Княжна

Он оглянулся и заметил вдруг вешалку с платьем, висящую прямо на высокой стойке для растений.

— Ух ты! Завтра в этом на свадьбе красоваться будешь?

Анна не обернулась. Поняла, про что говорил Космос. Только достала вишневое варенье без косточек и угукнула:

— Нравится?

— Высший пилотаж, Князева, — одобрительно отпятил губу Холмогоров. Он не подходил к платью, чтобы Анька его интерес случайно не так растолковала, но наряд внимательно рассматривал. Особенно Косу понравились рукава платья — объемные, из полупрозрачной ткани в мелкую сеточку, по всей поверхности украшенные белыми бусинками.

Анна обернулась и посмотрела на сердечно любимый костюм. Помнила, что обошелся он ей недешево. Пришлось всю стипендию потратить в ателье, расположенном неподалеку от её рижского многоквартирного домика, в котором она комнату небольшую у пожилой пары снимала. И, даже отдав за платье двадцать три тысячи, что за неделю инфляции обесценились почти полностью, пришлось долго торговаться с крепкой латышской портной, чтобы та сбила цену хоть чуть-чуть.

Князева усмехнулась и помешала ложечкой варенье; да, было время!..

— Я в нём диплом получала.

— А что тогда не красное сшили? — спросил Космос, с усмешкой присаживаясь к Анне. — Чтоб под цвет корочки?

Она скривилась не всерьёз, на мужчину посмотрела, чуть улыбнувшись, и признала:

— Не люблю красный цвет. Не идёт он мне.

Холмогоров прищурился, словно Аню в красном пытался представить, и по итогу своим фантазиям кивнул с достоинством рыцаря.

— А мне кажется, что пошло бы.

— Тогда бусины не сочетались бы. Пришлось бы чёрные делать, и вышло совершенно некрасиво. Не знаю, что было бы хуже, — качнула головой Князева. Чуть посидела, переводя взгляд с Коса на платье за его спиной, и призналась. — Я Сашке фото в нём показывала — он альбом просил привести. Думаю, если бы ему это платье не понравилось, пришлось бы на свадьбу искать другое. Только вот где бы за ним бегала?..

— А что, думаешь, мог не одобрить? С чего бы?

— Ну, Кос, — Аня чуть замялась, словно говорила о чём-то неприличном, и, только откашлявшись, пояснила. — Оно же чёрное. Вдруг бы на свадьбе неправильно смотрелось?

— Как будто на похороны холостяцкой жизни брата пришла, да? — засмеялся Холмогоров. Девушка посмотрела на него, явно застеснявшись его хохота и громко озвученных тайных мыслей, и чуть взгляд отвела. Космос сразу почти откашлялся.

Тишина прерывалась нарастающим свистом чайника и попытками мужчины как-то оговориться, исправиться.

— Я ж… в смысле… не, Анька. Платье-то… вон какое. Торжественное. Ещё бы, диплом же получать не в «каком-нибудь» надо, верно? — и подмигнул ей жестом любящего крестного, которого у Князевой забрал Афганистан. Та улыбнулась Холмогорову скромно, посмотрела на платье, словно мысли дурные думала прогнать.

А Космос всё продолжал:

— Для свадьбы — самое то! Так что не переживай даже, ты у нас главной красавицей будешь. После Ольки, конечно.

Девушка едва сдержалась, чтобы за волосами не спрятать лица своего. С Ольгой она вчера познакомилась — невеста Белова, по словам самого Сашки, очень хотела пораньше сестру его двоюродную увидеть — и нисколько о том не пожалела. Сурикова оказалась приятной женщиной со сладким голосом и не менее теплыми объятьями, одно воспоминание о которых вынуждало Аню улыбаться.

Наверно, такая тонкая хрупкая женщина и должна была за руку Саши держаться. Только такая, вероятно, и стала бы его отдушиной.

— Спасибо, Кос, — шепотом проговорила благодарность, словно думала, что их подслушать мог кто. Холмогоров головой дёрнул, даже чуть зардевшись. Анна улыбнулась широко, не представляя, что такого сурового на вид дяденьку, как Космос, можно так просто в краску вогнать!..

