На арене Кузгара

* * *

— Минуточку внимания, уважаемые! Прошу прощения за заминку, небольшие изменения в сегодняшнем расписании! Добавлен ещё один бой, который безотлагательно и состоится! Знаю, многим из вас понравился сегодняшний новичок, этот могучий варвар! Но первое сражение… как его там?.. — глашатай наклонился к одному из своих помощников, что-то ему быстро прошептавшего на ухо, и тут же не спеша распрямился, продолжив вдохновенно вещать. — А, ну да, ну да… Так вот, первое сражение Ратибора вышло слишком скоротечным, посему даже мы, видевшие эту схватку, не успели в полной мере насладиться состоявшимся представлением, что уж лялякать про пришедших чуть позже!.. Итак, по многочисленным просьбам жаждущих нового зрелища с русичем, организаторы игрищ пошли на незначительные правки, — Мехмер обвёл торжествующим взглядом притихшую, сосредоточенно внимающую его речам толпу, — и решили дать рыжему сегодня ещё одну зарубу! Да что там сегодня, прямо сейчас!.. Дикаря представлять вам не надо, с арены он и не уходил! А вот его противники… Да-да, именно так, во множественном числе, ибо их опять у руса трое! Единственно, эти не говорят, а только рычат, потому что они не люди, а опаснейшие животинки!.. И могу вас заверить, иберийцы просто дети по сравнению с данными зверюгами! Впрочем, дорогие друзья, в этом вы сами немедля и убедитесь!

Первые два яруса радостно захлопали в ладоши, понимая, что их император прилюдного оскорбления не простил и явно приготовил для дерзкого чужестранца какой-то крайне неприятный сюрприз. Третий и четвёртый ряды, наоборот, недовольно загудели, предчувствуя, что по той же самой причине, а именно вследствие публичной словесной оплеухи правителю им задумана какая-то пакость; очевидно, владыка Ослямбии нанесённой обиды не стерпел, собравшись незамедлительно поквитаться за оную у всех на глазах. И последующие слова Мехмера полностью подтвердили чаяния да подозрения столь по-разному настроенной толпы, где-то вызвав бурные овации, а где-то — негодующий ропот.

— Итак, с кем же предстоит сейчас сразиться нашему грубияну варвару?.. Кто способен противостоять этому рыжему медведю? — тем временем герольд по новой уверенно обозрел примолкшую в томительном ожидании публику. — Конечно же, это не кто иной, как сам царь зверей — лев! Причём наиболее громадный из них, черногривый! Ну а слегка подсобит нашему могучему хищнику пара его подружек, то бишь львиц!.. — заключительные слова Мехмера потонули в тут же понёсшемся по трибунам урагане эмоций. Невообразимый гвалт накрыл Кузгар. Нижние ряды ликовали, предвкушая знатное развлечение; на верхних же раздавался неодобрительный гул и всё чаще звучали такие слова, как: нечестно, убийство, месть, казнь, несправедливость, без шансов. Впрочем, общий галдёж быстро пошёл на убыль, ибо у южных врат поднялась располагавшаяся значительно левее от главного выхода на арену толстенная металлическая решётка, ведущая в загон с животными; свирепых хищников начали выпускать на ристалище. Зрители, мигом позабыв про свои пристрастия, синхронно затаили дыхание, принявшись наблюдать за разворачивающимися перед ними необычайно интересными событиями.

