На ничейной реке

Прежний мэр, почему-то не трогал его, но когда к власти пришёл нынешний мэр, то он терпеть Селивашку не стал. Павлик хорошо помнил экзекуцию.

Крепкие мужики, близкие к новому мэру, схватили Селивашку и привязали к фонарю возле фонтана в центре посёлка. Вокруг собрали всё население Болотной рощи.

Мэр объявил, что в наказание "за антисоциальный образ жизни", Селивашку изгоняют из посёлка.

Алкоголика повернули животом к фонарю, сорвали штаны и побили по мягким местам плетями. После этого мэр, завхоз и несколько мужиков повели буяна прочь по тропинке, ведущей к Ахтубинке. Через час они вернулись уже без Селивашки и объявили, что "отпустили его на все четыре стороны".

Профессор же потом объяснял Павлику, Димочке и Даше, что это справедливое наказание и по иному было нельзя.

Мужики, из тех, кто поглупее, даже ставки делали, куда направит свои стопы изгнанный Селивашка. Мужики поумнее - ничего не говорили. Годы спустя, Павлик узнал, что местные мужики были уверены, что никуда этого бедолагу не отпускали, а по-тихому утопили в болоте.

Павлик представил, как он отказывается идти с Профессором, начинает кататься у фонтана по земле, вопя, что не пойдёт. Сбегается народ. Его хватают, привязывают к фонарю и бьют по голой заднице, а Даша на всё это смотрит.

Потом, положим, его не утопят, а оставят в посёлке, но теперь вообще он будет что-то вроде приблудного таракана. Возможно, ему даже запретят питаться вместе со всеми в столовой. Попробуй тогда подкати к Даше...

"- Вот это я попал! - потрясённо думал Павлик. - Если останусь, то о Даше можно забыть. А если пойду, то угроблюсь на болотах, даже не добравшись до города и Дашу тоже не увижу. Замкнутый круг!"

Захотелось завыть от безысходности. Между тем, старик увлёк парней за собой от схемы к своему столу, где лежала другая карта - красочная схема города с намалеванными черными кругами и профессор что-то объясняет:

- Вот собственно я определил зоны поражения.Приблизительно конечно, но общая картина, я думаю видна. Нет? Гриша?

Профессор пустился в объяснения. Павлик уже сто раз слышал, что после эвакуации, по городу были нанесены удары неизвестным оружием. По версии профессора, ракеты атаковавшие город, не были атомными и сильно разрушительными и поэтому в городе, по его расчетам, было относительно безопасно.

"Как же! - думал Павлик. - А куда же подевались посланные ранее экспедиции? Остались там жить? Огороды в городе разводить?".

Гриша тыкал пальцем в карту где-то западнее города:

- А вы уверены, что здесь не было ракетных ударов? - спрашивал он.

- Уверен, Гриша, - говорил профессор. - Я отлично помню эти высоченные грибы от взрывов. Они совсем были не похожи на те ядерные взрывы, что показывали раньше по телевизору. Эти были более высокие и узкие. И в этой стороне, где ты показываешь, их точно не было.

- Понятно. А как вы думаете... - снова задал вопрос Гриша.

Павлику снова захотелось завыть, как волк, и он даже посмотрел на потолок.

"- Ну, и какой ему интерес во всем этом идиотизме? - досадливо думал он. - Нас ведь на смерть ведут, а он всё о какой-то ерунде выспрашивает".

Неожиданно для себя, парень вклинился в разговор:

- Извините, Профессор. Я вот что подумал. У нас ведь оружие будет какое-то? Там ножи какие-нибудь?

Старик улыбнулся:

- Не волнуйся, Павлик. Ножи будут. Для твоего спокойствия возьмем даже винтовку из тира. Ты ведь у нас стрелок меткий. Так что, вооружимся до зубов.

Профессор вернулся к прерванному разговору, а Павлик, невидящим взглядом глядя на схему города, молчал.

Он был потрясён. Так и есть! Профессор реально рехнулся, если думает, что пневмушка сможет их защитить. Из нее даже курицу не убьешь, не то что...

Вспомнилось нашествие камышовых псов. Жители поселка пробовали использовать пневматические винтовки для обороны, но толку он них почти и не было. Помогли только настоящие калаши, выданные мужикам прошлым мэром.

"- А какого черта я волнуюсь? - неожиданно спокойно подумал парень. - Какая разница где умирать? В Поселке, в роли местного дурачка на побегушках, или на болотах в компании такого светоча науки, как Профессор? Будь, что будет и гори оно всё синим пламенем!".

Павлик очнулся от своих мыслей, заметив, что в комнате повисла тишина. Профессор смотрел на Гришу.

- Ну, конечно, - говорил старик. - Поведешь нас ты, Григорий. Опыт походов у тебя ведь есть. Выходим завтра утром. Знаю, что хорошо бы денек для отдыха дать, но лучше этого не делать. Разные сомнения там, страхи. Только изведёмся зря. Поэтому завтра утром, в четыре часа, выходим и идем... Идем на трамвай.

Профессор улыбнулся, Димочка угодливо засмеялся, а Павлику захотелось громко заорать и со всей силы удариться головой о стол профессора. Гриша же просто криво улыбнулся странной улыбкой.