Чайник засвистел, и девушка кинулась чашки кипятком заливать.

— Молока?

— Не надо, — махнул рукой Холмогоров, заварником макнул, чай покрепче делая. Потом вдруг глаза поднял и сказал, озорно прищурившись: — Главное, Анька, со всеми подряд не танцуй. А-то кавалеры потом между собой передерутся, как их разнимать будем?

Князева нашла в себе силы не залиться краской совсем. Вместо того, чтобы лицо за руками прятать, она не менее весело вернула мужчине улыбку и спросила:

— Перестань, Космос. Какая свадьба без драк и разбитых лиц?

Холмогоров лицо вытянул в приятном удивлении и, продержав выразительно долгое «У-у-у», поднял к девушке свою чашку.

— Вот это по-нашему! Давай-ка чокнемся, Князева, за брата твоего!..

Комментарий к 1991. Глава 2. Берегите себя, будьте здоровы. Находите счастье в окружающих вас мелочах, радуйтесь приходящей весне💞

====== 1991. Глава 3. ======

Анна чувствовала себя не в своей тарелке на свадьбе Саши. Нельзя было сказать, что ей стол не нравился, или музыка с больших колонок под самым потолком казалась чересчур громкой… Князева на каком-то подсознательном уровне стала вдруг испытывать отторжение ко всему, что её окружало.

Наверно потому, что только после церемонии бракосочетания Белова и Суриковой Аня наконец осознала, чем занимался её двоюродный брат.

Она сама не поняла, почему додумалась до такой простоты, лежащей прямо на поверхности, в момент, когда не стоило никаких эмоций, кроме радости за молодых, показывать. Но Князева не могла не хмурить лицо; её из себя выводила собственная простота, какая раньше не казалась страшной, а вместе с тем — и все люди, вещи и события вокруг. Ведь самым неприятным во всем происходящем было, что Сашка своего «дела» даже не скрывал. Не скрывал, а Аня только смекнула, что нескладно что-то получалось.

Белов о «работе» своей толком не говорил, но большая машина, роскошная свадьба на, как минимум, полсотни приглашенных и квартира на Кольцевой линии метро, снятая для Анны, явно не случайно на голову ему упали. Столько всего и сразу в период нестабильности мог себе позволить или депутат, или бандит.

А пристрастия к большой политике у Саши никогда не было.

И, вообще, весь день начался отвратительно! Князева могла бы сказать, что встала не с той ноги, если бы имела плохую привычку оправдывать свои проблемы подобной дурью. Чья-то машина во дворе заорала сигнализацией, разбудив на три часа раньше положенного. Но, даже имея лишнее время для сборов, Анна умудрилась одеться и накраситься ровно к тому моменту, когда за ней приехала машина Космоса с самим Холмогоровым за рулём. Волосы Князевой не просохли, отчего пришлось заколоть их наверх, и помада красная смазалась, о чём Ане крайне деликатно сказала Тома Филатова.

Но на сырые пряди и неровный контур помады ещё можно было закрыть глаза. Только вот, когда приглашенные гости перебрались из дворца бракосочетания в вызывающе дорогой ресторан, когда с пугающей периодичностью в десять-двенадцать минут новой семье Беловых — точнее, её главе — делали поражающие свой роскошью подношения, Анна сложила кусочки паззла воедино.

Её двоюродный братец — рэкетир и бандит.

От этого перед глазами заплясали, мерцая, бледные мушки. Князева решила пропустить несколько тостов за здоровье и счастье молодых и сидела во время подачи первого блюда тихо, склонив голову к почти полной тарелке.

Она бросила на Белова беглый взгляд и поклясться была готова, что за тенью Сашки отбросилась вторая — страшная, огромная, чёрная, как его делишки. А потом взгляд подняла и осознала, что такие же тени, подобно доппельгангерам, нависали над каждым присутствующим, кружась и дымясь темными контурами. Вот откуда у девушки молодой, сидящей от Князевой в трёх местах, колье с такими крупными изумрудами? Откуда деньги на него взяла в период, знаменующийся предкризисным? Заработала? Чем, Господи прости?

