Голос крови

* * *

– На троллейбусе?! – обычно невозмутимый полковник юстиции Пахомов был явно удивлен.

– Именно так, Пал Шайдарович, – подтвердила Арина. – На место сразу вызвали кинолога, собака взяла след, довела до выхода из парка… до одного из выходов. Там камера обнаружилась, далековато, но кое-что разглядеть можно. Женщина с ребенком на руках села в троллейбус. Вот, смотрите, – она потыкала в кнопки узкого черного пульта.

Камера наблюдения была черно-белая и вообще, как выразился Оберсдорф, дохлая, так что растянутое на занимавший почти все пространство между дверью кабинета и окном на соседней стене изображение казалось мешаниной невнятных серых пятен. Сама-то Арина просматривала добытую молодым патрульным запись на мониторе ноутбука. Качество, конечно, оставляло желать много лучшего, но она никак не ожидала, что на большом экране получится такая вот каша.

– Лева? – она умоляюще взглянула на пристроившегося в углу дивана Оберсдорфа. Тот только плечом дернул:

– Разрешение минимальное, поэтому зерно с кулак, а я не волшебник.

– И что, совсем ничего нельзя сделать?

– Разве что уменьшить.

Через несколько секунд изображение как будто стянулось к середине экрана, оставив по краям «нерабочую» черную полосу. Как траур, недовольно подумала Арина. Но видно так действительно стало куда лучше.

– Пестрое на заднем плане – это парк, – пояснила она. – Сверху небо, снизу дорога, сбоку павильон автобусной остановки. Вот она!

Из темного пятна на краю лиственной ряби – выхода из аллеи – появилась человеческая фигура, прижимавшая к левому плечу что-то похожее на сверток, видимо, похищенного мальчика. Одежда просторная, неяркая, на черно-белой камере выглядит темно-серой, только на голове что-то светлое. Быстро, так что броская клетчатая сумка била ее по боку, женщина подошла к павильону, остановилась возле, сдернула свою панаму (или что там было), тряхнула головой. Нет, стрижка или конский хвост – не понять, не в этом ракурсе по крайней мере. Справа возник быстро увеличивающийся светлый прямоугольник.

– Троллейбус, – пояснил Левушка.

Обзор ненадолго оказался перекрыт, а когда троллейбус отъехал, возле остановки никого уже не было.

– И если похитительница не растворилась в воздухе, значит, уехала на этом троллейбусе, – подытожила Арина.

– Нашли? – поторопил ее Пахомов.

– Троллейбус-то нашли, у них же расписание, и чуть ли не жипиэс в каждом, то есть диспетчеры их отслеживают. Только без толку. Кондукторшу опросили, она то ли видела женщину с мальчиком, то ли нет. Она за день столько народу обслуживает, что безнадежно. На фоторобот посадили ее, конечно, но даже от Эли этой и то больше проку было бы. Ну и камера вот эта, которую патрульный на автозаправке углядел… Нет, он молодец, кто бы спорил, но… – Арина досадливо поморщилась. – Расстояние большое, ракурс неудобный. Вот эти получше будут, но тоже… – Арина вывела на настенный экран три фотографии, сделанные явно подряд.

Качество этих снимков было получше, чем запись камеры наблюдения, но ракурс! В перекошенный кадр попал кусок серо-зеленой футболки и лицо. Вполоборота, к тому же наполовину скрытое темными очками и полями чего-то вроде панами.

Глаза Пахомова на секунду блеснули:

– Кто-то из свидетелей успел снять?

– Нет, – вздохнула Арина. – Эля во время нападения телефон в руках держала – она в соцсеть перед этим заходила – и, видимо, как-то случайно ухитрилась сделать снимки. А потом аккумулятор разрядился и телефон отключился. Мы его уже тут на зарядку поставили. Ну и когда хозяйка, когда ее забрали… забыли про него. А когда ее увезли, Левушка телефон разблокировал и снимки сразу обнаружил.

– Она сама где?

– Ей врачи занимаются. Там что-то вроде острого психоза.

