Признание этого мужчины

Джесси выводит меня на солнечный свет и ведет к собравшимся гостям. Тесса указывает, где, кому встать, но при нашем приближении мама быстро меняет расстановку. Вижу, как Сэм тискает Кейт, и мгновенно перевожу взгляд на Дэна, так и знала, что увижу это. Презрительный взгляд. Она делает это нарочно?

Я смотрю на Джесси.

— Пожалуйста, просто делай, что тебе говорят. — Чем больше он будет подыгрывать, тем меньше это продлится, и тем меньше будет нервничать мама.

— Если пообещаешь мне тихое время после.

— Я обещаю тебе тихое время, — говорю со смехом.

— Ладно. Ненавижу делиться тобой, — ворчит он, и я улыбаюсь. Знаю, что он это не любит.

Следующий час Джесси проводит в полном согласии со всем. Передвигается, когда его просят, улыбается, когда его просят, и даже без жалоб снимает с меня наручники, когда фотограф делает снимки только со мной. С последним щелчком меня быстро подхватывают и уносят обратно в «Поместье».

Вскоре мы оказываемся одни в одном из люксов — люксе, где он загнал меня в угол и пытался соблазнить, и люксе, где я готовилась к свадьбе. Дверь тихо закрывается за нами, и меня ведут к большой, украшенной атласом кровати. Он поднимает меня на нее и заползает следом, устраиваясь на мне. Теперь на меня смотрят очень похотливые зеленые глаза.

— Тихое время, — шепчет он, запечатлевая нежный поцелуй на моих губах, прежде чем уткнуться лицом мне в шею.

— Хочешь пообниматься? — спрашиваю немного удивленная.

— Да. — Он зарывается носом еще глубже. — Хочу пообниматься со своей женой. Ты собираешься мне отказать?

— Нет.

— Хорошо. Значит, наш брак заладился с самого начала, — говорит он совершенно серьезно.

Поэтому я позволяю ему прижаться ко мне. Наслаждаюсь ощущениями его веса, запаха и стука его сердца, бьющегося напротив моей груди. Мне нравится тихое время, но когда я смотрю на высокий потолок, разум, естественно, блуждает в мыслях, сдерживаемых несколько недель, — мыслях, которые я изо всех сил старалась отогнать. Это невозможно. Совершенство этого момента, нашей любви, омрачено реальностью предстоящих задач.

От Микаэля не было никаких известий, так что, предполагаю, он все еще в Дании. На данный момент я избавлена от этой проблемы, хотя он скоро вернется, и я предполагаю, что он очень будет настаивать на нашей встрече. Корал тоже не было видно, а Сару вышвырнули вон после того, как она призналась во всем, что сделала, о чем я и так знала. От Мэтта я ничего не слышала, так что он определенно понял мой посыл, но мне все еще слишком любопытно, откуда он знает о проблеме Джесси с алкоголем. А еще в понедельник у меня должны начаться месячные. Я никогда еще так сильно чего-то не желала. Ребенок? Даже не могу думать об этом, и я полностью осознаю, что зарыла голову в песок. Глубоко-глубоко.

Джесси больше не упоминал об этом, но он хочет, чтобы я забеременела. Он ясно дал понять, что с удовольствием бы привязал меня к себе, и думает, что с помощью ребенка сможет этого добиться. Он счел бы это идеальным предлогом для того, чтобы я бросила работу, — еще одна его мечта. Но я люблю свою работу. Люблю проводить дни, проектируя и общаясь с клиентами. Я буду сражаться с ним за это. Бороться изо всех сил… если не залечу. Понятия не имею, что буду делать, если это произойдет. Знаю, он будет интересоваться, есть ли признаки, что у меня идут месячные, и мне не удастся скрыть этого от него. Я заставляла его пользоваться презервативами две недели, и он демонстрировал к ним явное отвращение, но если я не беременна, то хочу, чтобы так и оставалось.

— Ты сделаешь кое-что для меня? — спрашиваю тихо.