***

Из мэрии Павлик и Гриша шли молча, глубоко задумавшись. Вернее, это Гриша шел, нахмурившись и погрузившись в свои мысли, а Павлик просто молчал. Он не хотел отвлекать товарища и, честно говоря, в голову ему не лезли никакие мысли. Была какая-то пустота и большое разочарование, которое плавно перешло в апатию. Ну что же? С Дашей можно распрощаться, да и вообще, возможно до завтрашнего вечера они уже не доживут.

Болота - гиблое место, не говоря уж о городе. Какая к черту разница, что будет дальше? Будь что будет. Плевать!

С этими невеселыми мыслями они подошли к своему домику.

- Слушай, Гриш! - не выдержал Павлик. - Да, Гриш!

Товарищ встрепенулся и посмотрел на него, словно первый раз увидел.

- Что делать будем, а? Гриш?

Оглянувшись вокруг и никого не увидев в темноте, товарищ потащил его в тёмный дом, через свою дверь. В свете лампы Павлик увидел, что они оказались на пустой веранде, где стояло только покосившееся старое кресло. Гриша увлек его дальше в комнату. Там обстановка была такой же спартанской - кровать, небольшой шкаф и вешалка на стене.

- Послушай, Гриш, - забормотал скороговоркой Павлик. - Что делать-то будем, а? Ведь надо же как-то придумать, чтобы...

- Тихо, Пашок! - приглушенным голосом перебил его Гриша. - Скажи мне, ты понял, что Профессор псих?

- Ну, конечно! - вырвалось у парня. - Это же бред!!! Ну, куда мы?.. Зачем нам это???

- Спокойно! - Гриша взял Павлика за плечи и легко тряхнул.

- Слушай меня, Пашок! Я завтра пойду с ними. Дойду до станции "Ельшанка", а там...

"- При чем тут Ельшанка?" - тупо подумал Павлик.

- А там, - продолжал Гриша. - Там железная дорога идет на Дон, прямиком в город Ростов-на-Дону. Это не та дорога, что здесь, у Мамаева Кургана. Тут дорога идёт на северо-запад, а та, которая у станции "Ельшанка" - прямиком на запад. По ней, наверное, даже быстрее доберёмся до Дона. А за ним, как говорят - прежняя, нормальная, жизнь сейчас. Вот туда я и иду. Хочешь со мной?

Павлик смотрел на товарища, открыв рот от удивления. Только сейчас до него дошло, почему и зачем Гриша так подробно расспрашивал Профессора об этой "Ельшанке" и прочих делах. Стало стыдно за свое скудоумие.

- Так что, Пашок, думай, - сказал Гриша. - Сейчас - полежи-подумай. А потом, завтра, как выйдем отсюда - решишь, с ними ты, в университет, или со мной, на Дон? В общем, время у тебя будет, дабы подумать...

- Да ты чего, Гриш! - опешил Павлик. - Конечно, я с тобой, но... Может можно как-то сделать, чтобы не ходить с ними... Ну, чтобы остаться...

Гриша хмыкнул:

- Нет, Пашок. Ты чего, не понял, что ли? Они уже всё без нас решили. Мэр тоже в курсе и это всё с его согласия. Я так думаю, Профессор его со своим нытьём про братишку так достал, что они решили нами пожертвовать, лишь бы он тут не вопил и народу не болтал про эти огни. Понял? Так что, если откажемся идти, хрен пойми, что тут с нами будет!

Да и вообще, я тут у вас засиделся. Год уже живу. Хватит. Пора уже дальше двигать. Меня ваш санаторий ёбаный уже вот как достал.

Товарищ провёл рукой по горлу.

- Поэтому, давай закругляться - завтра вставать рано. Надо ложиться! Но ты все-таки подумай, куда ты - со мной на Дон или с ними, в Университет? Давай, думай!

Павлик и оглянуться не успел, как Гриша за руку вывел его из комнаты, провел по веранде и выставил на улицу.

Еще толком не пришедший в себя парень обошел домик и ненадолго задержался перед входом, глядя в темноте на свое жилище, которое уже долгие годы служило ему домом.

Он жил здесь всего два года, с того времени, как ему исполнилось шестнадцать лет, однако давно уже ему казалось, что он тут живёт всю жизнь. Надо сказать, всё это время парень относился к своему жилищу довольно пренебрежительно, обычно называя его хибарой. Это действительно был один из худших домов в Поселке, не считая нескольких совсем уже развалившихся строений, в которых давно никто не жил.

Но сейчас, в этот вечер, он впервые ощутил, насколько тяжело будет уходить отсюда. И этот неказистый голубой домик, вдруг показался таким родным и любимым, что хотелось заплакать.

"- Милый домик, - растроганно думал Павлик, - Сколько лет я провел здесь, спасаясь в тебе от холода, жары и дождей. И все это время даже не сказал "спасибо".

От нахлынувших чувств, парень заплакал. Слезы катились по его щекам, а он стоял, и все не мог налюбоваться на свой, лучший в мире домик. Только сейчас до Павлика вдруг дошло, что значит выражение "родной дом".

Войдя внутрь, в свою комнатку, Павлик ненадолго зажег лампу. Огонек сразу разогнал темноту, и по стенам комнаты весело заплясали мелкие тени. Снаружи раздавались трели сверчков, но через стену, из комнаты Гриши, не доносилось ни звука.

Павлик разделся и лег в кровать, потушив лампу. Он думал, что теперь долго не заснет, и решил серьезно проанализировать создавшееся положение. Однако вместо этого, он сразу же провалился в глубокий сон.