все, что он делает, это дает мне повод избавить мир от еще одного ублюдка, который, размножаясь, сделает мир только хуже.