— Все, что угодно. — Горячее дыхание на моей шее заставляет меня повернуть к нему голову, побуждая посмотреть на меня. Он появляется из своего укрытия, зеленые глаза смотрят на меня. — Чего ты хочешь, детка?

— Не мог бы ты, пожалуйста, устоять против разговора с Патриком о Микаэле?

Готовлюсь к отказу. Мне удалось держать его подальше от моего босса, но Патрик и Ирен прибудут позже на вечерний прием, и я не уверена, что Джесси сможет сдержаться. В деле с Микаэлем все было спокойно, и мне разрешили работать, даже при постоянных звонках Джесси. Я бы нисколько не удивилась, если бы он был в курсе, что мой датский клиент находится за пределами страны.

— Я согласился не устраивать визит к Патрику, если ты с ним поговоришь. И мне так думается, что ты это не сделала. — Он выжидающе поднимает брови, глядя на меня.

Нет, я этого не сделала, потому что понятия не имею, как к этому подойти. Патрик был достаточно шокирован, услышав, что я выхожу замуж за одного из клиентов вскоре после заключения контракта. Я вряд ли могла добить его тем, что спрыгну с корабля самого важного клиента «Рококо Юнион», клиента, гарантирующего Патрику пенсию — пенсию, которая ему не понадобится, если я расскажу ему новости, потому что тогда он наверняка умрет от шока.

— Дай мне время до понедельника, — умоляю я. — Я поговорю с ним в понедельник.

— До понедельника, — соглашается он, слегка прищурившись. — Ава, я серьезно. У тебя есть время до понедельника, а потом вмешаюсь я.

— Хорошо.

Он слегка хмыкает, а затем снова утыкается мне в шею.

— Понедельник, — снова бормочет он. — И когда я смогу увезти тебя отсюда?

— Я тебя предупреждала, если хочешь так быстро пожениться, то медового месяца не жди какое-то время. Ты согласился, помнишь?

Он поднимает голову и хмуро смотрит на меня.

— И когда же я смогу остаться с женой в полном одиночестве? Когда смогу любить ее?

— Ты всегда меня любишь. Когда я не работаю, я с тобой. И ты пишешь и звонишь мне достаточно часто, так что технически я все равно весь день связана с тобой. — К этому вопросу мне тоже нужно вернуться. Он неумолим.

— Хотелось бы мне, чтобы ты бросила работу, — он надувает губы, а я качаю головой, как делала каждый раз на его предложение. Он пока не требует, но это произойдет, скорее всего, при появлении Микаэля на горизонте. — Стала бы свободной леди, — напирает он.

— Как бы я стала свободной леди, будучи постоянно прикованной к тебе?

Он толкается бедрами в мой пах, заставляя меня резко охнуть.

— Ладно. Тогда будь моей леди для удовольствий. — Он ухмыляется, хитрая задница, и я подозреваю, что на горизонте маячит вразумляющий трах. Мне бы хотелось, чтобы он взял меня жестко. Это было бы приятной переменой после последних нескольких недель нежного Джесси.

— Уорд, ты не возьмешь меня сейчас. Нам нужно спуститься вниз, пока за нами не явилась мама.

Он закатывает глаза и вздыхает.

— Твоя мать — заноза в гребаной заднице.

— Ты сам ее заводишь, — смеюсь я.

Он отодвигается от меня и тянет к краю кровати.

— Ей нужно смириться с тем, у кого власть, — откровенно говорит он, начиная надевать на меня наручники.

Мое веселье возрастает.

— Ты прикасаешься ко мне. Конечно, власть у тебя.

Пытаюсь высвободить руку из его хватки, но лязг металла вскоре говорит мне, что ему уже удалось меня поймать. Смотрю на него снизу вверх. Он плутовато ухмыляется.

— Прости. — Он трясет наши запястья, отчего наручники снова лязгают. — У кого власть?

Я хмуро смотрю на него.

— Сегодня у тебя. — Перекидываю волосы через плечо и поправляю бриллиант.