«Так, львы, значит, три штуки… — спокойно размышлявший про себя Ратибор никогда ранее не сталкивался с этими легендарными дикими кошками, но не раз слышал о них, в первую очередь, уже здесь, на южном побережье Тёмного моря, то есть в Ослямбии. Например, от того же Лазара. — Что там рассказывали-то про этих милых кисок? Здоровые, мощные, агрессивные, зубастые… Любят отведать человечинки. Самки охотятся обычно сообща, стаей. Самец более крупный, с густой гривой. Когти у них, само собой, имеются да клыки вострые… Чего там ещё?.. Хм!.. А, ну да. То, что лучше их к себе близко не подпускать, ясно даже младенцу…»

Обмозговывая предстоящую, явно непростую схватку, молодой богатырь тем часом, пока не уволокли уборщики рабы, быстро прошёлся по полю недавней рубки и собрал всё оружие, что посчитал необходимым иметь при скорой встрече с крайне опасными хищниками, а именно: копьё, нож и одноручный клинок убитых им охотников за беглыми рабами; его двуручная секира всё так же была при нём.

Между тем тела павших иберийцев в спешном порядке торопливо утащили за ноги прочь, тут же выпуская на песок сначала двух взрослых львиц, а спустя минуту и матёрого черногривого льва исполинских размеров, буквально пышущего сокрушительной мощью. Тут, конечно, не обошлось для Ратибора без доли везения; если голодные львицы, заприметив стоявшего по центру ристалища человека, сразу направились к нему, то царь зверей, с выпуском которого и так слегка задержались, напал на выходе на одного из зазевавшихся невольников, имевшего глупость стегануть хлыстом по шкуре мигом рассвирепевшего хищника и не успевшего после отскочить вовремя назад, за решётку.

Тем временем львицы разделились и, наращивая скорость, принялись уверенно заходить с двух сторон на Ратибора, похоже, посчитав его лёгкой добычей. Но рыжебородый витязь не стал ждать, когда явно собирающиеся им добро отобедать «милые» киски приблизятся на расстояние прыжка.

Дюжий ратник, заранее положивший позаимствованное у мёртвых иберийцев копьё на плечо, сам сделал пять шагов навстречу голодным зверюгам, затем прицелился и могучим выверенным броском метнул дрот в одну из уже мчавшихся на него жёлто-серых хищниц. Сулица настигла заходящую слева львицу в тот момент, когда она подобрала под себя лапы и сжалась, как стальная пружина, изготовившись для финальной атаки. Бросок получился что надо; лезвие копья попало опаснейшему зверю аккурат в морду, пробило череп и прошло насквозь, показавшись кончиком острия со стороны затылка.

Большая кошка умерла мгновенно. Но её смерть, очевидно, сильно разозлила напарницу по охоте. Стремительно преодолев разделявшее их расстояние, вторая рассерженная львица, глухо рыча от ярости, совершила невероятно грациозный, незабываемый по своей красоте прыжок, намереваясь через долю секунды вцепиться в глотку наглой жертве, этому нахальному человечку, посмевшему воспротивиться проказнице-судьбе и не пожелавшему безропотно становиться обедом для грозных хищниц. И вот, как виделось с трибун, дело сделано; увернуться рыжий не успеет. А он, оказывается, уворачиваться и не собирался. Слепящей молнией ярко сверкнул на солнце так кстати подобранный русичем одноручный клинок иберийца Дорха, за миг до этого выставленный Ратибором перед собой остриём вперёд. Парящая в прыжке, растопырившая когти львица уклониться или ещё как-то избежать холодного лезвия меча уже никак не могла; добрая сталь палаша по рукоять вошла хищной красавице аккурат в грудину, между передними лапами.

Тем часом массой своего тела львица сбила молодого богатыря на песок, умудрившись при этом в предсмертных конвульсиях неплохо пройтись когтями по плечам и торсу могучего великана, знатно его исполосовав. Для надёжности всадив издыхающему на нём дикому зверю несколько раз в бок и шею выхваченный из-за пояса нож, также ранее позаимствованный у убиенных иберийцев, окровавленный Ратибор без особого труда скинул с себя тяжеленную мёртвую тушу и быстро вскочил, памятуя о том, что схватка не окончена, ведь остался ещё черногривый кошак: самый крупный, мощный и опасный из всей жёлто-серой семейки любителей подкрепиться человеческим мясом.

