Проданная девочка

Глава 4

Рита

В спальне обстановка, как у царицы. Только мне здесь совсем не по себе.

Я вынужденно поднялась на второй этаж, лишь бы не видеть физиономию этого блондина. Ненавижу гада. Он не дал мне сбежать, разрушил последнюю ниточку надежды на спасение.

Никогда раньше я не принимала душ за пятьдесят секунд, но сегодня это у меня получилось. Нужно было смыть с тела грязь, потому кожа уже зудела.

Неловко раздеваться в чужом доме, тем более когда я поняла, что не только спальня не замыкается, но и ванная тоже.

Была мысль попробовать снова сбежать, но блондин демонстративно выкрутил на окошках ручки. Теперь даже на балкон не выйти. А если разбивать стекло, то прихвостень обязательно услышит и снова примчится меня возвращать.

Из шкафа я прихватила длинный махровый халат. Он мне почти до самых щиколоток. Трусики свои постирала в раковине и спрятала за батареей подсушиться. К развратным комплектам, приготовленным для меня Мироном, даже не прикасалась.

Еще и объявила голодовку всем им назло! Не буду есть и пить тоже.

Правда, все же попила воды прямо из крана. Но они пусть думают, что я и не пью.

Сколько человек может прожить без воды? Три дня или чуть больше?

Надеюсь, этого времени хватит, чтобы достучаться до совести Мирона, если конечно, она у него вообще есть. Может, он не захочет моей смерти и отпустит.

За окнами вечереет.

Черный автомобиль Мирона уже сорок минут стоит во дворе, но он сам ко мне не поднимается.

Забыл обо мне? А вдруг? Даже не знаю, что предпринять в таком случае.

В комнате на стене висит большая плазма, но я не включаю ее, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания. И свет тоже не включаю.

Когда в спальне становится совсем темно с лестницы, раздается стук шагов. Вздрогнув, я отбегаю от окна, плюхаюсь на кровать и укрываюсь по самую шею одеялом. Прикрываю глаза, делаю вид, что сплю.

Дверь в комнату почти бесшумно открывается. Внутрь кто-то заходит и останавливается возле той половины кровати, где я лежу. Сквозь ресницы осторожно подглядываю.

По белым манжетам рубашки я узнаю Мирона — у блондина рубашка была черная.

И присутствие в комнате моего похитителя лишь сильнее разжигает волнение. В нос закрадывается запах свежей выпечки, когда мужчина ставит на прикроватную тумбу серебристый поднос.

— Рита, ты спишь?

Но я упорно молчу. Пусть думает, что я сплю или уже в голодной коме!

Мирон спокойно отходит, я думаю, что он ушел из спальни, однако за спиной слышится шорох его одежды.

Он раздевается?!

Мое сердце подпрыгивает до самого горла.

Впиваюсь ногтями в краешек подушки, все органы чувств обостряются, и кажется, что я начинаю видеть кожей — что бы ни делал там Мирон, я живо представляю это. Вот он снимает рубашку, бросает ее на софу. Я вижу его обнаженную широкую спину, как перекатываются на ней мускулы от каждого движения…

Матрас на другой половине кровати проминается — Мирон садится на нее, чтобы снять обувь и брюки.

Я закусываю губу. Боже… Неужели он лишит меня девственности уже сегодня?

Пока я сгораю от неизвестности, Мирон скрывается за дверью в ванную.

Слышу, как зашумела вода. Резко отбрасываю одеяло и судорожно соображаю, что делать.

Еще и голод на фоне стресса усиливается. Настолько, что болит желудок.

Отрываю несколько ягод от кисточки винограда и запускаю в рот.

— Приятного аппетита, — раздается голос Мирона.

Вздрагиваю.

— Он пропал. Опять, — проглотив, тихо говорю.

И обернувшись, застываю, видя Мирона только в полотенце, намотанным на бедра.

Мирон, не сводя с меня взгляда, подходит близко. Я опускаю глаза. Впервые в жизни я стою рядом с почти обнаженным мужчиной. И подними я глаза, уткнусь в его широкую грудь, под которой бьется львиное сердце. Его тело источает тепло и пахнет свежестью геля для душа, его аромат я чувствую при каждом своем рваном вдохе.

— Я тебя разбудил? — спрашивает Мирон.

А вот он на меня смотрит. Я это даже макушкой чувствую!