– Буйствует?

– Наоборот. Она как будто забыла про похищение. Начала вдруг торопиться домой, мол, Лелику обедать пора, потом ей что-то там успокоительное вкололи, она отключилась.

– Прогноз?

– Да говорят, в себя придет, но пока лучше ее на седативных подержать.

– То есть фоторобот она не сможет составить?

– Она нет, но та свидетельница, что не вовремя вмешалась, она – да. Наблюдательная тетка. Сперва отнекивалась, мол, не разглядела похитительницу, а как начала рассказывать – готовый портрет. Даже часы на правой руке заметила и родинку на левой скуле.

– Не сочиняет?

Сочиняющие свидетели – это не редкость, а скорее правило, затем Арина и проводила свою «проверку».

– Не думаю, Пал Шайдарович. Я ее протестировала, у нее действительно отличная зрительная память. Жаль, что прочая соображалка много хуже. Так что вот, фоторобот какой-никакой получился, – она опять пощелкала пультом, убирая с экрана снимки из Элиного телефона.

Лицо на композиционном портрете выглядело незапоминающимся. Обычным. Но на удивление живым: почти круглое, с маленьким аккуратным подбородком и чуть отвислыми линиями нижней челюсти. Гладкие волосы над низковатым лбом, каплевидные темные очки, закрывающие практически всю верхнюю часть лица. Под правым стеклом – маленькая родинка.

– Точно не сочиняет? – повторил Пахомов после недолгого разглядывания портрета на экране.

– Вряд ли, Пал Шайдарович. Думаю, можно на это изображение ориентироваться. Мы его уже размножили, разослали, чтоб можно было людей опрашивать. По району, по линии движения троллейбуса и так далее, В том числе на вокзалах. Вдруг мальчишку в область увезли, а то и подальше. Хотя я сомневаюсь. Если это профессиональные похитители, должны быть похожие случаи в других регионах, но – ничего. Значит, кто-то местный сработал.

– Один приезжий там неподалеку гулял, но он не при делах, – заметил Оберсдорф, сосредоточенно разглядывая плафон на потолке.

Левая бровь Пахомова слегка дрогнула: почему это о результатах рутинного опроса потенциальных свидетелей сообщает компьютерный специалист? И Арина поторопилась объяснить:

– Я попросила, Павел Шайдарович, посмотреть, нельзя ли определить, чьи мобильные телефоны засветились неподалеку от места происшествия. Пока не официально, а просто чтобы сориентироваться.

– Сориентировались?

Арина досадливо мотнула головой:

– Не очень. Рядом находились лишь те, о ком мы и так знаем. Сама Эля, парень, что полицию вызвал, та дура «глаз-алмаз», которая все неправильно поняла, поэтому кинулась на Элю, а не на похитительницу, ну и так далее. Собачники, велосипедисты, три молодые мамы с детьми. Большинство из них вообще не в курсе, ничего не видели и не слышали, потому что находились на других аллеях. Только одного еще не проверили, но это, скорее всего, к делу не касаются. Мужчина, пожилой, прописан там неподалеку. Или еще один собачник, или просто гулял.

– А похитительница?

– Вероятнее всего, дама банально не взяла с собой телефон, – подсказал Оберсдорф. – Что очень разумно.

– Похищение вообще производит впечатление очень хорошо спланированного, – подхватила Арина.

– Но – троллейбус? – Пахомов покачал головой.

– Троллейбус как раз очень хорошо в это предположение укладывается. Если бы похитительницу поджидала машина – машину проще отследить. А троллейбус – штука такая, никто ни на кого, в общем, не смотрит. Ищи свищи, короче.

– Логично. Значит, целью был именно этот мальчик?

– Не обязательно, – возразила Арина. – Возможно, целью был мальчик – или даже вообще ребенок – этого возраста. То есть мог иметь место экспромт с предварительным обдумыванием. А в парке просто подвернулся удобный случай. Но вполне возможно, что целью был именно маленький Семин. Потому что дела там, в семье не так чтобы в полном порядке. Элин муженек тут цыганочку с выходом уже закатывал, жену свою ниже плинтуса честил.

