Сводные. Тихоня для хулигана

=27=

Стася

После многочисленных провальных попыток повлиять на родителей и прорваться в больницу к Мирону, я сдаюсь. К пятнице немного успокаиваюсь, довольствуясь лишь заверениями Артура Сергеевича, что Мир идёт на поправку. А вечером в этот же день без особого энтузиазма готовлюсь к вечеринке.

Поддаюсь упрямому импульсу и всё-таки иду в клуб, больше назло маме, нежели желая отметить день рождения в кругу друзей.

Да и какие друзья?! Ксюшка, да Полежаев, больше мне и пригласить-то некого. Но настроение становится невесёлым не из-за отсутствия подруг в моём окружении, а из-за того, что рядом не будет Мирона.

Я скучаю. Дико и нестерпимо, доводя себя до безумства. Видя Мирона в каждом студенте в универе, в каждом прохожем на улице. Подскакивая в предвкушении всякий раз, когда мой телефон оповещал о входящих звонках. Но всё напрасно.

Ни звонков, ни коротких сообщений, ни встреч, ничего. Ничего, кроме мучительной тоски.

Прекрасно зная, что Мира до полного выздоровления домой не отпустят, я с грустью смотрю на балконную дверь. Помню, как он не единожды пробирался через неё ко мне в спальню. Невольно улыбаюсь воспоминаниям.

Тогда я злилась на него, напрягалась из-за назойливого присутствия, была готова скрипеть зубами от его наглости. А сейчас мечтаю, чтобы он поскорее оказался в дверном проёме.

Мечтаю, чтобы Мир пришёл и больше никуда не уходил. Остался здесь навсегда, как уже остался в моём сердце.

Напоследок взглянув на своё отражение в зеркале, выхожу из дома. На такси еду в клуб. Где судя по количеству оставленных текстовых и аудиосообщений, меня уже давно заждалась Ксюша.

У входа в очереди замечаю и Кошкину, и Полежаева. Перед ними остаётся несколько человек до заветного фейсконтроля. Я успеваю расплатиться с таксистом и присоединиться к друзьям к моменту проверки у них документов.

В ночном клубе я впервые, да ещё и в "VIP" статусе.

Нас провожают в зону со столиками, объяснив, что за вход уже оплачено. А на выданных браслетах с бесконтактной оплатой уже имеются денежные средства.

– В честь дня рождения вам и вашим друзьям фирменный коктейль за счёт заведения, – молоденькая официантка, ничуть не старше нас, протягивает меню. – Остальное вы можете заказать сами и оплатить вашими браслетами. На ваших браслетах, – кивает попеременно на Ксюшу и Сашу. – Депозит в три тысячи рублей с уже пополненным счётом. На вашем балансе пять тысяч с возможностью его пополнения картой. Остаток денежных средств возвращается наличными. Вы готовы сделать заказ? Или подойти позже?

Ксюша первой отходит от восторженного изумления и отпускает официантку. Неумело присвистывает, крутя на запястье ярко-жёлтый браслет.

– Вот это подгон, Стаська! – завистливо вздыхая, смотрит на меня недобрым взглядом. – Власов старший так откупается за засранца сыночка?!

Одной фразой стирает лёгкий полутон появившегося настроения. Создаётся впечатление, что Ксюша не может сдерживать негативных эмоций, когда в разговорах даже вскользь упоминается Мирон.

– Прекрати негативить, – спрятать раздражение не получается, и моя просьба звучит как-то холодно и грубо. – Артур Сергеевич сделал мне подарок, а не дал взятку.

– Ладно, ладно, – вскидывает руки, словно сдаваясь. – Родню не выбирают. А такой роднёй, как Власовы не раскидываются, даже если и есть среди них гнилые…

– Ну, хватит уже, – импульсивно бью раскрытой ладонью по столу. – Мне очень жаль, что Мирон так некрасиво поступил с тобой и распустил мерзкие слухи. Но прости, пожалуйста, мне уже надоело слушать о том, какой Мирон засранец и урод. Можно хотя бы сегодня не поднимать эту тему!