— Ты ведешь себя очень разумно, — тихо говорит он, наклоняясь и захватывая мой рот. Я держусь за его плечо и впитываю ощущения его усердного языка и тепло большой ладони, прижатой к моей пояснице. — Хммм, — напевает он. — Вы восхитительны на вкус, миссис Уорд. Готова?

Я встряхиваюсь, возвращаясь к жизни.

— Да, — говорю, запыхавшись, и вся разгоряченная.

Взгляд Джесси скользит вниз, к моему животу, и его рука медленно поднимается. Вздрагиваю, когда пальцы легко касаются живота, и он замирает. Не понимаю, почему это произошло. Он не поднимает глаз, просто ждет несколько безмолвных мгновений, затем растопыривает пальцы и с нежностью выводит широкие круги. Мне хочется, чтобы он перестал. Разговора об этом не было, но долго его не избежать. Он, должно быть, почувствовал отсутствие во мне энтузиазма. Эта маленькая ситуация — мое самое большое бремя из всех. Я не хочу ребенка.

Я отстраняюсь, и его рука опускается.

— Пойдем. — Я не могу на него смотреть. Направляюсь к двери, но вскоре останавливаюсь, Джесси не следует за мной, и металл наручников врезается мне в плоть. Я слегка морщусь.

— Ава, мы поговорим об этом? — коротко спрашивает он.

— О чем?

Я не могу этого сделать, не сейчас — не в день своей свадьбы. Мы неделями ходили вокруг, да около, и на этот раз именно я не хочу этого разговора. Понимаю, я в полном отрицании, но с каждым днем это ударяет по мне все сильнее. Я могу быть беременной.

— Ты знаешь, о чем.

Опускаю глаза, не зная, что еще сказать. Время, кажется, замедляется, усиливая неловкое молчание, и когда я слышу, как он переводит дыхание, чтобы начать разговор, хотя я явно не собираюсь этого делать, дверь с грохотом распахивается, и врывается мама. Никогда еще я не была так рада ее видеть.

— Могу я спросить, — начинает она сурово, — почему вы двое просто не сбежали куда-нибудь, чтобы пожениться? У вас внизу гости, ужин уже подан, и я сыта по горло беготней за вами и попытками вас контролировать.

— Мы идем. — Я дергаю за наручники, но Джесси не двигается с места.

— Элизабет, мы придем через несколько минут, — коротко отвечает Джесси.

— Нет, мы идем сейчас, — спорю, молча умоляя его оставить все, как есть. Бросаю на него умоляющий взгляд, и он со вздохом качает головой. — Пожалуйста, — говорю тихо.

Джесси в отчаянии зарывается рукой в волосы, с силой сжимая челюсть. Он недоволен, но смягчается и позволяет мне вытащить его из комнаты. Поверить не могу, что из всех дней он выбрал именно сегодняшний, чтобы настоять на разговоре об этом. День моей свадьбы.

В неловкой тишине мы спускаемся вниз, но мама ничего не замечает. Меня одолевает злость. Почему именно сегодня?

Глава 3

Летняя гостиная невероятна. Намеки на зелень листвы выглядывают из обилия калл, украшающих каждое свободное место. Стулья задрапированы белой органзой с большими зелеными бантами, прикрепленными к спинке, а столы усыпаны листьями папоротника. На столах возвышаются высокие стеклянные вазы, наполненные кристально чистой водой, и высокие каллы.

Простая, сдержанная элегантность.

Выбрав три блюда, без вина, я теребила салфетку и потакала любому, кто желал поговорить. Я делала все, чтобы не смотреть на Джесси. Джон произнес короткую, приятную речь в качестве шафера Джесси. Не было никаких слов об истории их дружбы, никаких упоминаний о дяде Кармайкле или старых добрых деньках. Джон не шутил, хотя, кажется, находил поведение Джесси со мной довольно забавным.

И мой папа. Я близка к слезам, наблюдая, как он сражается ос своими заметками, вспоминая мою юность, давая совет по каждой из моих дерзких черт, а затем продолжает рассказывать о том, как меня поймали на краже сладостей в магазине, и как я съела улики.