Аня дёрнулась, едва не подскакивая на месте, и резко обернулась за спину, словно думала и за собственными плечами увидеть ночной силуэт, собравший в себя все её грехи.

Но за Князевой никого не оказалось.

Что, она, выходит, святая?

«Да!» — вскрикнула какая-то её часть, едва сдерживаясь, чтобы не схватиться за край тарелки, не кинуть фаянсом в стену с высокими колоннами. «По сравнению со всеми присутствующими, вероятно, святая. Потому что не убивала никого, не «крышевала» за бабки безумные!»

— Анька, — позвала Князеву вдруг шёпотом мама, перевалившись через Космоса и Филатова, уже набравшихся почти в «зю-зю», как любил говорить её преподаватель по философии. — Ты чего, как неродная сидишь?

— Выпила много, — соврала девушка и поняла, что ложь далась уж удивительно легко. — Пока не хочу ничего есть.

— Ну, ты смотри, — покачала головой тётя Катя и пальцем чуть потрясла, отчего Анне глаза к потолку захотелось закатить. Мама так обычно говорила, рукой качала, когда ей было меньше двенадцати, и сейчас, равно как и восемь лет назад, раздражение от отчитывающей манеры неприятно сдавливало лёгкие.

А мама продолжала:

— Не обижай Сашку. Скоро ещё рыбу принесут, вот такую!.. — и развела руки в стороны, едва не заезжая Пчёлкину, опустошающему уже третью рюмку коньяка, по лицу. Девушка едва сдержалась, чтоб не фыркнуть со смеху, но хохот быстро встрял в горле остроконечным комом.

— Неужели не попробуешь?

— Попробую, — буркнула Анна, но быстро для себя решила, что в туалете спрячется до самого десерта. Потом, при танцах, тихонько смоется на улицу, где постоит и воздухом подышит до тех пор, пока бандиты и их проститутки не начнут разъезжаться.

Раньше, чем со стороны кухни показались официанты, вкатывающие под оглушительные аплодисменты еду, Князева всё-таки поднялась с места. Она почувствовала, как на полуобнаженные лопатки вешались чужие взгляды, почти что злые, и шла, умоляя судьбу, чтобы никто не окликнул её сейчас — в миг, когда неистово злилась на любое слово в свой адрес.

Но два крепких официанта, каким место было на лесоповале, направились к столу жениха и невесты, высоко неся поднос с зажаренной птицей. Их появление привлекло всеобщее внимание, и сразу пропал интерес к девчачьей фигурой, скрывшейся в узком коридоре.

До поворота Анну проводил только один взор.

Туалет был пуст. Аня специально прошлась вдоль кабинок, наклоняясь и проверяя в прорезях между дверьми и полом наличие теней, отброшенные чьими-то ногами, чтобы быть уверенной, что потом её никто врасплох не застанет случайно.

Не запираясь ни в одной из кабинок, Князева подошла к длинному прямоугольному зеркалу во всю стену. Осмотрела себя, потрогала волосы — все ещё сырые. И на уголке губ, всё-таки, остался ещё след от помады, что ни то заново смазалась, ни то никак не оттиралась с самого утра.

Анна перевела дыхание, убивая желание кинуть чем-нибудь тяжелым прямо в зеркало.

Мама, как же всё злило!.. Осознание, что, по сути, она делила стол с теневыми преступниками, что с ними разговаривала и, вероятно, вела себя не совсем почтительно, натягивало нервы до состояния каната: кажется, чуть сильнее дёрни — и они затрясутся от напряжения.

Князева чувствовала себя загнанной в клетку к волкам, что долгое время носили на себе бараньи шкуры. Гости, приглашенные на свадьбу, в ЗАГСе казались безобидными, дружелюбными, «своими а доску», но теперь случайным взглядом вызвали у девушки дрожь от шейного позвонка и ниже.