Алькатрас и Кости Нотариуса

— Алькатрас, парень, поверить не могу, что ты еще жив!

— Знаю, — ответил я. — Я был уверен, что один из нас здесь точно сгинет. Знаешь, если я когда-нибудь засяду за мемуары, эта часть моей биографии будет выглядеть на редкость скучной, потому что никому из нас не хватило сюжетной динамики, чтобы отправиться на тот свет.

Бастилия фыркнула и присоединилась к нам, держа одну руку у самого бока.

— А ты мастер вдохновляющих речей, Смедри.

— Это ты решила отклониться от плана, — заметил я.

— Что? Килиман был быстрее тебя. Как именно ты собирался от него оторваться на бегу?

— Я… точно не знаю, — признался я.

В ответ Каз просто рассмеялся.

— А что вообще стало с Килиманом?

Я указал на Хранителя с половиной черепа.

— Он теперь немножко занят поисками душ, — ответил я. — Можно сказать, что ему теперь по душе присматривать за этими книгами. Наверное, он рад стать частью такой душевной компании.

— Можно его ударить? — напрямую спросила Бастилия.

Я улыбнулся, а затем увидел на земле какой-то предмет. Я поднял его — это была одна-единственная Линза желтого оттенка.

— Что это?

— Линзы Следопыта, — ответил я. — Они принадлежали Килиману. Лежали в сумке вместе с Плотекамнем Драулин.

— Моя мама, — спросила Бастилия. — Как она?

— Я в порядке, — послышался голос Драулин. Мы развернулись и увидели ее стоящей в дверном проеме рядом со сконфуженной Австралией.

«В порядке», впрочем, она была с большой натяжкой — ее лицо по-прежнему казалось бледным, как у человека, который слишком долго страдал от болезни. Но когда она вошла в комнату, чтобы примкнуть к нашей компании, ее шаг был, как всегда, тверд.

— Государь Смедри, — произнесла она, опускаясь на одно колено. — Я вас подвела.

— Чушь, — возразил я.

— Меня взял в плен Библиотекарь из Костей Нотариуса, — продолжила она. — Я угодила в ловушку, позволила себя связать, и он захватил меня без особого труда. Я опозорила свой орден.

Я закатил глаза.

— Мы тоже попали в ловушки Хранителей. Нам просто повезло, что мы успели освободиться до того, как нас нашел Килиман.

Но Драулин все равно склонила передо мной голову. В задней части ее шеи я заметил сверкающий кристалл — ее Плотекамень, возвращенный на законное место.

— Поднимайся и хватит уже извиняться, — сказал я. — Я серьезно. Ты отлично постаралась. Ты ввязалась в бой с Килиманом, и победа в нем осталась за нами. Так что считай себя частью нашей общей победы.

Драулин поднялась, хотя мои слова ее, похоже, совсем не утешили. Она приняла традиционную, парадную стойку «вольно», вперившись взглядом прямо перед собой.

— Как пожелаете, государь Смедри.

— Мама, — сказала Бастилия.

Драулин опустила взгляд.

— Вот, — добавила Бастилия, протягивая ей меч Кристина.

Я потрясенно моргнул. По какой-то причине я был уверен, что Бастилия оставит меч себе.

Помедлив секунду, Драулин приняла клинок.

— Благодарю, — сказала она в ответ, после чего спрятала меч в ножнах на спине. — Что планируете делать дальше, государь Смедри?

— Я… пока не уверен, — ответил я.

— В таком случае я разверну охранный периметр вокруг этой комнаты. — Поклонившись мне, Драулин подошла ко входу и заняла охранную позицию. Бастилия направилась к другому выходу, но я успел схватить ее за руку.

— Эта женщина должна вымаливать твое прощение.

— Почему? — удивилась Бастилия.

— У тебя столько неприятностей из-за потерянного меча, — сказал я. — Так вот теперь сама Драулин оказалась ничем не лучше тебя, согласна?

— Свой-то меч она вернула.

— И?

— Ну, значит не сломала.

— Только благодаря нам.

— Нет, — возразила Бастилия, — благодаря тебе, Алькатрас. Килиман меня одолел — точно так же, как и Оживленный тогда, в городской библиотеке. Оба раза тебе пришлось меня спасать.

— Я…

Бастилия аккуратно высвободила свою руку из моей. — Я это ценю, Смедри. Правда ценю. Если бы не ты, я бы уже несколько раз оказалась на том свете.

С этими словами она ушла. Никогда прежде слова благодарности не оставляли меня в таком мрачном расположении духа.

«Проблему так быстро не решить, — подумал я. — Бастилия до сих пор считает себя неудачницей. С этим придется что-то делать».

— Ты собираешься уничтожить эту штуку, парень? — спросил Каз.

Я мельком опустил взгляд, и тут до меня дошло, что в моих пальцах до сих пор была зажата Килимановская Линза Следопыта.

— Это очень темное Окуляторство, — добавил Каз, потирая подбородок. — Кровекованые Линзы — штука крайне скверная.

— Значит, нам и правда стоит их уничтожить, — согласился я. — Или хотя бы передать тому, кто знает, что с ними делать. Я…

Я умолк на полуслове. (Как вы уже и сами поняли.)

— Что такое? — спросил Каз.

Я не ответил. Мое внимание привлекло кое-что увиденное через Линзу Следопыта. Я поднес ее к глазу и с удивлением обнаружил на земле отпечатки ног. Их, понятное дело, была целая уйма. Мои, Бастилии, даже Килимана — хотя те быстро угасали, ведь его я почти не знал. Но важнее всего были три группы следов, четко выделявшихся на общем фоне. И все они вели к маленькой и совершенно непримечательной двери в дальнем конце комнаты.

Первый тип следов принадлежал дедушке Смедри. Второй, с желтовато-черным оттенком, — моей матери. А третий — пылавший красно-белым цветом — явно имел отношение к моему отцу. Все они вели за пределы той двери, но назад не возвращались.

— Эй, — сказал я, поворачиваясь к ближайшему призраку. — Что за той дверью?

— Там мы храним личные вещи тех, кто превратился в Хранителей, — скрипучим голосом ответило существо. И действительно, я увидел, как несколько призраков собирают то, что осталось после перерождения Килимана — металлические запчасти и детали одежды.

Я опустил Линзы Следопыта.

— Идемте, — сказал я остальным. — Мы чуть не забыли про главную причину, по который вообще решили спуститься в эту библиотеку.

— Не напомнишь, в чем она заключалась? — уточнил Каз.

Я указал на дверь.

— Узнать, что находится по ту сторону.