– У мужа, Георгия Семина, дама сердца таки имеется, – вмешался Стас Мишкин. – Или, как минимум, имелась совсем недавно. Ни имени, ни иных данных пока нет, у него самого мы, по понятным причинам, спрашивать не торопились. Но в магазинчике возле автосервиса, которым Семин с приятелем на пару владеют, работает очень глазастая дамочка, говорит, видела его с подружкой. Не то весной, не то зимой. Кстати, по описаниям, типаж тот же, что у нашей похитительницы.

– Русоволосая, среднего роста и телосложения? – скептически хмыкнул Пахомов.

– Да понятно, что таких навалом. И жена у него такая же. Да хоть бы вон сама Вершина.

– У меня волосы не русые, а каштановые, – огрызнулась Арина. – И телосложение не среднее, а скорее худощавое, а та женщина, как сказала Шилова, потолще меня будет.

– Велика разница! Одежки у нее свободные, размер туда, размер сюда. А волосы и покрасить можно, и парик напялить.

Парик? Арина опять вспомнила Питер. А потом – сразу – неприметного парня в бейсболке и ветровке, который оказался в итоге вовсе не парнем. Хлопнула с досадой по коленке:

– Каравай-каравай, кого хочешь выбирай! То есть, это я сейчас не про личную жизнь господина Семина, а про то, что наша похитительница может оказаться и похитителем. Стас?

Мишкин пожал плечами:

– Получается, что может. Ни по снимкам, ни по фотороботу этого ж тоже не понять. Но я-то искал даму сердца.

– Дальше что? – подстегнул Пахомов. – Журналисты, небось, уже копытом бьют.

– Пока не бьют. Даже в интернете пока тихо.

Полковник недоверчиво покачал головой:

– А парень, что полицию вызывал? Нынче ж шагу не шагнут без всеобщего оповещения.

– Он, к счастью, вполне адекватный оказался, – сообщила Арина. – Я его попросила не распространяться, и он обещал помолчать.

– Обещал?

– У него сестренка чуть постарше нашего похищенного. Так что, думаю, парень не станет лишнего звонить, риски осознает. Но людей задействовано много, так что информацию журналистам кто-нибудь да сольет. Ева сообщит, как только к нам за официальным подтверждением обратятся. И тогда придется пресс-конференцию давать. Не то раздуют до небес. Журналистам же непременно надо, чтоб это был маньяк. Или торговцы органами.

– Или сатанисты, – фыркнул Стас.

– Погодить бы с этим, – подал вдруг голос угрюмо молчавший до этого Молодцов. – С оповещением широкой общественности. Надо нищих и близкий к ним контингент сперва проверить.

– Да их вроде и не осталось уже, – удивилась Арина, мысленно укорив себя за то, что не подумала о таком, казалось бы, очевидном варианте: похищении ребенка для использования его при попрошайничестве. Ну да, не девяностые.

– Остались, Арина Марковна, хотя и не так чтоб много. В электричках попадаются, бывает, по квартирам ходят, ну и так, там и сям. На автовокзалах-то все цыгане держат, но сомнительно, чтобы они были причастны, у них своей ребятни навалом.

– Иван Сергеич, – прервал его рассуждения Пахомов. – Возьми на себя патрульных, участковых, ну, всех кто этот контингент знает.

Арине вдруг вспомнились кладбищенские бомжи – но, пожалуй, это не туда. Компания Химика – не нищие, это другой круг. Или все же…

– Уже начал, Пал Шайдарович. Потому и сказал. А то, если дело в них, испугаются – и мы ребенка никогда уже не найдем.

– Выкуп не требовали?

Арина помотала головой. Впрочем, ясно было: полковник Пахомов, суровый ППШ, не столько спрашивает, сколько утверждает. Какой тут, к бесу, выкуп? Не в Америке живем. И семья не та. Таких, как эти Семины, – на двенадцать дюжина.