Он не мог иначе

Провал «Зевса» вызвал панику в посольстве. Сначала Москву покинули супруги Крок, затем вслед за ними в срочную командировку вылетел генерал Горио. Вернулся он через десять дней в мрачном настроении. Созвав оперативное совещание, предупредил всех о необходимости соблюдения строжайшей конспирации на встречах с агентурой и более строгом отборе людей, с которыми работники резидентуры наметили развивать контакты. Когда совещание закончилось, генерал попросил остаться Майкла Стенли. Включил на повышенную громкость приемник.

— Потерпите, Майкл. Разговор у нас будет очень секретный, поэтому послушаем концерт советской эстрады.

— Хорошо, генерал. Я весь внимание.

— Мне здорово всыпали в Центре...

— Сочувствую, господин Горио.

— И вам тоже, Стенли! Провал «Зевса» — это провал прежде всего контрразведывательной работы. Вы что-то прошляпили, Майкл!

— Я стараюсь, мой генерал...

— Стараний мало. Надо, чтобы нюх у вас был как у хорошей овчарки. И злость тоже. Слушайте внимательно. То, о чем я скажу здесь, будут знать только двое — вы и я. Наверху много спрашивали о Россе... И мой нюх подсказывает, что это неспроста. Нам дано совершенно секретное задание проверить его...

— То есть как проверить? Росса в чем-нибудь подозревают?! Ведь его «Лада» кормит всю резидентуру...

— В том-то и дело! Очень уж у него все гладко идет. До неправдоподобия гладко и успешно. Так вот слушайте: Россу надо подобрать какого-нибудь типа, не очень ценного и не очень умного, чтобы он попал в поле зрения советской контрразведки вместе с Россом...

— Но мы же подставим Росса!

— Не подставим, а проверим... Дело очень серьезное, Стенли. Появились какие-то подозрительные неясности по работе Росса в прошлые годы...

— Ну, а если все-таки он чист, мы же завалим вместе с Россом и «Ладу»...

— «Ладу» законсервируем на время и запретим Россу с ней встречаться. Кстати, вы, Стенли, попробуйте походить за Россом в свободное время. Незаметно. Что-то у него не так с этой ученой дамой. Посмотрим, будет ли он с ней встречаться после запрета... Так кто у вас есть для Росса?

— Не знаю, надо подумать... Впрочем, имеется некто Евгений Редькин. Мы ему дали псевдоним «Шайба» — он фанатичный любитель хоккея. Его подцепил один из наших оперативных работников в ресторане. Работает на одной из московских фабрик. Пьет, жаден до денег. Представился как высококвалифицированный рабочий, но мнит себя непонятым интеллигентом. Говорил, что имеет много школьных приятелей, которые ныне работают в различных институтах. На наше письмо руководству, которое вы, генерал, кстати, подписали, пришло разрешение использовать Редькина в качестве наводчика, но очень осторожно...

— Прекрасно. Принесите мне, Стенли, все материалы на Редькина, а я дам указание Россу начать с ним работу.

Прошло несколько месяцев. Однажды в московском вечернем выпуске газеты «Известия» появилась небольшая заметка: «Органами государственной безопасности СССР арестован советский гражданин Редькин Е. А. При аресте у него обнаружены и изъяты разведывательные задания, шифры, инструкции по поддержанию конспиративной связи и другие материалы, неопровержимо свидетельствующие о шпионской работе с Редькиным представителей одной западной разведки, действующих под видом сотрудников посольства... Ведется следствие».

А еще через некоторое время в той же газете появилась статья, которую генерал Горио попросил немедленно перевести, чтобы отправить срочной почтой начальству.

«Вот какие показания дал Евгений Редькин, — читал вслух генерал перевод статьи сидевшему перед ним Майклу Стенли. — День 17 ноября я запомнил хорошо, потому что по телевидению должны были транслировать матч с участием моей любимой команды. Договорился с мастером, что уйду пораньше с работы. Приехав домой, я разделся и включил телевизор. И тут же раздался телефонный звонок. Знакомый иностранец сказал, что для меня заготовлен пакет, и предложил немедленно забрать его, подробно объяснив, где расположен тайник. Я спросил, можно ли поехать завтра, чтобы изъять тайник. «Нет, только сегодня», — категорически заявил он. Приехав к названному месту и найдя телефонную будку, за которой находился тайник, я решил пойти дальше, чтобы убедиться, не следят ли за мной. Не заметив ничего подозрительного, я подошел к телефонной будке и вытащил предназначавшийся мне тайник. Это была грязная рабочая рукавица. Вернувшись домой, я рассмотрел, что в ней находилось...»

Генерал Горио перевел дух, отпил несколько глотков чая, откашлялся и продолжал читать: «Наступило время рассказать о неблаговидных делах, которыми занимаются в нашей стране натовские разведчики, выступающие в роли сотрудников некоторых посольств... Скажем сразу, что, видно, неважно идут дела у этих спецов, если в лихорадочных поисках предателей, готовых продавать сведения, составляющие государственную тайну, они вступают в шпионский сговор с людьми, подобными Редькину».