Я не прошу, а решительно требую. И всё же смелости открыто защитить Мира во мне не находится ни грана.

Разрастить скандалу не даёт пришедшая официантка. Она расставляет на столе бокалы, своим присутствием немного разряжая обстановку. Не дожидаясь ухода девушки, я поднимаю свой бокал. Небрежно салютую им и залпом выпиваю сладковатый коктейль с лёгким привкусом апельсина.

Выпитое приятно горячит тело и дурманит голову. Забирает нервозность, так искусно созданную Ксюшей.

– Ок. В конце концов, каждый должен набивать себе шишки и учиться на своих ошибках, – продолжает язвить подруга. – Дерзай.

Меня начинают терзать сомнения… А подруга ли мне Ксюша, раз даже в мой день рождения она не может угомониться и перестать накручивать меня?

– Спасибо за разрешение, пойду набью парочку шишек, – встаю из-за стола.

– Стась! – вмешивается Саша, отзеркаливая моё движения и вырастает передо мной в полный рост. – Давайте все выдохнем и хорошо проведём время.

– Этим я и собираюсь заняться.

Заявляю с несвойственной для себя наглостью, делая шаг вперёд. Пользуюсь моментом, пока Полежаев ошарашенно переваривает мою фразу. Протискиваюсь мимо него, вынужденно соприкасаясь с его плечом и спешно иду в сторону танцпола.

В кои-то веки мне надоедает глотать язвительность Ксюши и нет желания оправдывать её скверный характер. Я хочу провести время без ругани и без оглядки на прошлый конфликт Ксюши с Мироном.

Я действительно, безумно хочу сама набить шишки с Власовым. Попробовать. Дать нам шанс построить что-то светлое, ведь я вижу перемены в Мироне.

Чувствую симпатию, а через секунду выхватываю в толпе танцующих его…

Мирон не танцует. Он озирается по сторонам, стоя ко мне лицом, но пока не замечая моего присутствия всего в нескольких шагах. А я не спешу подходить и даже жестами никак не выдаю себя. Просто смотрю, забывая даже дышать.

Мир осунулся, выглядит уставшим и немного растерянным, совсем не таким дерзким, каким он предстал передо мной в тот злополучный первый вечер.

С тех пор прошло не так уж и много времени, но в нём заметны перемены. Мирон больше не смотрит на меня с ненавистью и пренебрежением, во взгляде всё чаще вспыхивают иные эмоции. И кажется, от них нас обоих штормит.

Наконец-то Мирон меня замечает. Плавными шагами сокращает расстояние между нами, при этом ускоряя мой пульс. Буквально разжигая и без того пылающую взволнованность.

Я замираю в ожидании. Пока он медленно идёт в мою сторону, пряча руки за спиной. Не дышу. Чувствую, как щёки заливаются румянцем, но ничего поделать с собой не могу. В горле пересыхает от предвкушения того, что сейчас могу получить в подарок свой первый в жизни букет от парня, который мне безумно нравится.

– Привет.

Сквозь оглушительные басы не слышу голоса Мирона, умудряюсь лишь по обветренным губам прочесть короткое приветствие и сконфуженно произнести банальный ответ:

– Привет. Зачем ты сбежал из больницы? – с излишней экспрессией в голосе выкрикиваю вопрос, надеясь перекричать музыку.

Зажмуриваюсь на секунду. Мечтаю услышать какую-нибудь приторную нелепицу… вроде той, что сбежал Власов именно ко мне.

– Потому что я скучал по тебе, – шепчет мне на ухо, зарываясь пальцами в волосы.

Его слова будто кипяток. Но они не ранят, они просто обрушиваются на меня неожиданным откровением.

– И я, – выдыхаю с трепетом, почти готовая кинуться на шею Мирона и задушить в своих объятиях.

Усердно гашу в себе этот порыв. Знаю, что ослабленному после аварии Мирону не пойдёт на пользу такое резвое проявление эмоций.