— Я не спала… — бормочу и, все же набравшись смелости, заявляю тверже: — я была в голодном обмороке!

— Мм… — он обхватывает мое запястье, и по коже тут же бегут мурашки. — А я вот чертовски устал, Рита. Идем, будешь охранять мой сон.

— Вы серьезно?

Что за вопрос? Мирон совсем не похож на шутника.

Он в самом деле увлекает меня за собой на кровать.

Успеваю закрыть глаза, когда Мирон скидывает с себя полотенце и ложится со мной абсолютно голым. Я поворачиваюсь к нему спиной и, стиснув зубы, смотрю стеклянным взглядом в окно. Вижу в нем полумесяц и сухие ветки верхушек деревьев.

Маленькие волоски на руках встают дыбом, а волосы на голове шевелятся, когда Мирон подвигается ближе и закидывает на меня тяжелую руку. Никогда прежде я не лежала в постели с мужчиной, тем более таким… еще и голым.

Дышу через раз. Не шевелюсь.

А дыхание Мирона совершенно другое — глубокое, частое и настолько горячее, что почти обжигает меня.

— Ты уже ласкала себя? — неожиданно спрашивает он.

Застает врасплох.

Где ласкала? Там? У меня в жизни было много и других интересов, кроме подобного самопознания. Да и настроения заниматься таким не было и места. Койка за тряпкой в коммуналке и грязный общий душ, в который можно входить только в тапках, как-то не располагал.

Но это первые мысли, что пришли в голову, и потому на свой риск решаю уточнить:

— Как… ласкала?

Мирон тяжело выдыхает, раздувая мои волосы у виска. Я напрягаюсь до последней клетки в теле, когда его рука медленно опускается по моему животу, раздвигает полы халата и соскальзывает между моих ног.

— Ты без трусов.

Я только вспоминаю о досадном недоразумении, не найдясь с ответом.

Его рука накрывает мой лобок, пальцы опускаются ниже. По телу проносится неконтролируемая дрожь, когда Мирон, слегка надавив подушечками, выводит круги по моему клитору. Низ живота тут же опаляет жаром, а во рту почему-то пересыхает.

Мирон трогает неторопливо, но внутри меня все трепещет, становится слишком жарко. На мгновение мужчина убирает от меня руку, и лишь тогда я могу нормально выдохнуть. Только он не думал прекращать — он облизывает свои пальцы и возвращает руку мне между ног.

Движения становятся влажными. Его пальцы опускаются ниже клитора, задевают складки. Глубже Мирон не заходит, но и это достаточно, чтобы я почти сошла с ума от новизны ощущений.

Во мне появляется томящее, горячившее кровь сладкое желание. Оно очень приятное. Усиливающееся с каждой секундой.

Мирон кладет ладонь на мою промежность и гладит сверху вниз, лишь слегка надавливая на вход. Закусываю губу, невольно приподнимая одну ногу, и откидываю голову на грудь мужчины. Мне хочется застонать — разум затмевают непривычные, какие-то первобытные инстинкты. Мои бедра будто сами двигаются в такт его пальцам.

— Поцелуй меня, — хрипло шепчет Мирон и, взяв другой рукой меня за горло, заставляет повернуть к нему лицо.

— Нет… — шиплю я и, снова закусив губу, не сдерживаюсь от тихого стона.

Услышав отказ, движения его пальцев по клитору становятся быстрее и жестче. Возбуждение закручивается все сильнее. Безвольно вытягиваюсь на постели, кажется, что все мои мышцы в этот момент превращаются в камень.

Я вроде видела темноту в комнате, но теперь перед глазами вспыхивают миллиарды маленьких искр.

— Ах… ах… да… — само слетает с моих с губ.

Больше терпеть невозможно. То, что заставил меня испытать Мирон, сложно описать словами. Эта была сумасшедшая разрядка, настоящий пик блаженства. Такого приятного ощущения я не испытывала никогда.

Еще немного Мирон продолжает поглаживать уже медленно, как будто успокаивая, мою пульсирующую промежность. Теперь между ног стало больше влаги.

Я глубоко дышу ртом, сердце настолько бешено колотится, что я слышу его биение.

Когда Мирон прекращает меня трогать, со мной происходит какой-то откат. На смену напряжению и жару приходит дикая слабость. Я становлюсь ленивой, и сильно клонит в сон.