Ученица ведьмы и узы проклятой крови

– Допивай быстрей, я не хочу, чтобы кто-то копался в твоей голове, – строго сказала Вера, глядя по сторонам.

Катрин допила коктейль и, вытерев губы рукавом, переспросила:

– Копался в голове?

– Разумеется. Ты здесь новенькая, значит, ещё ничего не знаешь. Тобой можно быстро и легко воспользоваться, а меня такой расклад не устраивает.

– Это средство блокирует такие проникновения?

– Соображаешь, – саркастически заметила Вера и вдруг схватила за рукав проходящего мимо человека, облачённого в какой-то мешок, перевязанный на поясе бечёвкой.

Он сопровождал тощего мальчишку лет двенадцати и толстого усатого мужичка. Мужичок был одет так, словно всегда носил с собой миллион долларов: весь в украшениях и мехах. Мальчишка был самым обычным ребёнком: светленький, худенький, в обычной пацанячьей одежде на вырост.

– Мне нужно к Вереску, – негромко сказала Вера, глядя на мужчину в мешке.

Тот обернулся, и перед Катрин предстало невероятно худое лицо, кожа на котором буквально просвечивала, обтягивая череп. Сказать, что вид у человека был болезненным, значит, неудачно пошутить – это был ходячий труп. Белки́ глаз были пепельно-серыми, с кровавой паутиной лопнувших сосудов по краям. Тёмные синяки под глазами занимали бо́льшую часть лица. Губ практически не было, а брови и вовсе отсутствовали, как и вся растительность на голове, но при этом человек держался на ногах вполне уверенно и явно мог защищаться в случае нападения.

Мальчишка и толстяк стояли неподвижно, словно под наркотическим кайфом или гипнозом. Глаза были полузакрыты и смотрели исключительно вперед. Катрин показалось, что эти двое не дышат. Первое, что пришло ей в голову – зомби.

– Плату знаешь? – сухо спросил тощий.

Вера кивнула в сторону Катрин. Страшный тип посмотрел на ведьмочку, и от его холодного взгляда у неё задрожали колени и губы, а тело пробрал озноб.

– Пять минут, – сказал он и скрылся со своей свитой в толпе.

Стоило им исчезнуть, как Катрин тут же набросилась на Веру с вопросом:

– Что всё это значит?!

– Только один человек торгует нужными для твоего заказа веществами, и попасть к нему можно, лишь приведя с собой соответствующую плату.

Катрин смотрела на ведьму испуганным взглядом, требующим более детальных разъяснений.

– Те двое – это плата? – спросила она.

– Один из них. И, я думаю, это не толстяк в мехах, – ответила спокойно Вера.

У Катрин появилось желание заказать ещё одну шипучку, но на этот раз с водкой.

– Ты не посмеешь меня отдать! – прошипела Катрин, гладя злыми глазами на Веру.

– Не придётся, – с легкостью ответила та, – если будешь меня слушаться.

Ведьма подмигнула, но девочка впервые разглядела за этой уверенностью долю нервозности, и ей стало ещё больше не по себе.

– Главное, делай всё, что тебе велят. И не вздумай перечить, даже если страшно, даже если не согласна. Делай что говорят. Ты поняла?

Катрин кротко кивнула. Тип в мешковине вернулся через пять минут, как и обещал, но на этот раз в полном одиночестве. Катрин понимала, что пялиться на людей нехорошо, тем более, на таких, как этот, но не делать этого она не могла. Некогда тощее лицо надулось так, что на щеках заиграл здоровый румянец. Человек больше не выглядел, словно полуразложившийся труп. Если не считать тяжёлого безжалостного взгляда, глаза были вполне человеческими, и даже синяки уменьшились в диаметре раза в два. Теперь можно было даже сделать кое-какие выводы насчёт его возраста: около тридцати – плюс-минус.

Он остановился в полуметре от девушек и протянул им по крупному чёрному зёрнышку. Катрин недоверчиво посмотрела на Веру, но та, не раздумывая, быстрым движением схватила зёрнышко и закинула в рот. Катрин замешкалась на пару секунд, но, почувствовав на себе сверлящий взгляд, повторила за Верой. Какое-то время ничего не происходило, и она лишь наблюдала за тем, как меняется её наставница. Глаза ведьмы остекленели, стали похожи на кукольные.

