Мо сян

Братва в упор стреляла с двух сторон.

Дырявили конвой что было силы.

Стоял как новый только спец-фургон

С покрышками, пробитыми навылет…

В глубине за двумя сдвинутыми вместе пластиковыми столами сидела компания из десятка горластых, мордатых, златозубых молодчиков. Над столом плавали полосы густого табачного дыма, затмевая прибитую к стене табличку «У нас не курят!»

Молодчики гоготали, травили анекдоты, пытаясь перекричать музыку, нестройно подпевали и звякали рюмками.

«Шум и гам в этом логове жутком», - вспомнилась строчка из стихотворения, и Алла невольно усмехнулась. Так вот о каком Есенине говорила нервная соседка!

Вадим тоже был там, в уголке. Только он не участвовал в общем веселье. Грузно опираясь на стол локтями, он безучастно глядел в свою рюмку. Всегда идеально уложенные волосы отросли и топорщились над ушами неряшливыми сальными кудряшками, лицо густо заросло черной щетиной, глаза отливали розоватым стеклом.

Алла несмело приблизилась к столу, безрезультатно попыталась поймать его взгляд.

- Опачки, братуши! Эт чё еще за марамойка?! – она не сразу сообразила, что говорят о ней. Гвалт за столом стих одновременно с музыкой, и на ней перекрестились глаза сразу всех присутствующих. Кроме Вадима. Тот все так же, сонно мигая, глядел в свою рюмку.

- Эй, старуха, ты ведь не душная? Организуй по пивандрию, раз подвалила!

- Вот так чикаго у барышни! - Алла с ужасом почувствовала, как чья-то лапа вскользь прошлась по ее заднице, - У нас и стульев для такой не хватит…

- Ладно, ставь сюдой свою авоську и садись. Чё у тя там?

- Шухер, пацаны! У старой там, кажись, параша!

Грубые, но, одновременно, беззлобные подначки превратились в угрожающий ропот, и Алла, стремясь предотвратить бурю, быстро и неожиданно для самой себя произнесла унизительные слова: «Мальчики, мне надо поговорить с Вадиком… я… его мама».

…

Храп стих, сменившись звуками тяжело ворочающегося тела, но тут же возобновился с новой силой. Алла расслабилась.

…

Пацанчики честно пытались реанимировать Вадима. Хлопали его по щекам, растирали шею принесенным с улицы снегом, пытались увещевать:

- Налим, ну ты че, матушку не признал?

- Та он на кочерге! Ему что матушка, что батюшка…

Вадим только все больше оседал над рюмкой. Тогда Алла выгребла из кошелька все оставшиеся после расплаты с китайцами деньги и положила на стол с умильной просьбой вызвать им такси и помочь погрузить в него «сына».

Через десять минут молодчики уже махали вслед отъезжающему «Поло». Ребята даже предлагали отправить одного с ней – в подмогу на месте выгрузки, но Алла отказалась, не желая светить свой адрес. На пятый этаж она затащила Вадима на своем горбу и в прихожей замешкалась, не зная, куда его девать. До спальни было ближе, но Алла все же поволокла безвольно обвисшее тело по коридору и вывалила его на узкий диван в маминой комнатке. Брезгливости она не испытывала, но очень боялась реакции Вадима, когда он утром откроет ясны очи и обнаружит себя… Нет, это могло только подлить масла в огонь.

Чистенькая комната тут же наполнилась густым сивушным перегаром, от которого запершило в носу. Алла быстро стянула с него куртку и ботинки и вышла, подперев дверь стулом. Она надеялась, что, если уснет, а Вадим ночью очухается и попытается удрать, звук отодвигаемого дверью стула ее непременно разбудит. Но заснуть она не смогла. Отогревшись под пуховым одеялом, она внезапно почувствовала, как на нее снизошла благодать. Вся усталость, тревоги, унижения и обиды последних дней временно куда-то улетучились. Да, утром предстоит нелегкий разговор, потом бесконечные хлопоты с покупкой билетов, разработка маршрута до места назначения, поиск подходящего авто… И, конечно, визит к Вагиной. Но, если верить всему, что Алла видела и слышала в последнее время, с той проблем не возникнет. Главное, чтобы она не наделала новых глупостей. Раньше времени. Алла злобно ощерилась, вспоминая, через что ей пришлось пройти благодаря закадычной подружке.

Но оскал быстро сошел с ее лица, по телу расплылась нега. Что бы там ни было, Дюнечка – её прекрасный принц – дома! Все устаканится. Они сделают то, что должны, и это нелегкое и страшное дело, без сомнения, сблизит их лучше всякой Листвянки. А потом они начнут все заново. Алла сядет на жесткую диету, запишется в тренажерку или на йогу, разорится на пластического хирурга… предложит Дюне новую, серьезную должность… Управляющего, например. Или финдиректора. И как она раньше об этом не подумала?…

После полуночи Мать снова бродила по квартире. Шорох волочащийся по полу тяжелой мешковины раздавался то с кухни, то у входной двери, то прямо в коротком коридорчике у спальни, но Алла воспринимала эти звуки уже без обычного слезливого ужаса. Ее мысли были далеко. А Вадим – совсем рядом! Если Мать слишком приблизится, стоит только завопить, и…

Когда часы на прикроватной тумбочке показали девять, Алла, наконец, решилась. Выползла из-под одеяла и, стараясь ступать как можно тише, проскользнула на кухню. Через полчаса квартира уже полнилась теплым духом блинчиков с сыром и свежезаваренного кофе, а стул из-под двери был убран.

Некоторое время спустя храп оборвался и уже не возобновился. Алла будто рентгеновским зрением видела, как Вадим ошалело оглядывает крошечную комнату, в которую прежде ни разу даже не заглядывал, и пытается сообразить, куда его занесло. Мысленно кивнув сама себе, она решительно подошла и распахнула дверь со словами «Просыпайся, у нас много дел!»