Греховная страсть

— Ты что-то от меня скрываешь. Что ты делаешь в церкви ночью?

— Ш-ш-ш! Пей свой кофе.

Наутро я заболела. У меня была сильная простуда. Мама ухаживала за мной. Беранже, когда освобождался от своих бесконечных дел, сменял ее. Временами я бредила или проваливалась в какое-то странное состояние — видела и слышала все, словно через туманную пелену. Они рассказывали мне про Пичо, про новости в деревне, про папу, про Мишель, просили и меня сказать хоть что-нибудь, но все, что я могла из себя выжать, это:

— Нет, мама.

Я слышала, как Беранже молился, потом просил меня вернуться, выздороветь, говорил нежные слова:

— Милая Мари, я так скучаю по твоей великолепной стряпне.

Мне стало лучше только к Рождеству. Однажды я открыла глаза, села на кровати и позвала маму. Та подбежала, заметив перемены, и радостно спросила меня:

— Как ты себя чувствуешь, лучше?

Я кивнула. Тут она разрыдалась:

— Боже, как я переживала, как я испугалась. Сначала папа, потом ты. Господь услышал мои молитвы. — И она закрыла лицо руками.

Уже через несколько дней я вышла на улицу, настаивая, чтобы Беранже отвел меня в церковь и показал мне новую кафедру для проповеди. Ведь все это время он неустанно рассказывал мне, что и как делалось, дабы держать меня в курсе всех дел, и теперь я хотела увидеть это своими глазами. Пока мы шли, я опиралась на его руку, ощущая невероятный трепет.

Новые подмостки были великолепны. Они были больше и выглядели внушительно. Беранже разделил их на две части, чтобы на одной он произносил проповедь, а потом, чуть спустившись, причащал. Я была поражена мощностью этого сооружения и тем, как оно замечательно сочеталось со всем, что было в нашей церкви. Правда, то, что он выложил кафедру черепицей, оставшейся от ремонта крыши, мне показалось несколько грубоватым.

— Тебе нравится? Я очень торопился. Не хотел больше ждать. Хотел успеть к твоему выздоровлению.

Я обошла вокруг конструкции и как бы невзначай спросила:

— А что ты тут так глубоко копал?

— О, это для новой церемонии. Ты сможешь увидеть ее вместе со всеми в воскресенье.

И ничего больше я из него вытянуть не смогла.