Катрин успела увидеть, как её единственный друг в этом незнакомом мире превратился в безжизненный манекен, и только хотела сама что-то сказать, как глаза её закрыл тёмный занавес, и всё вокруг вмиг исчезло. Люди, странная столовая, звуки, запахи – всё это растаяло в воздухе, превратившись в немое бесконечное ничто. Она пыталась кричать, хотела сбежать из этой тьмы, которую приняла за внезапную смерть, но всё было без толку.

Тьма отступила так же внезапно, как и возникла. Катрин никогда еще не просыпалась, стоя на ногах – это было как непривычно, так и забавно. В голове гулял малоприятный шумок, но он быстро затихал. Напротив девочки протирала глаза уже очнувшаяся Вера, рядом стоял отравивший их странными зёрнами парень, чьё лицо медленно, но заметно сдувалось и менялось в цвете.

Ведьмы стояли посреди круглой комнаты, залитой ядовито-жёлтым светом газовых ламп, которые висели на стене через каждые полметра. Окон здесь не было, поэтому было неясно, находятся они на поверхности или под землёй. Из мебели здесь были только книжные шкафы и высокая деревянная стойка, доходящая Катрин практически до плеч. А еще – небольшой круглый столик, под которым, словно два его деревянных сына, жались друг к другу круглые табуреты. Стойка отгораживала собой открытую дверь, за которой кто-то, кажется, занимался спортом или двигал что-то неподъёмное, тяжело дыша от усталости.

– Генор, подойди, – послышался слабый мужской голос из-за двери.

Парень с зёрнами быстро подошел к двери и исчез за ней. Через несколько минут он вышел, и Катрин заметила, что его лицо снова приобрело человеческий вид.

– Держишь их на игле? – спросила ведьма у пустоты.

– Здравствуй, Вера, давно тебя не было видно. Что будешь брать? – голос проигнорировал неуместный, по всей видимости, вопрос.

– Привет, Вереск, – деловым тоном ответила Вера, – думаешь, эти провожатые смогут тебя уберечь?

– Это не твоё дело! – в голосе послышалось раздражение, – если ты пришла по делу, то лучше поспеши. Следующий клиент может прийти с минуту на минуту, а я не собираюсь создавать здесь очередь.

– Хорошо, – ответила ведьма и начала перечислять незнакомые Катрин слова.

Она перечисляла и перечисляла, пока из-за стены не раздалось:

– Стоп! Это всё. Будешь что-то менять?

Вера задумалась:

– Да, мёртвую вишню поменяю на сильфий.

После этих слов за стеной послышались глухие шаги, шорох, звон стеклянной посуды и скрип металлических петель.

– Пусть девочка зайдёт, – сказал Вереск.

Катрин умоляюще посмотрела на Веру, но та лишь грозно нахмурила брови. Во взгляде ясно читалось: «Делай всё, что тебе велят, и не вздумай перечить».

Катрин сделала смиренный вдох, затем, выдохнув, сдвинулась с места, стараясь ступать на ковер как можно тише, словно боялась, что её услышат.

– Давай скорее, я тебя не укушу, – подзывал голос за дверью.

Катрин обогнула стойку и, тяжело дыша, подошла к двери. Она толкнула старое, затёртое от постоянных прикосновений, дерево, и дверь заскрипела на петлях.

В этой комнате источником света было одно-единственное окно, занавешенное прозрачным ситцевым тюлем. Разглядеть что-либо в таком полумраке было сложно. Вдоль круглой стены стояло множество сундуков и высоких стеллажей. Полки были плотно забиты склянками, мешочками, пакетиками. С потолка свисали травы и ожерелья из высушенных грибов.

Хозяин дома тенью стоял возле потухшего камина, над которым сушились какие-то синие цветы, и смотрел на Катрин. Перед ним на таком же круглом, как и в зале, столе располагалось несколько стеклянных пузырьков с разноцветными порошками и жидкостями внутри, а также десяток свёртков: всё это было уложено на ткань. В помещении сильно пахло немытым человеческим телом, от этого к горлу Катрин подступала тошнота.

