Возвращение связного[1980, худож. В. Борисов]

* * *

Гривкова завернула остатки хлеба и копченого сала, положила кувшин в корзину и кликнула Еву, которая рвала незрелый шиповник неподалеку.

Эрнест глядел на поля. Милан понимал: это он оценивает, сколько сегодня сделано, чтобы вечером позвонить в район и доложить, как идет жатва. Дела шли неплохо. В Корыте, как видно, все сжато полностью, к вечеру будет покончено и с Пригоном. Тут Эрнест взглянул на Глубокую и выругался. Над Глубокой светлело большое, еще не сжатое пшеничное поле.

— Ондрей Грофик! — сказала Гривкова, перехватив его взгляд. — Этот за косу еще и не брался, и бог его знает, когда возьмется.

— Надо же, какая сволочь! — отвел душу Эрнест.

С Ондреем Грофиком, Агнешиным мужем, у местного народного комитета одни неприятности. В этом году Ондрей не сумел набрать себе жнецов в деревне: мужики были на заработках, рабочих рук на жатве не хватало. Пришлось Ондрею искать жнецов в Горняках. Он нанял три пары и жницу для себя. На Агнешу он в этом году не рассчитывал.

Приближалась жатва, хлеба побелели, дозрели, и вдруг горняковские возвращают задаток с письмом, что не придут. Им подвернулась работа ближе к дому.

Ондрей ругался, грозил вызвать их в суд, но от этого ему было не легче. Другие уже жали, а его хлеба стояли на корню. Крестьянская комиссия предложила ему помощь: когда скосит свое кооператив, можно будет послать одну сноповязалку на грофиковское поле.

И тут Ондрей рассвирепел:

— Та-ак, мое, значит, напоследок? Я, Грофик, должен ждать, пока сожнут голи перекатной? Да пусть лучше весь мой хлеб осыплется! С голоду не помру, у меня, слава богу, в амбаре еще прошлогоднего полно!

Ему пригрозили:

— Хлеб нужно убрать. Не хочешь нашей помощи — не надо, на коленях просить тебя не станем, но хлеб ты сожнешь и поставки сдашь.

Агнеша пришла в народный комитет с плачем:

— Вправьте ему мозги, уговорите его! Что со мной будет, если я выйду жать? Работе конца не видно…

Эрнест, Яно Мацко и старый Шишка пошли к Ондрею. Тот наорал на них:

— Это мой хлеб, мое поле! Ваш трактор я на него не пущу, лучше спалю пшеницу на корню!

Агнеша заходилась от слез, умоляла его хоть раз, единственный в жизни раз, подумать и о ней.

— Дохлятина ты! — бросил он ей. — Другие бабы в горах лес валят, и ни черта им не делается, а ты от любой работы шарахаешься!

Агнеша металась от дома к дому, искала жнецов и жниц. Наконец ей удалось умолить три пары, согласились Репик, Тудец и Байзик с женами.

— Поможем тебе, выручим, свои ведь люди. Но сначала нужно сжать свое.

Однако жницу для Ондрея Агнеша так и не нашла. А когда Гривкова, которая на все это не могла спокойно смотреть, предложила свою помощь, Агнеша разрыдалась.

О Гривковых Ондрей и слышать не хочет, а Маргиту он бы гнал со своего поля косой.