Мы так и стоим среди танцующей толпы, не замечая никого вокруг. Чувствуя только взаимное притяжение. Слыша только бешеное сердцебиение, которое даже в разы громче музыки. Ощущая лишь бешеную энергетику.

В груди становится тепло, и всем известные бабочки трепетно порхают в животе от чувства влюблённости и сбывшихся ожиданий.

Отстранившись, Мирон неуклюже протягивает букет, словно и для него это происходит впервые.

– С днюхой, Стасик! – острит он, явно стараясь завуалировать собственное волнение.

Дождавшись, когда я перехвачу стебли цветов, Мир оттягивает меня в сторонку. Побуждая прижаться спиной к стене в каком-то углу между двух колонн, образовавших нишу.

– А ты в курсе, что жёлтые цветы - символ расставания?

Украдкой смотрю на Мирона, выглядывая из-за букета, которым всего секунду назад любовалась с тёплой и восторженностью.

– Что за бредовые суеверия?

Медленно отодвигает мою руку с букетом от лица. Подушечкой пальца стирает с кончика моего носа пыльцу, которая уже щекотно раздражает слизистую.

– Существует предание, согласно которому князь, вернувшийся с войны, захотел узнать, оставалась ли ему верной жена, – трогая пёстрые лепестки цветов, сама не верю в то, что пересказываю какой-то несусветный факт, вычитанный в Википедии. – Колдунья предложила подарить супруге красные розы и на ночь поставить в изголовье кровати. Если бы княгиня была верна, они сохранили бы цвет, но наутро бутоны пожелтели. С тех пор жёлтые цветы – символ предательства и остывших чувств.

– Стась, – не пытается скрыть усмешку. – Ты давай это… прекращай читать форумы разведёнок и брошенок.

Я снова замираю, потому что Мирон наклоняется ближе, и касается кончиками пальцев моей обнажённой кожи. Почти у самого краешка облегающего лифа платья. По ощущениям это щекотно, но до чёртиков волнительно.

– Давай сбежим?!

Желание последовать предложению Мирона густой патокой разливается по венам. Склеивает чувство неловкости из-за того, что ради этого придётся бросить друзей одних.

– Я пришла не одна.

– Знаю, – произносит он, внимательно всматриваясь в моё лицо. – С душнилой и брехливой подружкой, – цедит сквозь зубы, не скрывая неприязни.

Вот теперь я его узнаю. Видимо, не вся дурь вытряслась из головы, раз он не может сдерживаться.

– Прекрати, они мои гости.

– Ага, один без мыла куда угодно залезет. А другая… – ненадолго замолкает, словно подбирает более-менее цензурное выражение. – Лицемерка.

Его слова приводят в чувства. И если я могу понять его предвзятость к Саше, хоть немного обосновав её ревностью и духом соперничества. То причин ненавидеть Ксюшу, я не вижу в упор.

– А я тогда кто?

– А ты дурёха, раз позволяешь этим двум непорядочным индивидам тобой крутить. Ты достойна другого отношения, и других людей рядом, – подмигивает мне, слегка успокаиваясь и будто бы не собираясь накалять обстановку, и раскручивать скандал.

– А если серьёзно! – пока ещё не готова поверить в разительные перемены в Мироне. Возможно, это всё последствия травмы, а не переосмысление.

– Разреши мне покрутиться вокруг тебя.

Опешив, я не могу подобрать слов для ответа. Сердце грохочет так сильно, что я боюсь, что оно сдаст с потрохами мою неумело спрятанную симпатию.

– Руку и сердце пока не предлагаю, – отшучивается, но в карих глазах столько серьёзности, что я просто теряю рассудок. – Давай замутим?!

Ожидать более романтичного предложения встречаться было бы глупо. Мирон не из тех влюбленных трубадуров, что поют серенады под окном. Хотя… с натяжкой его можно назвать романтиком.

Я невольно вспоминаю, как он залезал ко мне на балкон. Ясное дело, что не из-за великой любви, но всё же. Губы сами расплываются в глуповатой улыбке.

– Я сказал что-то стёбное? – недовольно спрашивает Мирон, замечая на моём лице усмешку.