Вереск молча разглядывал гостью. Он был выше её на две головы, отчего девочка чувствовала себя придавленной этим оценивающим взглядом к полу. Всё, что могли разглядеть глаза юной чародейки, – это худое вытянутое тело с широкими острыми плечами, из которых к полу свисали прямые, как трости, руки. Катрин много раз видела наркоманов, снующих в гаражах и бесконечных лабиринтах подъездов малосемеек и общежитий, где они с друзьями часто проводили зимние вечера за распитием пива и курением сигарет. Вереск был наркоманом – так она решила для себя. Его лицо скрывал мрак. Наркоманы всегда прячут лица.

– Отнеси это и возвращайся, – скомандовал он негромко.

Катрин торопливо подошла к столу, завязала ткань в узел и быстро, как мышка, укравшая кусочек хлеба, кинулась из комнаты.

– Вот! – протянула она свёрток Вере, – ну что, идём?

Голос Катрин ломался от волнения. Ей не терпелось как можно скорее покинуть это место.

– Нет, – прозвучала обжигающая сердце фраза, – ты остаёшься.

Мир вокруг Катрин вспыхнул.

– Нет! – негромко вскрикнула девочка, мотая головой: на щеках заблестели дорожки слёз.

– Ты. Остаёшься! – повторила ведьма так громко, чтобы её голос был слышен во всех «уголках» круглого дома, и запихнула кулёк в рюкзак.

Дверь распахнулась, и на пороге возник новый парень с мешком поверх тела. Провожатый, как его назвала Вера, выглядел ещё хуже предыдущего: ходячий скелет с ядовито-красными глазами. Он подошёл к ведьме и протянул ей зерно. Та послушно проглотила его и, «преобразовавшись» в зомби, последовала за ним. Через пару секунд Вера исчезла за дверью, растворившись в ярком уличном свете, нагло лезшем внутрь дома.

Катрин стояла на месте, сжимая и разжимая кулачки, не зная, что предпринять. Наконец она решила, что с неё хватит этих игр, и сделала шаг к выходу, но тут на её плечо опустилась костлявая рука и больно сжала его:

– Ты остаёшься, – повторил слова Веры человек позади Катрин.

Катрин повернула голову и впервые смогла полностью разглядеть хозяина лавки. Вереск оказался стариком. Вытянутое лицо с провисшими щеками, усыпанное болезненными пятнами, широкий лоб с редкими бровями и неприятными на вид родинками. Из подбородка и ушей старика торчали в разные стороны седые колоски волос. Его челюсть постоянно двигалась, словно он что-то пережёвывал. Под глазами зияли тёмно-лиловые круги. И только нос совершенно не вписывался в общую картину, что нарисовало время – он выглядел невероятно молодо, кожа была чистой и подтянутой, а из ноздрей торчали чёрные волоски, словно нос был накладным.

– Пойдём, – повернул Вереск юную ведьму в сторону двери, за которой они встретились несколько минут назад.

Катрин стояла на месте, закипая от злости. Вера обманула её, она не вернётся.

– Что вам нужно? – жёстко спросила девочка.

«Пусть только попробует что-то сделать или сказать не так, я разорву его на части».

Катрин чувствовала, как голову её снова атакует лёгкий зуд. Старик читал её мысли, но так даже лучше – пусть знает, что она не какая-то простушка.

Вереск сунул руку в карман, а затем вытащил её и, разжав кулак, дунул на ладонь. Что-то облепило лицо Катрин, и девочка только хотела было выругаться, как вдруг почувствовала сильнейший прилив усталости. Мысли путались, слова не могли сложиться в предложения, всё вокруг становилось каким-то резиновым: пол, стены, воздух. Всё окружающее растягивалось, и силы, что кипели внутри Катрин, тоже стали похожи на желе. Старик схватил её за руку и повёл в комнату, Катрин послушно следовала за ним, не в силах сопротивляться. Когда замо́к позади неё щёлкнул и комната стала ещё темней, она поняла – это конец.