Тем временем притихшие трибуны следили за происходящим, затаив дыхание. Ставок никто не делал, ибо сумасшедших, полагающих, что всего один воин, пусть и вооружённый, сможет разом одолеть трёх свирепых хищников, в Кузгаре не нашлось. Но тем не менее разыгрывающееся пред очами онемевшей от волнения публики завораживающее зрелище вызывало жгучий интерес и захватило всех без исключения. И вот сейчас зрители, наконец осознав, что шанс на победу у человека, пусть и небольшой, но есть, принялись яро свистеть и кричать, указывая русичу на стремительно приближающуюся к нему смертельную опасность.

Однако поднявшийся Ратибор не нуждался в подобных подсказках. Тыльной стороной ладони смахнув с лица кровь мёртвой львицы, обильно окропившую его физиономию, рыжебородый витязь обеими дланями крепко сграбастал рукоять двуручной секиры и вперился горящим голубым пламенем взором в стремительно несущегося на него гигантских размеров льва, в холке, пожалуй, не уступавшего доброму жеребцу. Рабы с немыслимым трудом смогли-таки, конечно, не без помощи вооружённой копьями да бичами ватаги стражников, отогнать четырёхсоткилограммового взбешённого хищника от загрызенного им нерасторопного невольника, и весь безудержный гнев царя зверей обрушился на попавшего под горячую лапу руса.

Трибуны остолбенело замерли, с затаённым трепетом наблюдая, как черногривая, смертельно опасная кошка быстро приближается к застывшему на месте варвару. Но вот русич шевельнулся, сделав несколько шагов навстречу дикому чудовищу. Между тем громадный лев, резво сокращая разделяющее их расстояние, грозно взревел, готовясь прыгнуть вперёд точно так же, как до этого львица, явно намереваясь сбить наземь и затем вцепиться в горло невесть что возомнившему о себе человечишке. Черногривый кошак не раз и не два встречал за свою охотничью жизнь людей. Все они были трусливыми, слабыми, безвольными, а ещё… довольно вкусными. Так почему сейчас должно быть по-другому? Лев, занятый рабами и стражниками, отвлёкся и не видел, что случилось со львицами. Соответственно, и не понял, как так вышло, что они лежат бездыханными. Свежие же следы от пик и кнута, алым пламенем горевшие на его жёлто-серой шкуре, затуманили неистовой яростью мозг матёрому хищнику, заставив потерять врождённую осторожность.

И вот раздался громоподобный рык; лев с ходу сиганул на Ратибора, выпустив в головокружительном прыжке свои длиннющие острые когти. Тот же, не менее устрашающе гаркнув в ответ, подгадал момент и, лихо взмахнув топором, прыгнул навстречу рассвирепевшему царю зверей, вдруг почуявшему неладное; противник, как оказалось, не испытывал страха! Поражённая же публика глазам своим не верила: лев и человек, исступлённо рыча, страшно сшиблись прямо в воздухе. Раздался хруст костей, знакомый треск раскуроченного доброй сталью черепа, после чего рыжий варвар и хозяин саванны с глухим звуком рухнули в песок, бездвижно распластавшись на арене Кузгара. Но вот, под восхищённый вздох толпы, Ратибор зашевелился и, держась правой дланью за левое плечо, вылетевшее из сустава при жутком столкновении с тяжеленным хищником, медленно поднялся и хмуро взглянул на дело рук своих: перед ним распластался с секирой в окровавленной башке черногривый царь зверей. Лезвие двуручного топора глубоко вошло аккурат между глаз огромному дикому кошаку, занимавшему одну из высших ступеней пьедестала в созданной матушкой-природой, до сих пор неизменной пищевой цепочке.

Тем часом трибуны, осознавшие, что произошло, восторженно зарукоплескали. Такого они ещё здесь не видывали! Чтобы всего один воин сладил с тремя взрослыми особями семейства львиных⁈ Невероятно! Вот это зрелище! Ну ничего себе дебютный бой они сейчас лицезрели!