Мое время — ночная пора

17

Филин предвидел, что об исчезновении женщины в Суррей-Медоуз вряд ли успеют сообщить до выхода утренних субботних газет, однако, к его удовольствию, это стало главной новостью дня и на телевидении, и на радио.

До и после завтрака, перевязав руку, он смотрел и слушал. В том месте, где вцепился пес, рука сильно болела, и он решил, что это расплата за небрежность. Ему следовало бы заметить поводок в руках женщины, а уж потом останавливать машину и хватать ее. Немецкая овчарка появилась из ниоткуда и с рычаньем набросилась на него. К счастью, ему удалось схватить монтировку — в таких вылазках он всегда держал ее на соседнем сидении.

Сейчас Джин сидела напротив за обеденным столом, и по ней было видно, что розу на могиле она нашла. Разумеется, она надеялась, что Лаура заметила, кто из их группы носился с цветком или куда-то запропастился, пока они осматривали кладбище. Но его это не волновало. Лаура ничего не заметила. Он готов был поклясться жизнью. Уж слишком она была занята, пытаясь просчитать, кого именно из нас у нее больше шансов использовать.

Много лет назад он случайно узнал о Лили, и это навело его на мысль использовать любую возможность, чтобы воздействовать на людей. Временами, для развлечения, он так и делал, воздействовал. Иногда выжидал. Три года назад, по его анонимной наводке, налоговая служба занялась проверкой доходов Лауры. Теперь ее дом в закладе ввиду неуплаты налогов. Вскоре это станет несущественно, Лауру он убьет, однако приятно сознавать, что она изводилась из-за потери дома.

Мысль воздействовать на Джин, используя Лили, возникла у него после того, как он случайно познакомился с приемными родителями ее дочери. И хотя в то время я не был уверен насчет убийства Джин, мне все же хотелось, чтобы она страдала, безжалостно подумал он.

Оставить цветок у могильного камня — гениальный ход. Сидя за обеденным столом в «Тайере», он видел боль в глазах Джин. На торжественном параде, перед футбольным матчем, он подсел к ней.

— Потрясающее зрелище, верно? — спросил он ее.

— Да, конечно.

Он знал, что она думала о Риде Торнтоне.

Мимо трибуны маршировали барабанщицы и тамбурмажоры. Смотри внимательно, Джинни, думал он. Крайняя во втором ряду — твоя дочь.