Далее в статье подробно было рассказано, как мог опуститься на последнюю ступень подлости тридцатилетний Е. Редькин, который практически все получил от общества и ничего не дал ему. Бесплатное среднее образование, потом бесплатное профессиональное, затем хорошо оплачиваемая специальность. Так в чем же дело? Все оказалось банальным и мерзким. Редькин хотел иметь очень много денег, но не хотел работать. В 15 лет вместе со своим приятелем, таким же шалопаем, как сам, он совершил несколько краж. Забравшись через окно в школу рабочей молодежи, они украли 9 радиотрансляционных динамиков; с соседнего завода стащили вентилятор и 16 служебных удостоверений. Их, разумеется, нашли, но осудили парней условно, так как они были несовершеннолетними. Потом Евгений поступил в производственно-техническое училище. Но и здесь он не изменил своим привычкам. С очередным дружком Редькин взломал замок в кондитерском киоске в парке «Сокольники» и обчистил его. На сей раз жулику пришлось отвечать перед судом уже как совершеннолетнему. Три года изоляции — таков был приговор.

Выйдя из места лишения свободы, Редькин вроде бы взялся за ум. Поступил работать уборщиком вагонов в метро, затем стал помощником машиниста. И вдруг новый зигзаг на жизненном пути — пьянство. Он меняет места работы, так как прогульщика и пьяницу никто не хочет иметь в рабочем коллективе. Пристрастие к спиртному и привело в конце концов всегда нуждавшегося в деньгах Редькина в руки натовской разведки. Во время очередного загула в ресторане Редькин оказался за одним столиком с иностранцем, неплохо говорившим по-русски. К тому же он был любезен, щедр на угощение, расточал комплименты в адрес нового знакомого, намекал на возможность хорошо заработать. Редькин уже ярко представлял себе возможные дивиденды от дружбы с «Ваней» (так представился ему иностранец).

Вскоре в квартире Редькина зазвонил телефон. Мужской голос с иностранным акцентом, а это был «Ваня», напомнил о ресторанной встрече. Потом были новые телефонные звонки, расспросы, становившиеся все более детальными и откровенными. Сотрудник посольства уже не скрывал, какое ведомство он представляет...

В грязной рукавице, которую 17 ноября изъял из тайника Редькин, помимо всего прочего, находилось инструктивное письмо. Вот фрагмент из указанного послания: «Дорогой друг! Хотя мы и хотели встретиться с вами, мы этого не могли сделать, пока мы полностью не уверились, что это безопасно. Предпринимая меры предосторожности и тщательно планируя наши действия, мы можем безопасно работать вместе. Я искренне надеюсь, что наши взаимоотношения будут на долгий срок и взаимовыгодными...»

Кроме инструктивного письма, в рукавице аккуратно запакованные в целлофановый пакет лежали: специальная копировка для изготовления тайнописных посланий, инструкция для их зашифровки, блокнот с шифром, письма на английском языке от имени туристов, якобы находящихся у нас в Союзе. Эти письма Редькин после нанесения на них тайнописных донесений должен был отправлять на подставные адреса.

Инструктивное письмо подписал «Ваня».

И Редькин начал действовать. Прежде всего согласно инструкции он должен был оповестить своих работодателей о благополучном изъятии рукавицы из тайника. Отпросившись с работы и купив в парфюмерном магазине губную помаду, он оставил в обусловленном месте сигнал — начальную букву своего имени, причем так, чтобы ее было видно из проезжающей по набережной машины...

Затем Редькин написал и отправил за рубеж ответы на вопросы, которые ставились перед ним в инструктивном письме. Вопросов было немало. После сведений о себе и своей семье, которые Редькин должен был передать, «Ваня» потребовал от агента подробных сообщений о возможностях доступа к секретной информации, которыми он располагает, а также о соответствующих контактах с друзьями и знакомыми.

Натовскую разведку Редькин интересовал в любом качестве. Что же касается его самого, то он лихорадочно искал любую возможность подсунуть западным спецслужбам какие-либо сведения и на этом прилично заработать. Редькин решил использовать своих давних знакомых, которые могли иметь отношение к секретам нашей страны. Но таких среди тех, с кем хотя бы шапочно был знаком Редькин, не оказалось.

Натовские специалисты из московской резидентуры скоро поняли, с кем они имеют дело. Поэтому при первой же возможности они решили подставить его под удар, чтобы решить этим ходом свои задачи. И когда генерал Горио закончил чтение статьи, он внимательно посмотрел на Майкла Стенли и спросил:

— А как себя чувствует Росс?

— Ведет себя спокойно. Говорит, что готов собирать чемоданы. Контактов с «Ладой» не зафиксировано.

— Что-что? Готов собирать чемоданы? И куда же он собирается направить свои стопы?

— Мне сказал, что в Рим... Хочет увидеться с дочерью.

— А дочь у него все еще в Риме?

— Да, в Риме. Учится в университете.

— Так...

Джеймс Грин, много лет состоявший резидентом американской разведки на Апеннинах, был высоко ценим начальством не столько за блестящее знание итальянского языка, умение найти общие точки зрения с лицами любого ранга в часто сменяющихся правительственных кабинетах, сколько за привычку безоговорочно выполнять любые приказы. Скажем, даже самый близкий друг Грина мог, если того потребовало начальство, погибнуть при каких-либо темных обстоятельствах. Грин устраивал его устранение через свою агентуру среди неофашистов, в масонских ложах, в рядах мафии и, конечно же, среди разношерстных экстремистов — от «группы черных партизан» до «красных бригад»...

В один из дней, буквально накануне своего отъезда в отпуск, Джеймс Грин получил депешу, которая его очень удивила. Ему предписывалось в строго секретном порядке разыскать обучающуюся в Римском университете Сабину Росс, установить ее точный адрес, выяснить связи, образ жизни, наладить силами резидентуры постоянное и тайное наблюдение за ней. Грин знал, что Сабина — дочь полковника Ингвара Росса, его коллеги по профессии. Что же с ним случилось? Или в чем-нибудь замешана сама Сабина? Вступила в итальянскую компартию?