Возвращение связного[1980, худож. В. Борисов]
![Возвращение связного[1980, худож. В. Борисов]](/uploads/covers/2024-02-07/vozvrashhenie-svyaznogo1980-xudozh-v-borisov-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Гелена Крижанова-Бриндзова
- Жанр: Детская проза / Советские издания / Для среднего школьного возраста (Подростковая литература) 12+
- Дата выхода: 1980
Читать книгу "Возвращение связного[1980, худож. В. Борисов]"
* * *
Тяжелый это был год для Гривковой. Он принес с собой много необычного, нового, а то и вовсе ей непонятного. Не раз случалось ей противопоставлять себя всей деревне и защищать то, чего сама она в душе не принимала.
Но постепенно у нее складывалось собственное отношение к переменам, которые сурово, иногда и болезненно затрагивали ее.
— Кому-то всегда достается, — говорила она себе. — Когда делаются такие дела, кого-нибудь это всегда заденет. Сейчас мне достается больше, чем другим, а что поделаешь?
Дело не только в гражданской свадьбе Эрнеста и Тани или в заявлении о вступлении в кооператив, которое она подписала одной из первых. Были и другие жертвы, о которых она умолчит, а другие о них и не вспомнят.
Когда сдавали свиней на общую свиноферму, кое-кто приносил в фартуке молочных поросят, а Гривковы сдали на ферму свиноматку.
— Председатель кооператива должен подавать пример, — сказал Эрнест. — Не бойся, мы свиней взвешиваем, записываем, кто какую сдал, тебе это зачтется.
Она ничего не возразила, хотя и подумала: «Зачтется, как же! Ни гроша я не получу за мою свиноматку!»
Потом на свиноферме не оказалось кормов, пришлось членам правления ходить по дворам с ведрами и клянчить ячмень и свеклу. И ясное дело, у Гривковых они уволокли с чердака целых два центнера ячменя, которые Маргита припрятала на весну для птицы.
Яма со свеклой тоже опустела прежде, чем хозяйка успела опомниться, а потом и за картошкой пришли. Если б она не раскричалась, что остальные дают только по ведру или по два, ей бы не осталось даже на посадку весной.
Запаслась она на зиму клевером — тоже увезли и даже записывать за ней не стали. Кооперативные кони месяц стояли у нее, она сама их кормила-поила из своих запасов, а сколько такому коню нужно сена, или ячменя, или кукурузы — ведь овса-то для них нет.
А уж тракторист…
Про тракториста лучше и не вспоминать. Пообещали ему жалованье, жилье и питание, но никто не стал о нем заботиться, никто не сказал: поселяйся у меня. И это тоже свалилось на нее, словно мало у нее забот с собственными детьми.
Тракторист, молодой парень откуда-то из-под Комарно, приехал в Лабудову в отличной кожаной куртке и в теплом свитере, но рубахи у него были — хуже некуда. Не один вечер она просидела, стараясь их залатать. Ботинки у него тоже были плохонькие, не для дождливой погоды, за день они промокали вместе с обмотками, а к утру, после сушки на печи, делались жестче жести. Сжалилась она над парнем, дала ему резиновые сапоги покойного мужа, почти новые, они бы и Милану сгодились, когда подрастет. Но у Гривковой душа болела, когда она глядела на промокшие ноги парня, который зарабатывает себе на хлеб здесь, далеко от своей матери.
Однако справедливая и рассудительная Гривкова не могла не признать, что новая жизнь приносит и много хорошего: новая школа, жатва без седьмого пота, Милана приняли в сельскохозяйственный институт, и он будет получать стипендию. Ева, наверное, тоже пойдет учиться; может, выйдет из нее учительница вроде Тани или служащая в городе, а то и докторша.
И с кооперативом тоже не так уж плохо, машины делают за людей самую тяжкую работу, но что если они нам не по карману?
— Думаешь, мы за них не расплатимся, Эрнест? Не выберемся из долгов?
— Расплатимся! Хороши бы мы были, если б не заработали даже столько. Не о том речь, Маргита.
— А о чем же?
— Нам нужно переходить к новому типу кооператива.
— Да ты что? — ужаснулась Гривкова. — Не пойдут на это люди, да и я сама тебе скажу, что ты больно широко размахнулся.
— Пойдут, когда сообразят, что им же лучше будет, — сказал Эрнест, нахмурившись. — В районе уже решили, что это дело нужно пробивать.
— Ох, Эрнест, тебе бы только людей против себя настраивать. Дождешься, что тебя кто-нибудь подстережет с колом, — и она оглянулась, словно опасаясь, что этот «кто-нибудь» уже подкрадывается с колом в руках.
Эрнест курил, глядел прямо перед собой, но краем глаза наблюдал за невесткой. Ничего нового она ему не сказала. Люди упирались и руками и ногами, слышать не хотели о переходе на новый, более высокий тип коллективизации. Точно так же, как год назад они вообще не хотели слышать о кооперативах. Эрнеста удивило и в то же время порадовало другое: Маргита не сказала, что сама она против нового типа.
«Не пойдут они на это, подстерегут тебя с колом…» Значит, кто-то другой не пойдет, кто-то другой подстережет. А год назад она сама, того и гляди, готова была встретить его с колом в руках.
— Это уладится, Маргита, — успокаивал он ее. — Люди не такие уж дураки. Кричат, отплевываются, бранятся, но свою выгоду понимают. А кроме того, район очень торопит. Наш кооператив, как один из первых…
— Вот-вот, — перебила она его. — Так бы и сказал им в районе. Мы, мол, были среди первых, значит, мы не против кооператива, но теперь дайте нам передышку. Люди дожили до собственного хлеба, а теперь пусть они едят его помаленьку и соображают, как им будет лучше. Вот что нужно сказать им в районе, Эрнестушка.